— Необязательно было останавливаться, — сказала она. — Мне очень нравится на тебя смотреть.
— Шутишь? Ты меня просто спасла, а то я ужасно устал. Сегодня утром меня подняли в пять часов, а эти ребята способны гонять мяч хоть целый день. — Он улыбался, шумно дыша. — А еще я очень голоден.
— Ты хочешь поесть в городе, — спросила она, — или, может, подождешь, пока мы доберемся домой?
— Я бы не отказался от нескольких калорий, чтобы подкрепиться, — ответил Джон. — Но лучше подождать настоящей еды дома… Я очень соскучился по твоей стряпне.
В ответ на эти слова Сара громко рассмеялась.
— Вот уж чего совсем не ожидала услышать!
— Не прибедняйся, мам, — шутливо ответил он. — Мясо на костре, приготовленное твоими руками, — просто не передать словами.
Джон вовсю наслаждался «банановым ассорти», от одного вида которого у Сары ныли зубы. Но ведь в его возрасте у мальчишек не желудки, а бездонные бочки; он может совсем не считать калорий. Кроме того, в училище, вероятно, запрещены любые сладости, не сорванные непосредственно с дерева.
— Мммм… — промычал Джон с полным ртом взбитых сливок. — Я мечтал об этом с позавчерашнего дня!
— Вкусно? — поинтересовалась Сара.
— Угу! Оно почти такое же вкусное, каким я его помню. — Облизав ложку, он взглянул на мать. — А ты сладкого не ешь?
— Да, я, по некоторым причинам, воздерживаюсь от мороженого.
— Странно. А ведь такая разумная женщина… По крайней мере, во всех прочих смыслах.
Сара весело рассмеялась.
— Знаешь, я очень соскучилась но тебе.
— И я тоже, мамочка…
Разговор на щекотливые темы Джон отважился завести только в машине, но пути домой.
— Ты не будешь возражать, если мы повременим отправляться в поход? — спросил он.
— Смотря какой промежуток времени ты имеешь в виду, — ответила Сара. — До конца следующего месяца мне нужно побывать в Сюдад-дель-Эсте. Решив пару неотложных дел, мы сможем заехать на несколько недель в Национальный Парк Каагуазу, а потом переберемся в город. — Сара пожала плечами. — Словом, природные ландшафты нас ждут в любое время. А что?
— Семья Льюиса Сальсидо устраивает асадо в честь его приезда из школы, и мы приглашены.
— Оба?
Сара была приятно удивлена. Сальсидо были одним из самых преуспевающих семейств в округе, но с нею всегда держались не более, чем вежливо.
— Ага. Мы с Льюисом закончили семестр отличниками.
Поразмыслив некоторое время, Сара в конце концов спросила;
— У него — очень симпатичная сестренка, верно?
— Неужели мои намерения настолько прозрачны? — улыбнулся Джон.
— Прозрачны? То есть очевидны, наглядны, прямолинейны? Нет!
— Прямолинейны? Это — у меня-то? В прошлом году я на Консуэлу даже ни разу не взглянул!
— В прошлом году там и смотреть было не на что.
— Жестоко, мам. Правдиво, но жестоко.
Сара в ответ только улыбнулась. Она так соскучилась по подобным пикировкам…
— И когда же состоится асадо? — спросила она.
— В следующую субботу.
— Замечательно. До этого времени я все равно буду готовиться к отъезду.
«А может, Джону вовсе не хочется на природу?» — внезапно подумала Сара.
Их небольшая семейка постоянно ходила в походы, но крайней мере, чтобы не потерять форму. Хотя, быть может, причиной данной традиции была просто скука… Но теперь Джон стал старше; и в этом возрасте молодые люди хотят самостоятельно планировать собственное время… Да и не только время, а компанию. «Наверное, — подумала Сара, — это вполне естественно, что ему захочется побыть в обществе друзей и симпатичных девчонок вместо того, чтобы торчать возле престарелой матери. Что ж, в таком случае мне следует предоставить ему самому выбрать место и время для поездки… Если, конечно, он вообще пожелает куда-либо с нею отправиться».
— А мы сможем взять с собой Льюиса? — спросил Джон, внимательно наблюдая за выражением ее лица.
— Вполне, — с облегчением ответила Сара. — Если его родители не будут против.
— Думаю, нам стоит подождать, чтобы Льюис успел им надоесть.
Сара хихикнула.
— Для своих шестнадцати лет ты слишком хорошо разбираешься в человеческой природе, — сказала она, отдавая себе отчет, что в этих словах есть и доля правды. — Тогда решайте, куда вам хочется попасть, и— в путь. Думаю, нам это понравится.
После паузы в несколько секунд она спросила:
— А снаряжение у него есть?
