У мужчины были черные волосы, прижатые тугой шерстяной шапочкой. Лоб в профиль, казалось, был необычайных размеров, из-под кустистых нахмуренных бровей выдавался вперед свернутый набок нос. Рядом с правым глазом на плотно натянутой коже выделялся небольшой уродливый шрам. Вместо рта была узкая, почти безгубая щель, глубоко вдавленная в лицо над выступавшим подбородком, словно прорез между лошадиными ягодицами. Шея была толстой, плечи бугрились под синей тенниской, мускулистые руки сплошь заросли черными волосами, напоминавшими стальную щетину. Огромной рукой он сжимал ствол ружья. Ружье, как заметил Хейз, было оборудовано оптическим прицелом. На полу, рядом с ботинком правой ноги, стояла открытая коробка с патронами.
«В моем состоянии нечего и думать лезть с этим типом в драку, – подумал Хейз. – Впрочем, с ним, пожалуй, не стоит лезть в драку и в любом состоянии. Он похож на человека, который может разорвать телефонный справочник на шестнадцать квадратов. Он похож на человека, который может позволить полуторке проехать по его надутой груди. Он похож на самого сволочного сукина сына, которого я когда-либо встречал в жизни, и я вовсе не горю желанием лезть с ним в драку. Сейчас, а может быть, и вообще. Но в руке у него не что-нибудь, а ружье, и оно с оптическим прицелом, и ясно, как божий день, что он не собирается ковырять им в зубах. Мой пистолет все еще при мне? Или он разоружил меня?»
Хейз опустил глаза к переносице и посмотрел вниз.
Он увидел, что ворот его белой рубашки измазан в крови. Он увидел, что кобура, которую он носил под мышкой, сейчас сбилась ему на грудь. Кобура была пустой. «Мне ничего не остается, как лежать здесь, – думал он, и ждать, когда ко мне вернутся силы. И молиться, чтобы он не укокошил кого-нибудь из тех, кто пришел на банкет».
* * *
Черный автомобиль марки «эм-джи» с откидным верхом был подарен Бену Дарси родителями. Не зная, что он и без того решил стать зубным врачом, они преподнесли ему сверкавший глянцем, с низкой посадкой автомобиль в виде своего рода взятки. Бен принял взятку и поступил, как они и хотели, в зубоврачебную школу, не нарушив, впрочем, при этом никаких своих планов. Все остались довольны.
Машина могла развивать довольно высокую скорость на прямых участках пути, и сейчас Бен делал все возможное, чтобы подтвердить рекламу фирмы.
Опустив верх автомобиля, не отрывая ноги от акселератора, он несся по бульварному шоссе Семплар со скоростью восемьдесят пять миль в час, готовый вот-вот взлететь.
Рядом с ним сидела Анджела Джордано, урожденная Анджела Карелла. Ветер трепал по плечам ее длинные темные волосы, и она смотрела на дорогу расширенными от страха глазами в полной уверенности, что ей суждено разбиться в день свадьбы.
– Бен, ты можешь ехать помедленнее? – взмолилась она.
– Я люблю быструю езду, – ответил он. – Анджела, ты должна выслушать меня.
– Я слушаю тебя, Бен, но мне страшно. Если только другой автомобиль...
– Со мной можешь не волноваться! – отрезал он, – Я – лучший водитель, какой есть в Риверхеде. Ты в надежных руках.
– Ну хорошо, Бен. – Она сцепила руки на коленях и, проглотив комок в горле, продолжала, не отрываясь, смотреть на дорогу.
– Все-таки ты вышла за него замуж, – произнес Бен.
– Да.
– Почему?
– Ах, Бен, право, мы все это уже выяснили на танцплощадке. Я бы не поехала с тобой, если бы знала...
– А почему же ты поехала? – быстро спросил он.
– Потому что ты сказал, что хочешь прокатить меня напоследок. Вокруг квартала, ты сказал. Ладно, я тебе поверила. Но сейчас мы едем не вокруг квартала, мы уже на шоссе, ведущем к соседнему штату, и едешь ты со слишком большой скоростью. Бен, ну, пожалуйста, поезжай помедленнее!
– Нет, – отрубил он. – Почему ты вышла за него замуж?
– Потому что я его люблю. Тебя это устраивает?
– Я тебе не верю.
– Поверь мне. Пожалуйста, поверь мне.
– Я не верю. Как ты можешь любить его? Банковский клерк! Господи боже мой, Анджела, он ведь банковский клерк!
– Я люблю его.
– Что он может тебе предложить? Что он вообще может тебе дать?
– Он не обязан мне ничего давать, – ответила Анджела. – Я его люблю.
– Я интереснее, чем он, – сказал Бен.
– Возможно.
– Я буду зубным врачом.
– Да.
– Почему ты за него вышла замуж?
– Бен, ну, пожалуйста, пожалуйста, помедленнее. Я... – Ее глаза расширились: – Бен! Берегись!
