– У меня очень даже есть цель! – чуть не плача, воскликнула Трейси. – Я… Я… Я до завтра подумаю и пойму, какая у меня цель, но она у меня точно есть, я уверена!
– Если тебе совсем ничего не придёт в голову, – утешительно похлопала её по плечу Дафна, – используй старое доброе «Захватить мир».
– Эй! – воскликнула Сьюзен. – Вы же собирались быть героями! Это значит, что вы должны быть хорошими!
– Нет, всё в порядке, – вмешалась Лаванда. – Я совершенно уверена, что генерал Хаоса хочет захватить мир, и в то же время он хороший.
За линией пикета тоже продолжались разговоры.
– Боже мой, – сказала Пенелопа Клируотер. – Я думаю, это самый откровенно злой профессор Защиты из всех, что у нас были.
Профессор МакГонагалл предупреждающе кашлянула, а главный староста заметил:
– Это вы не застали профессора Барни.
Некоторые из присутствующих вздрогнули, услышав это имя.
– У профессора Квиррелла просто такая манера говорить, – сказал Гарри Поттер, правда уже не так уверенно, как раньше. – Ну, то есть, задумайтесь, он ведь не делает ничего из того, что делает профессор Снейп…
– Мистер Поттер, – пропищал профессор Флитвик, вежливо, но со строгим лицом, – почему вы попросили меня не вмешиваться?
– Профессор Квиррелл проверял Гермиону, чтобы выяснить, хочет ли он стать её таинственным старым волшебником, – объяснил Гарри. – Конечно, это ни в коем случае, никоим образом и никаким боком бы не получилось, но она должна была ответить сама.
Гермиона моргнула.
Затем она моргнула ещё раз, осознав, что таинственный старый волшебник Гарри – это профессор Квиррелл, а вовсе не Дамблдор, и это уж точно плохой знак…
Небольшой каменный вестибюль заполнил грохот, и Гермиона, чьи нервы и так уже были на пределе, крутанулась на месте и схватилась за волшебную палочку, чуть не уронив при этом транспарант.
Горгульи расступились. Текучий камень, из которого они были сделаны, грохотал как и положено камню, но двигались они как существа из плоти и крови. Огромные уродливые статуи ненадолго замерли, мёртвые серые глаза бдительно оглядели собравшихся. Затем огромные горгульи сложили крылья и вернулись на свои места. Когда они замерли, Текучий камень выглядел точно так, как и прежде. Проход в каменной стене Хогвартса опять закрылся.
А перед собравшимися одетый в мантию, чей яркий пурпурный цвет, вероятно, казался отвратительным только маглорождённым, предстал Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, директор Хогвартса, Верховный Чародей Визенгамота, председатель Международной Конфедерации Магов, победитель Тёмного Лорда Гриндевальда и защитник Британии, алхимик, заново открывший легендарные двенадцать способов использования драконьей крови, и сильнейший волшебник современности. И он смотрел на неё, Гермиону Джин Грейнджер, генерала недавно увеличенного Солнечного отряда, которая получала лучшие оценки среди всех первокурсников Хогвартса и объявила себя героиней.
Даже её имя короче, чем его.
Директор добродушно улыбнулся ей. Его глаза, окружённые морщинами, весело поблёскивали из-под очков-полумесяцев:
– Здравствуйте, мисс Грейнджер.
Удивительно, но это было далеко не так страшно, как разговор с профессором Квирреллом.
– Здравствуйте, директор Дамблдор, – сказала Гермиона почти без дрожи в голосе.
– Мисс Грейнджер, – уже более серьёзным тоном продолжил Дамблдор. – Мне кажется, что у нас с вами возникло небольшое недопонимание. Я не хотел сказать, что вы не можете или не должны становиться героем. И я абсолютно точно не имел в виду, что путь героя не для ведьм. Я лишь подразумевал, что вам… немного рановато задумываться о таких вещах.
Гермиона не удержалась и бросила взгляд на профессора МакГонагалл, которая ответила ей ободряющей улыбкой – или улыбка была адресована им обоим… Гермиона вновь посмотрела на директора:
– С тех пор, как вы заняли пост директора сорок лет назад, – дрожь в её голосе стала сильнее, – одиннадцать учеников и выпускников Хогвартса стали героями. Я говорю о Люпе Кэсериле и других, подобных ему. Десять из них были волшебниками, и лишь Симорен Линдервол была ведьмой.
