class="p1">— Готова идти или еще постоим? — вожу кончиком носа по ее волосам.
— Пойдем. Мы, кажется, все же опоздали, — она берет меня за руку и тянет за собой. Ноги еще ватные, я спотыкаюсь, а ей смешно. — Это карма, — смеется Аврора.
— За что? Тебе не понравилось?
— Ты мне юбку помял, — разглаживает ее пальчиками.
— Ааа. Ну это я уж как-нибудь переживу. Поедешь со мной после занятий? — выдыхаю ей в ушко, поймав губами мочку, пока никто не видит.
— Поеду, но к семи тебе придется вернуть меня домой.
— Я очень, — забравшись ей под короткую курточку, медленно веду пальцами вдоль позвоночника, — очень - очень постараюсь уложиться.
Глава 17. В этом моменте времени
Глава 17. В этом моменте времени
Аврора
Начало ноября удивило резкими переменами в погоде. Два месяца было тепло, а тут с первых же чисел городские тротуары покрылись тонким слоем первого снега. Опали листья с деревьев, и небо заволокло тяжелыми серыми тучами.
Марат сильно загружен последнюю неделю. Закрыли гоночный сезон, и он погрузился в другую работу. Теперь в универе я вижу вечно сонного парня с красными глазами и с кофе в обнимку. Знаю, что дома у него все сложно. Он старается не говорить об этом, я вижу по глазам. Их снова затянуло пеленой какой-то невыносимой тоски. Рядом со мной он оттаивает. Каждый раз сначала медленно теплеет взгляд, потом на губах появляется улыбка. А я не могу без него. Мне кажется, что мир рухнет, если мы вдруг не проведем вместе еще одни выходные. Они то горячие как само пламя, то размеренные, полные нежности и тепла.
С ним я увидела родной город с другой стороны, познакомилась с интересными ребятами из его тусовки, натворила таких безумств, на которые вряд ли решилась бы с кем-то другим. Один секс прямо за корпусом универа чего стоит. Он до сих пор не выходит у меня из головы, накрывая волнами смущением и возбуждением. А Марат за него извинялся. В тот же вечер написал, что перенервничал и соскучился, поэтому сорвало. Только ведь я была не против. А он сказал, что это мой протест против системы и вообще сам дурак, надо было лучше себя контролировать.
Обнимая себя руками, смотрю, как отец грузит в машину два больших чемодана. Мама провожает его в очередную длительную командировку куда-то на Север. Папа сказал, что у него для меня есть важный разговор, но он состоится после его возвращения, примерно в начале декабря.
Родители обнимаются. Точнее мама обнимает мужа, а он довольно сдержанно отвечает и тут же отстраняет ее от себя. Марик никогда так не делает. Он любит, когда я его обнимаю и мне было бы обидно, если бы меня так оттолкнули.
У нас еще одни выходные вместе. Теперь наши свидания прикрывает строгая Мия. Она стала спокойнее относиться к Марату и поняла, наконец, что у нас правда чувства, а с Лерой мы обе больше не разговариваем. Я пока не могу простить подруге подкат к моему Марату. Да, она призналась сама. Да, она была в отчаянии. Но так поступать просто подло! Лера знала, что я влюблена в него и предложила ему себя!
«Без шапки из дома можешь даже не выходить. Все равно развернешься и пойдешь обратно» — читаю сообщение от Марата и улыбаюсь.
«И колготки теплые? И никаких юбок?» — отвечаю, нежась в тепле его заботы, которое кутает меня даже на расстоянии.
«Естественно. Какие нахрен юбки? Ты погоду видела?» — ругается он.
«Хорошо. Ты освободился?»
«Почти. Через час пришлю за тобой такси. Приедешь сразу ко мне»
Я собираюсь, послушно надевая теплые черные брючки, свитер с горлом, который прикрывает поясницу, ботиночки на меху и куртку с капюшоном. Грустно смотрю на шапку. Марик ведь и правда отошлет меня домой. Приходится надевать и ее.
Проверяю, все ли сложила в рюкзачок. Марат пишет, что такси меня уже ждет, и сообщив маме, что ушла, тороплюсь к машине, платить за которую мне никто не позволит, а я знаю, сколько ему приходится работать, поэтому стараюсь не тратить ни копейки за ожидание.
Собственно, я даже сейчас еду к нему на работу. Ее Марат берет только по субботам, чтобы вечер и все воскресенье провести со мной.
Небольшой бар в одном из спальных районов, куда Марику помог устроиться один из его знакомых, сегодня почти без клиентов. В такую погоду народ даже пить пиво предпочитает дома.
— Привет, — Мар кивает мне на высокий стул возле барной стойки. — Чай хочешь?
— Хочу, чтобы суббота тоже была только нашей, — грустно вздохнув, снимаю с себя шапку.
— Я не могу, ты же знаешь. До весны придется потерпеть. Начнется новый гоночный сезон, и я буду проводить с тобой больше времени, — он ставит передо мной чашку с горячим чаем.
— Как мама? — размешиваю несуществующий сахар. Марат ставит передо мной тарелку с тонко нарезанным лимоном и рядом кладет плитку темного шоколада с малиной и миндалем.
— Нормально, — отмахивается от моего вопроса.
Выиграв последнюю гонку, Мар оплатил для нее хорошего психотерапевта, но, как я понимаю, эффекта пока нет.
Уходят последние клиенты. Марат ловко наводит порядок в зале, поправляет стулья, тяжелые деревянные скамейки, надевает куртку и протягивает мне руку. Мы идем гулять. Просто бредем по улице, держась за руки. Марик растирает мои замерзающие пальцы и прячет их к себе в карман. Курит в сторону от меня, задумчиво глядя под ноги.
— Почему ты не говоришь со мной о том, что происходит в твоей семье? — решаюсь спросить.
— Потому что это мои проблемы. Я решаю их сам, — он затягивается и выпускает изо рта густое облако сизого дыма.
— Я прошу тебя просто поделиться. Тебе станет легче, — глажу его руку в его же кармане.
— Мечта моя, не дави. У меня была тяжелая ночь и сегодня я почти весь день на ногах. Последнее, о чем я хочу говорить с тобой, это о моих проблемах. Не нужно тебе все это. Я не хочу тебя в это окунать. Понимаешь? Ты — мое личное солнце. Еще не хватало, чтобы ты тоже начала загоняться. Не замерзла? Может уже такси вызвать?
— Нет. Давай еще немного погуляем. Так красиво на улице.
Снег блестит в свете зажигающихся фонарей. Под
