– Как все это связано с твоим малым?
– Я не знаю. Многого не знаю. – Она подняла руку, останавливая Сюзанну, порывающуюся что-то сказать. – Нет, я не тяну время, не пытаюсь увести от того, что тебя интересует. Лишь озвучиваю, что говорит мне сердце. Будешь слушать или нет?
Сюзанна кивнула. Она послушает… во всяком случае, еще чуть-чуть. Но, если Миа в самом скором времени не вернется к младенцу, она повернет разговор в нужном направлении.
– Магия ушла. Мейрлин удалился в свою пещеру в одном из миров, меч Эльда уступил место револьверам стрелков в другом, и магия ушла. С течением времени великие алхимики, великие ученые и великие… кто? Думаю, инженеры… Короче, люди большого ума, вот что я хочу сказать, великие мастера дедукции, собрались вместе и создали машины, поддерживающие Лучи. То были великие машины, но машины смертные. Они заменили магию машинами, ты понимаешь, а теперь машины ломаются. В некоторых мирах эпидемии выкосили все население.
Сюзанна кивнула.
– Мы побывали в одном из них. Они назвали болезнь супергриппом.
– Разрушители Алого Короля лишь ускоряют процесс, который идет и так. Машины сходят с ума. Ты сама это видела. Создатели машин верили, что всегда будут люди, такие, как они, могущие создавать новые машины. Никто из них не предвидел того, что произошло. Этого… этого вселенского истощения.
– Мир сдвинулся.
– Да, женщина. И не оставил никого, чтобы заменить эти машины, удерживающие остатки магии творения, ибо Прим давно уже отступил. Магия ушла, и машины ломаются. Очень скоро рухнет и Темная Башня. Может, еще будут мгновения расцвета рационального мышления, прежде чем навеки воцарится власть тьмы. Чудесная перспектива, не так ли?
– Разве Алый Король не погибнет, когда упадет Башня? Он и все его прислужники? Парни с кровавыми дырами во лбу?
– Ему обещано собственное королевство, где он будет править вечно, предаваясь своим, особым удовольствиям. – В голос Миа прокралась неприязнь. Может, еще и страх.
– Обещано? Обещано кем? Более могущественным, чем он?
– Женщина, я не знаю. Возможно, это королевство пообещал себе он сам. – Миа пожала плечами. А глаза всячески избегали взгляда Сюзанны.
– Может что-нибудь предотвратить падение Башни?
– Даже твой стрелок не надеется это предотвратить, – ответила Миа, – освободив Разрушителей и, возможно, убив Алого Короля. Спасти Башню! Спасти ее. Это ж надо! Он хоть раз говорил, что его цель – спасение Башни?
Сюзанна задумалась и покачала головой. Если Роланд такое и говорил, то она не помнила. А наверняка запомнила бы, если услышала.
– Не говорил, – продолжила Миа, – ибо не лжет своему ка-тету без крайней на то необходимости, таков его принцип. Он хочет только одного – увидеть Башню. А потом добавила, прямо-таки проворчала: – Или, возможно, войти в нее, подняться на вершину, его честолюбие может простираться и так далеко. Он мечтает встать на галерее, как стоим сейчас мы, и выкрикивать имена своих погибших друзей и всех своих предков, до самого Артура из Эльда. Но спасти? Нет, добрая женщина. Если Башню и может что-то спасти, так это возвращение магии, а дело твоего дина, как ты хорошо знаешь, свинец.
С той самой поры, как Сюзанна пересекла границу между мирами, она не слышала более пренебрежительного отзыва о ремесле Роланда. Грусть и злость охватили ее, но она, как могла, попыталась скрыть свои чувства.
– Объясни мне, как твой малой может быть сыном Роланда, я хочу это услышать.
– Ага, это ловкий трюк, который смогли бы объяснить тебе старики из Речного Перекрестка, я в этом не сомневаюсь.
Сюзанна даже вздрогнула.
– Откуда ты так много обо мне знаешь?
– Потому что ты одержима демоном, – ответила Миа, – и я – тот самый демон. Я могу просматривать все твои воспоминания, какие только захочется. Я могу видеть все, что видят твои глаза. А теперь помолчи и слушай, если хочешь что-то узнать, потому что я чувствую: наше время истекает.
4
И вот что рассказал Сюзанне ее демон.
– Лучей шесть, как ты и сказала, но Хранителей двенадцать, по два на каждый Луч. Этот, ибо мы все еще на нем, Луч Шардика. Если бы мы перенеслись на другую сторону Башни, то оказались бы на Луче Матурин, великой черепахи, на чьем панцире покоится мир.
