— Не совсем, — поправил Коли. — Скорее краткие минуты ожидания, за которыми следует ещё более быстрое умирание.
— Проклятье.
* * *
Поля во всех направлениях пересекались дренажными канавами. Пройти куда-либо по прямой не представлялось возможным. К тому же, канавы были слишком широкими, чтобы их можно было перепрыгнуть, а мелкими они только выглядели, якобы их вполне можно пересечь вброд, однако вид этот был обманчив: восемнадцать дюймов воды прикрывали толстый слой густой вязкой грязи. Профессор Спасли утверждал, что империя обязана своим процветанием грязи.
В этот момент Ринсвинд ощущал себя необычайно богатым.
Он находился сейчас неподалеку от большого, возвышающегося над городом холма. Профессор Спасли говорил, что такие холмы называются драмлинами и на самом деле это гигантские наносы почвы, оставленные ледниками. Но данный холм выглядел слишком уж аккуратно — его правильные округлые очертания было трудно приписать естественным причинам. Нижние склоны холма поросли деревцами, а на его вершине виднелось маленькое строение.
Укрытие. Какое замечательное слово. Кругом равнина, а войска совсем неподалеку. Но этот холм имел необычайно мирный вид, как будто принадлежал другому миру. Странно, что агатцы, выращивающие рис везде, где можно воткнуть хотя бы одного вола, это место оставили в покое.
Кто-то наблюдал за Ринсвиндом.
Кстати о волах.
Было бы преувеличением сказать, что вол наблюдал за Ринсвиндом с интересом. Он просто смотрел — в конце концов, когда глаза открыты, куда-то же смотришь. Совершенно случайно вол смотрел в направлении, которое включало в себя Ринсвинда.
На морде животного застыло абсолютно безмятежное выражение существа, которое давным-давно осознало, что представляет собой по сути трубу на ножках и цель его пребывания во вселенной заключается в перерабатывании органической материи и беспрерывном пропускании оной сквозь себя.
На другом конце верёвки располагался человек, стоящий по щиколотку в грязи. На нём была широкополая соломенная шляпа — такая же, как и у любого другого воловьего пастуха, — и одет он был в типичную пижаму агатского «полевого» человека. Лицо крестьянина выражало не столько идиотизм, сколько сосредоточенность на своем деле. Он смотрел на Ринсвинда. Ему так как и волу, надо было чем-то занять свои глаза.
Ринсвинда вдруг одолел приступ любопытства — такой острый, что он даже позабыл о надвигающейся опасности.
— Э, доброе утро, — поздоровался он.
Человек кивнул. Вол отрыгнул жвачку.
— Э, прошу прощения, если мой вопрос слишком личный, — начал Ринсвинд, — но… мне просто интересно… почему вы целыми днями стоите тут, на полях? Вместе с волами?
Крестьянин задумался.
— Для почвы хорошо, — после длительного размышления ответил он.
— Но это же пустая трата времени.
Крестьянин должным образом обдумал и это.
— Что есть время для коровы? — наконец ответствовал он.
Ринсвинд решил вернуться на шоссе реальности.
— Ты вон те армии видишь? — показал он.
Воловий пастух переместил взгляд в указанном направлении.
— Да, — решил он.
— Они из-за вас сражаются.
Нельзя сказать, чтобы этот факт тронул пастуха. Вол тихонько пукнул.
— Одни хотят вас поработить, а другие хотят, чтобы вы правили страной — или, по крайней мере, чтобы вы позволили им править страной, а они будут говорить, что на самом деле это делаете вы, — сообщил Ринсвинд. — Предстоит жестокая битва. И мне вот интересно… А вы-то сами чего хотите?
Воловий пастух впитал в себя его слова и принялся думать. Ринсвинду даже показалось, что медлительность мыслительного процесса крестьянина объясняется вовсе не врождённой глупостью, а масштабностью самого вопроса. Мыслительный процесс всё ширился, ширился, охватил землю, траву, солнце и направился дальше, в необъятную вселенную…
— Веревку бы нам подлиннее, — наконец промолвил крестьянин.
— О. В самом деле? Так-так. Я понял, — откликнулся Ринсвинд. — Очень интересно было побеседовать. Ну, счастливо оставаться.
Крестьянин смотрел ему вслед. Стоящий рядом вол расслабил одни мышцы, сократил другие, после чего поднял хвост и сделал мир немножко лучше.
Ринсвинд держал путь на холм. Иногда он следовал еле заметными тропками, иной раз шагал по деревянному мостку, но все эти тропки-мостики случайным образом вели именно к холму. Если бы Ринсвинд сейчас попробовал чуть-чуть поразмыслить (в последний раз он занимался этим в возрасте двенадцати лет), сей странный факт, несомненно, насторожил бы его.
