его родители. Отец его преподавал историю марксизма-ленинизма в том же политехе, а мать работала инструктором райкома партии. Своего единственного сына они лелеяли и холили и, разумеется, воспитывали в духе патриотизма и интернационализма одновременно. Парень был красавцем, как и большинство метисов, мать была украинкой, отец – коренным москвичом, родители которого некогда приехали в Москву из Грузии на учёбу. Молодые переписывались, иногда получалось поговорить по телефону. Они строили долгосрочные планы – отучиться в своих институтах и пожениться, родить мальчика и девочку, купить дачу.
И вот вместо всего этого они получили совсем не то: он – сырую яму с непонятным занятием, что ему сразу не понравилось, она – этот разрушенный дом, куда надо было добираться через подземные переходы.
Георгий не обратил внимание, как мимо него пробежал молодой красноармеец и нырнул в кусты. Он в это время вспоминал одну из лекций своего отца и никак не мог понять: почему ради какой-то непонятной идеи социализма и коммунизма он должен расстрелять вот этого мальчика, спасающегося от неминуемой смерти? И если извилины головного мозга где-то имеют тупики, то он точно упёрся в один из них и самопроизвольно переключился к своей мечте – Гере.
Вот уже год, как они потеряли друг друга, и между ними не было никакой переписки. Вместо почты и писем ему на голову падали большие осенние жёлтые кленовые листья – оказывается, он вот уже несколько дней сидит под чинарой и этого не заметил.
Написано: «Пути Господни неисповедимы», но, очевидно, это относится и к путям человеческим. У судьбы свои пути и дороги, свои секреты и тайны, иначе почему бы этим возлюбленным не знать, что их месторасположение на карте почти рядом? Ведь, по сути, их разделяла лишь река, по обеим берегам которой они находились… Переправа, которую ему поручено было охранять, находилась почти рядом с домом Павлова, только на правом берегу Волги.
Но в жизни бывает ещё и не такое – иногда люди до старости ищут друг друга, а на самом деле годами проживают почти что рядом, в нескольких шагах друг от друга. И всё это судьба? И кто же она всё-таки, эта самая судьба, и если она женского рода, то почему она такая жестокая? И сколько же у неё жертв?..
Их бессчётное количество, и давайте познакомимся ещё с одной из них.
Невыспавшийся генерал-фельдмаршал, командующий 6-й армией, один из авторов плана «Барбаросса», сердито смотрел на вытянувшихся перед ним полководцев и не знал, что делать – то ли смеяться, то ли кричать на них. И больше для успокоения нервов писал в своём блокноте.
«В центре осаждённого Сталинграда нашлась какая-то странная крепость, которую не могут взять немецкие войска. И смех и грех», – подумал он и спокойно сказал:
– Идите занимайтесь своими делами! – и с насмешкой добавил: – А эту крепость мы обсудим с Адольфом Гитлером.
Интеллигентный и нерешительный штабист, родившийся 23 сентября 1890 года в Гессен-Нассау в семье канцелярского чиновника, он в душе не был приверженцем какой-нибудь конкретной идеи, в Бога он верил и не верил, а в простые народные суеверия тем более. Его высокая должность не позволяла этого. Так по крайней мере считал он, а что было в душе – этого никто не знал.
Со времён получения высокого звания генерала-фельдмаршала он спал плохо. К нему ежедневно приходили какие-то неожиданные вести, которые он ничем не мог объяснить, кроме как только напастью нечистой силы.
Эти русские совсем обнаглели – мало того что не хотят сдаваться, так ещё и атакуют – там, где их совсем не ждёшь, и тогда, когда не ждёшь. Например, сегодня утром ему доложили о какой-то мифической крепости, которая якобы вот уже в течение двух месяцев не сдаётся и вокруг неё якобы разворачиваются какие-то сверхъестественные дела. Её окружили со всех сторон, перекрыли все коммуникации, а она не прекращает сопротивляться. Все немецкие лучшие штурмовые подразделения сметаются как ветром, и никакая авиация не может разбомбить этот четырёхэтажный кирпичный ящик…
Вообще-то, командующий армией предчувствовал неладное для себя и предполагал, что в случае неблагоприятного исхода Сталинградской операции ему придётся исполнить долг чести и покончить с собой, так как до этого ни одному немецкому фельдмаршалу ещё не приходилось попасть в плен. А кому хочется раньше времени добровольно расставаться с жизнью?
Он несколько раз предлагал Гитлеру во избежание больших потерь оставить этот город в покое, вывести войска и присоединить их к основным силам, но тот был категорически против. Таким образом, Паулюс осознанно, во исполнение ложного приказа вышестоящего командира, шёл туда, куда он и пришёл, – к поражению, к смерти тысяч неповинных людей и к собственному позору.
Пусть теперь каждый из нас рассудит сам, правильно ли поступил этот фельдмаршал или нет, и пусть каждый определит степень его вины. Я, разумеется, тоже делаю свои выводы, а вот насколько они правильны – это уже судить не мне. По мне, все эти три персонажа моей сумбурной и пристрастной повести были преданными солдатами одного и того же виртуального войска, где закон, долг, условные клятвы и личная преданность превыше всяких богов, религий и верований. Я лично этих «оловянных солдатиков» приравниваю к неким роботам с определённой программой вместо человеческих чувств. Все они – жертвы той бездуховной материи, которая зовётся законом, дисциплиной и порядком. И пусть в душе они считают себя высокообразованными гуманитариями, – на самом деле они лишь мелкие винтики того железного разрушительного монстра, который на своём пути подавляет всё живое.
Скромный и слабохарактерный студент юридического факультета не смог найти себе место в мире гуманитарного самопожертвования и сменил свою профессию на более нейтральную, где не так важны личная ответственность и собственная инициатива. Где не надо терзаться всякими чувствами сострадания и угрызениями совести, где надо просто выполнять приказы вышестоящих персон и заглушать голос своей совести. Он стал курсантом военной академии, а затем и полководцем.
В подтверждение своей версии предлагаю вам прочесть книгу воспоминаний Паулюса, изданную в 1970 году, «Я стою здесь по приказу», где он утверждает, что был солдатом и вынужден был подчиняться приказам. По большому счёту, его мало интересовало даже то, что вся Германия после его пленения была в большом шоке и держала трёхдневный траур и что где-то в Италии погиб его сын Фридрих. И мне даже кажется, что, будь он ещё жив, его бы мало заботило и самоубийство другого сына, Эрнеста Александера. Как это ни печально, но мне приходится сделать вывод, что этого человека интересовала