– Соответственно, есть шесть первородных демонов, по одному на Луч. Под ними находится весь невидимый мир, создания которого остались на берегу существования после того, как отступил Прим. Есть говорящие демоны, демоны дома, называемые призраками, демоны нездоровья, которых создатели машин и последователи великого ложного бога рационализма полагают болезнями. Много маленьких демонов, но только шесть первородных. Однако поскольку у шести Лучей двенадцать Хранителей, то демонических начал тоже двенадцать, потому что каждый первородный демон един в двух лицах: и мужчина, и женщина.
Сюзанна начала понимать, к чему клонит Миа, и внезапно у нее засосало под ложечкой. Из нагромождения голых скал под галереей, что Миа называла Дискордия, донесся жуткий, лающий смех. К невидимому хохотуну присоединился второй, третий, четвертый, пятый. Создалось ощущение, будто весь мир смеется над ней. И может, не без причины, ибо шутка-то была хороша. Только как она могла это знать.
И пока гиены – или кто-то еще – заливались лающим смехом, она высказала свою догадку: «Ты говоришь мне, что первородные демоны – гермафродиты. Потому они и бесплодны, что объединяют в себе оба начала».
– Ага. И в круге Оракула твой дин совокупился с одним из первородных демонов, чтобы получить информацию, которая зовется пророчеством на Высоком Слоге[42]. Он предполагал, и вполне логично, что Оракул – всего лишь суккуб, какие иногда встречаются в пустынных местах…
– Точно, – кивнула Сюзанна, – обычная дьяволица, изнывающая от желания.
– Можно сказать и так. – Миа предложила Сюзанне плод физалиса. Сюзанна взяла его и начала катать между ладонями, согревая. Есть ей не хотелось, но во рту пересохло, ужас как пересохло.
– Демон взял сперму стрелка, как женщина, а отдал ее тебе, как мужчина.
– Когда мы были в говорящем круге[43], – печально вздохнула Сюзанна. Она вспоминала, как проливной дождь барабанил по ее вскинутому к небу лицу, ощущение невидимых рук на плечах, член демона, заполняющий ее и одновременно рвущий на части. Наибольшее отвращение вызывал холод, идущий от его огромного члена. Тогда она еще подумала, что ее трахают сосулькой.
И как она это пережила? Разумеется, призвав Детту. Обратившись к этой сучке, победительнице сотни секс-стычек, проходивших на автостоянках двух десятков придорожных ресторанчиков или на обочинах отходящих от трассы дорог. Детту, которая заловила демона…
– Он пытался вырваться, – сказала она Миа. – Как только понял, что его конец попал в китайскую машинку для выдергивания ногтей, он попытался вырваться.
– Если он хотел вырваться, ему бы это удалось, – ровным голосом ответила Миа.
– С чего ему взбрело в голову обманывать меня? – спросила Сюзанна, но чтобы получить ответ на этот вопрос, она могла обойтись и без Миа, во всяком случае, теперь, когда многое узнала. Потому что он в ней нуждался. Потому что она могла выносить ребенка.
Ребенка Роланда.
На погибель Роланду.
– Теперь ты знаешь все, что тебе нужно знать о малом. – Миа повернулась к Сюзанне. – Не так ли?
Сюзанна полагала, что да. Демон взял сперму Роланда, будучи женщиной, каким-то образом сохранил ее, а потом влил в Сюзанну Дин, как мужчина. Миа не ошиблась. Она знала все, что требовалось знать.
– Я выполнила обещание, – продолжила Миа. – Пора возвращаться. Такой холод вреден для малого.
– Еще минуту. – Сюзанна показала плод. Золотистый сок сочился сквозь трещины в оранжевой кожуре. – Кожица только что лопнула. Позволь мне съесть его. И я хочу задать тебе вопрос.
– Ешь и спрашивай, однако поторопись и с тем, и с другим.
– Кто ты? Кто ты на самом деле? Ты действительно этот демон? У нее есть имя? У нее и у него, у них вместе есть имя?
– Нет, – ответила Миа. – Первородные демоны в именах не нуждаются, они – те, кто они есть. Демон ли я? Это ты хочешь узнать? Йа-а, полагаю, я – демон. Или была им. Теперь все неопределенно, как сон.
– Так ты – не я… или я?
Миа не ответила. И Сюзанна поняла, что скорее всего она сама этого не знает.
– Миа?
Миа натянула шаль на колени, Сюзанна увидела, что лодыжки у нее опухли, и на мгновение ей стало жаль эту женщину. Но тут же она подавила жалость. Не было на нее времени, не способствовала она выяснению истины.
– А ведь ты всего лишь нянька, девочка.
Реакция даже превзошла ожидания Сюзанны. На лице Миа отразился шок, потом злость. Какая там злость – ярость.
– Ты лжешь! Я – мать малого! И когда он родится, Сюзанна, отпадет необходимость в поисках Разрушителей, потому что мой малой будет самым сильным из них, способным в одиночку сокрушить оба оставшихся Луча! – Голос наполняла гордость, но по интонациям чувствовалось, что его обладательница находится на границе безумия. – Мой Мордред! Ты слышишь меня?