– Хм, – судя по лицу, директор по крайней мере задумался над её словами. – Мисс Грейнджер, лично я никогда не делал подобных подсчётов. Взять сухие цифры зачастую гораздо легче, чем прийти к пониманию. Хогвартс окончило множество хороших людей – как волшебников, так и волшебниц – и те, кто сумел прославиться как герой – лишь часть из них, и даже, быть может, не самая лучшая. В вашем списке нет ни Алисы Лонгботтом, ни Лили Поттер… Но оставим это. Мисс Грейнджер, скажите мне, считали ли вы, сколько героев окончило Хогвартс в течение сорока лет до меня? Я могу припомнить лишь троих, кого назвали героями, и среди них нет ни одной ведьмы.
– Я не хочу сказать, что это ваша вина, – сказала Гермиона. – Я просто думаю, что, возможно, многие люди, прежние директора – а может быть, и всё ваше общество – не одобряют путь героя для девочек.
Старый волшебник вздохнул. Его глаза смотрели только на неё поверх очков-полумесяцев, словно здесь никого больше не было.
– Мисс Грейнджер, можно мешать ведьмам становиться Мастерами Чар, игроками в квиддич или даже аврорами. Но не героями. Если кому-то суждено стать героем, то он им станет. И ни дементоры, ни смерть друзей, ни отсутствие одобрения окружающих его не остановит.
– Ну, – сказала Гермиона после паузы, подбирая слова, – ну, я думаю… а что если всё это на самом деле неправда? В смысле, мне кажется, что если вы хотите больше ведьм-героев, то нужно учить их героизму.
– Многие мальчики и девочки становятся героями в своих мечтах, – спокойно сказал Дамблдор. Он не смотрел на других протестующих, только на неё. – Немногие в реальном мире. Многим удаётся устоять на ногах и встретить тьму, когда она приходит к ним. Немногие ищут тьму и заставляют её встретиться с ними лицом к лицу. Они ведут непростую жизнь, иногда одинокую, зачастую короткую. Я никого не призывал отказаться от пути героя, но я и не желал бы увеличивать их число.
Гермиона колебалась. Что-то в его морщинистом лице, какой-то намёк на все эмоции, которые копились и скрывались годами, останавливал её.
Возможно, если бы было больше героев, то их жизнь не была бы столь коротка или столь одинока.
Но она не могла заставить себя сказать это вслух. Только не ему.
– Но речь не о том, – сказал старый волшебник. Он улыбнулся, на её взгляд немного печально. – Мисс Грейнджер, нельзя научить героизму, как учат заклинаниям. Нельзя написать сочинение на двенадцать дюймов о том, как поступить, когда все надежды, казалось бы, потеряны. Или отрепетировать с учениками, когда нужно вставать и говорить директору, что он поступил неправильно. Нельзя научиться быть героем, им можно только родиться. И по какой-то причине большинство героев рождается мальчиками, а не девочками.
Директор пожал плечами, как бы говоря, что он бессилен что-либо с этим сделать.
– Э-э, – выдавила Гермиона и, не удержавшись, оглянулась назад.
Профессор Синистра выглядела слегка возмущённой. И оказалось, что никто не смотрит на Гермиону словно на дурочку, как она себе представляла, пока слушала Дамблдора.
Гермиона снова повернулась к директору и, как следует набрав воздуха, сказала:
– Ну, возможно, люди, которым суждено стать героями, станут ими, невзирая ни на что. Но я не пойму, как кто-то может заранее знать об этом, а не утверждать постфактум. И когда я сообщила вам, что хочу стать героем, вы не оказали особой поддержки.
– Мистер Поттер, – мягко сказал директор, не отрывая от неё взгляда, – пожалуйста, расскажите мисс Грейнджер о вашем впечатлении от нашей с вами первой встречи. Можно ли сказать, что я поддержал вас? Скажите правду.
Тишина.
– Мистер Поттер? – раздался озадаченный голос профессора Вектор за её спиной.
– Э-э, – начал Гарри. Даже по его голосу можно было понять, насколько он не хочет это обсуждать. – Э-э… ну, на самом деле, на нашей первой встрече директор сжёг курицу.
– Он что? – вырвалось у Гермионы. Но так как почти одновременно с ней ещё несколько человек воскликнули что-то подобное, её вряд ли кто-нибудь услышал.
Директор по-прежнему смотрел на неё с абсолютно серьёзным видом.
– Я не знал о Фоуксе, – быстро продолжил Гарри, – директор сказал, что Фоукс – это феникс, и показал на курицу, сидевшую на жёрдочке Фоукса, поэтому я и подумал, что это Фоукс, а затем он сжёг эту курицу… и ещё он дал мне вот такой большой камень и сказал, что он принадлежал моему отцу, и я должен теперь всегда носить его с собой…
– Но это же безумие! – воскликнула Сьюзен.
Внезапно воцарилось тишина.
Директор медленно повернул голову и посмотрел на Сьюзен.
– Я… – начала она. – Я имела в виду… Я…
Директор наклонился, и его лицо оказалось на одном уровне с лицом девочки.