Нижние склоны холма поросли грушей разумной. И даже это не привлекло внимание Ринсвинда. Листья поворачивались, чтобы проводить взглядом его карабкающуюся вверх фигурку. Он искал какую-нибудь пещерку или укромный… Ринсвинд вдруг замер.
— О нет, — забормотал он. — Нет, нет, нет. Меня на мякине не проведешь. Я набреду на подходящую пещеру, а там будет дверь, я войду и встречу там какого-нибудь мудреца или кого-то ещё — в общем, меня уговорят вернуться… Ни за что. Я лучше останусь на открытом воздухе, так ко мне никто не подкрадётся.
Наконец он выбрался на округлую вершину холма, возвышавшуюся над деревьями подобно куполу, и обнаружил, что вершина вовсе не такая ровная, как казалось снизу. Непогода прорыла в почве ямки и канавки, а каждый клочок склона, где могла найтись хоть какая-то тень, колонизировал кустарник.
Ринсвинд с изумлением оглядел обнаруженное на вершине холма здание. Оно оказалось целиком и полностью железным — остроконечная железная крыша, железные стены, железный дверной проем — и насквозь проржавевшим. Не считая нескольких птичьих гнезд и какого-то мусора на полу, дом был абсолютно пуст. И для укрытия никак не подходил. В первую очередь его, Ринсвинда, будут искать именно здесь.
К этому времени облачная стена приблизилась вплотную. Внутри её потрескивали молнии, периодически рокотал гром, и слышалось в нём не мягкое бормотание летней грозы, но грохот раскалывающегося неба.
Долину плотным одеялом накрыла жара. Воздух словно бы загустел. Через минуту польёт как из ведра.
— Надо найти укромное местечко… — бормотал Ринсвинд. — Засесть там и не высовываться. Единственный способ уцелеть. Спрашивается, ну какое моё дело? Это ведь не мои проблемы…
С трудом втягивая в грудь жаркий влажный воздух, он двинулся дальше.
* * *
Лорд Хон был в ярости. Те, кто его хорошо знал, могли определить это по тому, что говорил он медленнее обычного, и по улыбке, которая то и дело раздвигала его губы.
— С чего они взяли, что отвечающие за молнии драконы разгневались!? — осведомился лорд Хон. — Может, им просто захотелось чуть-чуть порезвиться?
— Но само небо… Его цвет… — ответил лорд Тан. — Очень нехарактерный. Выглядит как гигантский кровоподтёк. Такое небо — зловещее знамение.
— И что, по-вашему, это знамение зловещает?
— Оно зловещает вообще.
— Знаю я, что за этим стоит, — прорычал лорд Хон. — Вы испугались семерых стариков! Я прав?
— Люди говорят, что это легендарные Семь Неуязвимых Мудрецов. — Лорд Фан изобразил натянутую улыбку. — Но вы сами знаете, эти суеверия…
— Что ещё за Семь Мудрецов?! — Лорд Хон кипел от ярости. — Я прекрасно знаком с мировой историей и ни о каких Семерых Неуязвимых Мудрецах ни разу не слышал.
— Э-э… пока не слышали, — поправил его лорд Фан. — Гм. Но… сегодня такой день… Все легенды с чего-то начинаются.
— Да они же варвары! О небо! Семеро стариков! Неужели мы испугаемся семерых стариков?
— Как-то все это дурно пахнет, — произнёс лорд Максвини. И быстро добавил: — То есть так люди говорят.
— Вы сообщили своим войскам о том, что нас тоже поддерживает армия призраков? Сообщили или нет?
Вельможи старательно избегали его взгляда.
— Э-э… да, — ответил наконец лорд Фан.
— И что? Это подняло боевой дух?
— Гм… не… совсем…
— То есть как?
— Гм… Многие дезертировали. Гм. Солдаты говорят: «Мало нам чужестранных призраков, так ещё и…»
— Ещё что?
— Они солдаты, лорд Хон, — резко ответил лорд Тан. — Кое с кем им очень не хочется встречаться ещё раз. Вот вы бы хотели встретиться со своим прошлым?
На какое-то мгновение щеку лорда Хона свела еле заметная судорога. Мгновение это было очень коротким, но те, кто хорошо знал лорда Хона, сделали соответствующие выводы. Прославленная броня лорда Хона дала лёгкую трещинку.
— А как бы вы поступили, славные лорды? А, лорд Тан? Отпустили бы наглых варваров на все четыре стороны?
— Разумеется, нет. Но… Чтобы победить семь человек, армия не нужна. Семь древних старцев. Крестьяне говорят… говорят, что…
— Ну же, не стесняйся, человек, разговаривающий с крестьянами, — повысил свой голос лорд Хон. — Прошу, поделись с нами своими знаниями. И что крестьяне говорят об этих глупых и безрассудных стариках?
