— Нахал.
— Это правда проклятие?
— Не знаю. Может, просто не везет… — Пальцы ее скрутили платок в тугой жгут. — Помоги мне.
— Как? Барти поймали с Лестранджами, Дамблдор и слушать ничего не станет, молчу про Аврорат. Я сам под поручительством…
— Знаю и не прошу тебя лезть в бутылку. Барти рассказал мне про твой дурацкий план с маглом и лягушкой…
— Боги, я просто хотел его успокоить!
— …думаю, в этом есть капля смысла. Я умираю.
— Ради Мерлина, тетя…
— Заткнись. Я умираю, а муж, как ты верно заметил, от меня без ума. Кресла министра ему теперь не видать, но связи и кое-какой авторитет сохранится. Разрешение навестить сына он получить сумеет.
— Вы сумасшедшая.
— Я велела тебе молчать. Понадобится Оборотное зелье, много не знаю, когда уговорю мужа и как долго протяну в камере. В Министерстве столько не украсть, а на Дрян-аллее авроры. Понимаешь?
— Ччерт…
— Пожалуйста, Северус.
— Нет нужды унижаться, я сварю все, что захотите, но… черт…
— Спасибо.
Она встала, пошла к двери, но с полпути вдруг вернулась почти бегом подлетела к его креслу, обняла за шею, стиснула, прижала к груди голову, целуя в немытую макушку.
— Прости меня, мальчик, прости…
— Те…тя…
Но тетушка уже пятилась, не сводя с племянника мокрых глаз.
— Когда увижу Эйлин, скажу она молодец, что не тронула твой нос.
— Постойте! Так нельзя, дайте мне хотя бы неделю, я…
— И еще скажу она воспитала прекрасного сына.
— Тетя! Не надо…
— Прощай, Северус. Надеюсь, у тебя все сложится хорошо. — И уже с порога хулигански подмигнула. — Голову только помой.
Коньячная рюмка вдребезги разлетелась, ударившись о закрытую дверь.
Гермиона зачерпнула плоской ложкой немного основы и вылила обратно в котел.
— Густовато.
Невилл заглянул в рецепт.
— Свойства вереска за последние шестьсот лет слегка изменились, спасибо климату и маглам с их экологией. Попробуй добавить донник.
Гермиона оглядела плотно уставленные банками и контейнерами стеллажи.
— По-моему, его здесь нет.
— У профессора нет донника?!
— Мотыльковые, как ни странно, редко используются в зельях, а лаборатория не безразмерная. Джин, смотаешься на базу?
Джинни отложила пестик и высыпала толченый уголь в плошку со спиртом.
— Через полчаса обед, а у нас полкоманды в разгоне. МакГонагалл что, одной всех отмазывать? Придумайте замену.
Невилл пожал плечом, вышел в гостиную и вернулся с бутылкой красного вина.
— Это подойдет.
— Шато Петрюс?!? — Гермиона отобрала у него бутылку. — Семьдесят третий… лизнуть и умереть… Поздравляю, Нев, ты таки нашел повод для Снейпа тебя заавадить. Попроще там ничего нет?
— Прости, не разбираюсь. Я даже не знаю, что мы такое варим.
— Проявитель для журавлика. Если не напортачим, к утру субботы будет готов.
— Интересно. А если он проявит череп с костями, мы отменим операцию?
— Мы будем знать, чего ждать. — Она сунула ему бутылку. — Иди, осторожно поставь на место и возьми другую. У Снейпа там, кажется, Нюи Сен Жорж прошлого года есть…
Известие о смерти тетки пришло в сентябре. Снейп долго пялился в некролог, прежде чем пляшущие строчки обрели наконец смысл: «С прискорбием сообщаем… Эйвис Дороти Крауч, урожденная Принц… Похороны состоялись…» Состоялись… Состоялись?!? Стоп, Северус, это не те похороны… или те? Но почему так скрытно? Крауч не хотел дразнить журналюг? Черт, лучше сто Круциатусов, чем неизвестность…
Три дня прошли под знаком черного кошмара, не помогали ни зелья, ни выпивка, ни снятые с Гриффиндора баллы. Вестей от Барти не было. Амулет Кэрроу перекочевал из тайника в карман мантии, на волне адреналиновой горячки Снейп без конца ощупывал его и беззвучно шептал: «Если только Барти дома… к черту Альбуса, к черту дементоров, к черту все!.. Если Барти дома…»
На четвертый день он явился по вызову директора, но вместо Дамблдора в кабинете его встретил безупречно одетый, невозмутимый и совершенно зеленый Крауч-старший. Измученный Снейп так и впился в долгожданного визитера взглядом: «Ну?» Однако тот явно не собирался ни приветствовать родственника, ни разрешать его сомнения.
— Вот. — На директорский стол легли два альбома в кожаных переплетах, официального вида свиток и гринготский ключ. — Это теперь принадлежит вам. Сейфа я не видел, но моя жена была небогата, так что не советую рассчитывать на многое.
Свиток оказался копией завещания. Все, что имела, Эйвис оставила племяннику.
— Но… как же Барти?
— Вряд ли моему сыну когда-нибудь понадобятся деньги. Хорошего вам дня, мистер Снейп.
Северус растерянно кивнул, раскрыл верхний альбом. На первом листе колдография: две молоденькие девушки сплошь локоны и рюшки обнявшись, корчат в объектив рожицы и весело хохочут. Под снимком подпись: «Сестры Принц. Биарицца, 1951 г». Похожи-то как, чертовки. Которая мама, а которая тетя? Тетя…
Опомнившись, он захлопнул альбом, вылетел из кабинета, через три ступеньки одолел грифона, пронесся по пустому коридору и уже на лестнице нагнал Крауча.
— Мистер… Крауч!
Тот остановил его концом вытянутой трости и, быстро оглянувшись, припечатал негромко и твердо:
— Я отказался, молодой человек. Понимаете? Отказался. Моя жена умерла, а сын сгниет в Азкабане. Всего вам наилучшего.
Вот и все. Прямая, как палка, черная спина вдруг раздвоилась вместе со ступеньками, перилами и лестничной площадкой, рука в кармане отпустила бесполезный амулет. Прости, тетя, я все-таки не пришел на твои похороны…
Альбомы Снейп, не открывая, спрятал вместе с ключом и завещанием в дальний угол кладовой. Потом налил себе коньяку из початой той самой бутылки, сел у неразожженного камина и попробовал осознать: он остался один. Нет, людей он не любил и редкое общество мог вынести больше двух часов кряду, но в жизни его всегда был кто-то близкий: мама, Лили, Барти, Люциус. Как-то незаметно в эту компанию вошла и тетушка Эйвис, хотя связывали их лишь четыре короткие встречи и разделенная на двоих скорбь. А теперь не осталось никого. Пропасть между одиночеством добровольным и вынужденным оказалась столь глубока, что вызвала боль почти физическую. Сейчас Северус был бы рад даже отцу господа черти, подкиньте ему там угольков погорячее…
Коньяк закончился, в ход пошла отобранная у шестикурсников-слизеринцев бутыль огневиски. Отчаяние лишь нарастало. Снейп все чаще поглядывал на дверь лаборатории и под конец даже сделал несколько шагов на заплетающихся ногах, но тут зазвенел камин. С трудом сменив траекторию, пьяный вусмерть зельевар дотянулся до каминной полки, с седьмой попытки разблокировал камин и свалился в объятия директора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