«Бьюик» выскочил навстречу им совершенно неожиданно, обгоняя автомобиль, ехавший впереди него. Он несся, как паровоз, будучи не в состоянии вернуться назад из-за другого автомобиля, обреченный на обгон и полный решимости успеть достичь убежища на своей полосе, поддав еще газу. Бен сразу же понял всю безвыходность ситуации и рванул руль направо. «Бьюик» с ревом и свистом, словно пикирующий самолет, пронесся мимо на расстоянии ширины ступни, чуть не задев его задним крылом, а маленький «эм-джи» взлетел на крутую травянистую обочину и тут же резко дернулся налево, когда Бон снова рванул руль. В какую-то секунду Анджела подумала, что машина перевернется.
Взвизгнули шины, автомобиль юзом снова вынесло на шоссе, но Бен тут же выровнял машину и изо всех сил нажал на педаль акселератора. Стрелка спидометра взлетела к отметке 90.
Анджела лишилась дара речи. Она сидела рядом, ловя ртом воздух. В конце концов она закрыла глаза. Она не будет смотреть. Она не может на это смотреть.
– И все равно еще не поздно, – снова загудел Бен.
Его голос странно отдавался у нее в ушах. Глаза ее были закрыты. И голос звучал непривычно глухо и многозначительно, с каким-то монотонным жужжанием.
– Все равно еще не поздно. Ты еще можешь из всего этого выскочить. Ты можешь потребовать аннулировать брак. Он не тот человек, который тебе нужен, Анджела. Ты все равно в этом убедишься. Избавься от него, Анджела. Анджела, я люблю тебя! Ты еще можешь все поломать.
Она покачала головой, не открывая глаз.
– Не езди в свадебное путешествие, Анджела. Не езди с ним. Скажи ему, что ты сделала ошибку. Еще не поздно. Ты поступишь правильно. Иначе...
Анджела снова покачала головой. Слабым голосом она прошептала:
– Отвези меня назад, Бен.
– Я буду ждать тебя, Анджела. Пошли его к черту. Он тебе не пара. Сделай это сама, Анджела. Скажи ему, скажи ему.
– Бен, отвези меня назад, – пробормотала она. – Пожалуйста, отвези меня назад. Пожалуйста. Пожалуйста. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...
– Ты скажешь ему? Ты скажешь, что ты хочешь все аннулировать?
– Бен, пожалуйста, пожалуйста...
– Ты скажешь?
– Да, – ответила она. – Я скажу ему. – Ей было наплевать на то, что она говорит неправду. Ей хотелось только одного: чтобы эта кошмарная поездка кончилась и она избавилась от этого человека. – Да, – снова солгала она и с еще большей убедительностью добавила: – Да, отвези меня назад, и я все ему скажу. Отвези меня назад, Бен.
– Я тебе не верю. Ты ему ничего не скажешь.
– Нет, скажу!
– Ты любишь меня?
На это она не могла ответить.
– Ты любишь меня?
– Нет, – она начала горько плакать. – Я люблю Томми, я люблю Томми! Почему ты так поступаешь со мной, Бен? Почему ты так меня мучаешь? Если ты хоть когда-нибудь любил меня, отвези меня назад! Пожалуйста, отвези меня назад!
– Ну хорошо, – внезапно сказал он.
Резко затормозив, он развернулся на сто восемьдесят градусов и вновь нажал на акселератор. На спидометр Анджела больше не смотрела.
Когда «эм-джи» подъехал к дому Кареллы, у обочины их ждал Томми. Анджела выскочила из машины и кинулась к нему в объятия. Он на секунду прижал ее к себе и затем набросился на Бена:
– Какого черта, Бен! Что ты выдумал?
– Это была просто свадебная шутка, – ответил тот, криво улыбаясь.
– Похищение невесты, понимаешь? Просто шутка.
– У тебя совершенно идиотское чувство юмора. Радуйся, что я не дал тебе пинка в задницу, чтобы ты летел со всех ног. Мы все тут чуть с ума не посходили, пока не заметили, что твоя машина исчезла. Черт подери, Бен, по-моему, это совсем не смешно. По-моему, это абсолютно не смешно. Черт подери, я все-таки, наверное, дам тебе по заднице!
– Ну же, ну же, где твое чувство юмора? – проговорил Бен, снова криво улыбаясь.
– Да иди ты, подонок! – отрезал Томми. Он обнял Анджелу за талию: – Пойдем, моя радость, пойдем в дом.
– Ты хочешь, чтобы я ушел? – спросил Бен робко.
– Уходи, оставайся, делай, что хочешь. Но только не приближайся к Анджеле.
– Я просто пошутил, – снова сказал Бен.
* * *
Мужчинам же, которые в это время стояли вокруг тела Бирнбаума, было совсем не до шуток. Убийство вообще не бывает смешным. Когда бы и где оно ни происходило, в нем при всем желании трудно найти что-либо комическое.
Кое-кто утверждает, что худшие убийства – это те, которые совершаются в предутренние часы. Другие считают, что еще более жестоко убивать человека под вечер. Но все сходятся на том, что любое убийство кажется наиболее жутким именно в тот момент, когда оно произошло, и поэтому каждый из мужчин, созерцающих сейчас безжизненное тело Бирнбаума, внутренне готов был признать, – хоть и не произносил этого вслух, – что худшее время быть убитым – это конец полудня.