— Сомневаюсь, — ответил Джон. — Их семья не слишком любит походы. Мать Льюиса считает, что это — «деклассе».
— Подозреваю, что его мать и меня считает «деклассе», — заметила Сара.
Джон покачал головой:
— Вряд ли эта женщина вообще понимает, что о тебе думать, мам. Она ведь всю жизнь провела здесь, в Вилла Хейс. Ты для нее — верх экзотики. Женщина, которая умеет водить грузовик… По меркам Парагвая это очень круто!
— Скорее, грубо и не женственно, — добавила, усмехнувшись, Сара.
Джон слабо улыбнулся ей в ответ:
— К счастью, ее мы с собой не берем.
— А Консуэлу? Ее мы возьмем с собой?
— Эх, мам… Конечно, это было бы здорово во всех отношениях, но ее родители, скорее, усыновят меня. Или даже тебя.
Рассмеявшись, Сара покачала головой:
— Да, своих девушек они охраняют строго…
— Мам, — отсмеявшись, заговорил Джон, — а ты когда-нибудь обращала внимание, как мы оба говорим о них?
Сара непонимающе взглянула на сына.
— Ну, — заерзал на сиденье Джон, чтобы развернуться лицом к матери, — понимаешь… где бы мы ни оказались, мы… вроде как не местные. Ни в Штатах, ни здесь— нигде. Везде есть «мы» и есть «они». Когда же мы присоединимся к «ним»?
Некоторое время Сара молча вела машину, не отрывая взгляда от ленты шоссе. Затем она пожала плечами и слегка склонила голову набок.
— Не знаю. Наверное, когда почувствуем себя комфортно среди местного населения… Трудно сказать, Джон. — Она быстро взглянула на него. — Хотелось бы мне самой знать ответ на твой вопрос. Хотя… — Она наморщила лоб. — Только не пойми меня превратно, о'кей? Ощущение отчужденности, одиночества для твоего возраста — это вполне естественно.
Джон закатил глаза:
— Мам! Ну, ты опять об этом?
— Я хочу сказать, что в данном возрасте ощущение одиночества и отчужденности может быть выражено гораздо более явно, чем в иное время, и тебе следует учесть это. Если бы даже мы с тобой жили обыкновенной, нормальной жизнью…
— То есть, если бы мой отец не был пришельцем из будущего, если бы мы даже не слышали никогда о Терминаторах, если бы нам никогда не приходилось спасать свои жизни, а заодно и жизни всего населения земли?
Сара стиснула зубы.
— Да, — ровно ответила она, искоса взглянув на сына. — Именно это я и имела в виду. Знаешь, к чему все слова?
— Да уж. — Джон снова сел прямо и махнул рукой. — К тому, что у меня— просто такой возраст…
— Нет, этого я не говорила. Я хотела сказать, что переживания могут быть сильнее из-за того возрастного периода, в котором ты сейчас находишься. — Последовала довольно напряженная пауза. — Джон, я ведь никогда не отмахивалась от тебя и ни разу не отнеслась легкомысленно. Более того, я не собираюсь этого делать впредь.
— Знаю, мам. Я только хочу…
Он не закончил фразу, слишком утомленный затянувшимся разговором, однако Сара и без того прекрасно поняла его мысль.
— Я тоже, милый мой.
О том, что тревожило его сильнее всего, Джон заговорил лишь тогда, когда они подъезжали к дому. Делая вид, что смотрит на дорогу впереди, он внимательно наблюдал за матерью краешком глаза. Она выглядела усталой и измотанной. Материнское лицо словно застыло в мягкой, деликатной гримасе, за которой скрывалось раздражение. Наверное, это выработалось с опытом, поскольку добрую половину жизни ей приходилось сохранять невозмутимый вид.
Джон повернулся к боковому окну. После появления Терминатора, узнав правду о безнадежной борьбе, которую матери пришлось вести в одиночку, он восхищался силой ее духа. Теперь, когда будущему ничто не угрожало, дух этой женщины слабел на глазах. Исчезло самое главное— жизненная цель. Джон это прекрасно понимал, а потому искренне ей сочувствовал. Сколько раз, бессонными ночами, ему самому доводилось представлять то прекрасное будущее, в котором для него не было места…
Разочарование, одиночество и откровенная скука сказывались на них обоих. Порой Джон даже ужасался тому, какие желания все это будило в нем. Но его мама, кажется, в самом деле, поддалась этим желаниям. Что-что, а уж страх он безошибочно распознавал и в себе, и в других… Сейчас стоило, кажется, бояться за свою мать.
Главный вопрос заключался в следующем: не слишком ли он напуган, чтобы предпринять какое-либо значительное решение? Джон заерзал на сиденье. Будет ли он спокойно смотреть, как она катится вниз по наклон ной плоскости, в туже самую бездну страха, что завораживает его самого?
