Сундук слегка попятился.
Кстати, второй Сундук… Или вторая? Судя по виду, это женщина, заключил Ринсвинд. У женщин ведь багаж больше, чем у мужчин. Из-за — тут он вступил на абсолютно незнакомую территорию — всяких оборок и прочего. А вот носовые платки у них обычно меньше, чем у мужчин, хотя носы, как правило, примерно такого же размера. Для Ринсвинда Сундук всегда был единственным Сундуком. Ринсвинд не был готов к увеличению количества своего багажа. Но был Сундук и… другая Сундук.
— Ладно, пошли, — сказал он Сундукам. — Убираемся отсюда. Я сделал всё, что мог. И теперь мне всё равно. Я больше не желаю иметь с происходящим ничего общего. Не понимаю, и чего все норовят положиться на меня. На меня нельзя полагаться. Даже я сам не могу на себя положиться, и это вам не кто-то — это я!
Коэн окинул взглядом горизонт. Там собирались серо-синие облака.
— Идет буря, — заметил он.
— Слава богам, к тому времени нас уже не будет в живых, так что промокнуть не успеем, — жизнерадостно пошутил Малыш Вилли.
— Забавно, однако. Гроза как будто идёт со всех направлений сразу.
— Мерзкая чужеземная погода. У них тут всё не так.
Коэн сосредоточился на пяти армиях пяти великих семейств Агатовой империи.
— Похоже, бывшие враги заключили шаткий союз.
Войска выстроились вокруг расположения Коэна. Тактика была выбрана самая незамысловатая. В один прекрасный момент армии дружно навалятся на Орду. Перед легионами на конях разъезжали командиры.
— А как мы узнаем, что можно начинать? — Усиливающийся ветер играл остатками волос Коэна. — Кто-нибудь засвистит в свисток или же дунет в трубу? Или надо просто кричать и бросаться в атаку?
— Это как договоришься, — сказал Профессор Спасли.
— О.
Коэн опять посмотрел на лес пик и вымпелов. Честно говоря, с близкого расстояния армия в сотни тысяч человек выглядит как обычная толпа, только очень большая.
— Итак, — произнёс Коэн, медленно выговаривая слова, — срочно нужен план. Никто не приберёг на самый последний момент чего-нибудь этакого, поразительного?
— А мы то же самое хотели спросить у тебя, — смущённо признался Маздам.
От каждой армии отделились по всаднику и направились к Орде. Они остановились на расстоянии броска копья, спешились и стали наблюдать.
— Ну что ж, — Коэн хлопнул себя по бедрам. — Мне страшно не хочется заводить об этом разговор, но, пожалуй, пора поговорить о капитуляции.
— Нет! — воскликнул Профессор Спасли и тут же прервался в смущении, поражённый громкостью собственного голоса. — Нет, — повторил он немного тише. — Если вы сдадитесь, то всё равно не выживите. Просто умрёте немного позже.
Коэн почесал нос.
— А что насчёт этого флага… ну, знаешь… когда хочешь поговорить и чтоб тебя не убили?
— Он должен быть красным, — ответил Профессор Спасли. — Но послушай, какой смысл…
— Красный для сдачи, белый для похорон… Чёрт ногу сломит, — пробормотал Коэн. — Ну ладно. У кого-нибудь есть что-нибудь красное?
— У меня есть носовой платок, — отозвался Профессор Спасли, — но он белый, и…
— Давай сюда.
Профессор-варвар очень неохотно передал ему носовой платок.
Коэн вытащил из-за пояса маленький сточенный ножик.
— Я не верю! — воскликнул Профессор Спасли. Он едва не рыдал. — Коэн-варвар говорил о капитуляции с такими людьми, как эти?!
— Что поделаешь, это всё твоя цивилизация, — спокойно ответил Коэн. — Наверное от неё мозги размягчаются.
Он полоснул ножом по руке и приложил к руке носовой платок.
— Ну вот, — произнёс он. — Скоро у нас будет отличный красный флаг.
Орда одобрительно закивала. Это был поразительно символичный, драматический и — самое главное дурацкий жест — в общем, было выполнено в лучших традициях варварского геройства. От внимания некоторых солдат противника, тех, что стояли поближе, этот поступок Коэна также не ускользнул.
— А теперь, — продолжал Коэн, — ты, Проф, и ты, Маздам… вы, двое, пойдёмте со мной. Поговорим с этими людьми.
— Нас всех бросят в темницу! — воскликнул Профессор Спасли. — Ты не знаешь их пыточных дел мастеров! У них в руках вы будете жить долго, очень долго!
— Чиво? Чивоонгрит?
— Он сказал, В РУКАХ У ИХНИХ ПЫТОЧНЫХ ДЕЛ МАСТЕРОВ МЫ БУДЕМ ЖИТЬ ОЧЕНЬ ДОЛГО, Хэмиш.
— Здорово! Это мне подходит!
— О боги, — вздохнул Профессор Спасли.
Он поплёлся следом за Коэном и Маздамом в сторону вельмож.
Лорд Хон поднял забрало и смерил приближающихся варваров презрительным взглядом.
— Смотри, красный флаг, — Коэн помахал довольно влажной тряпочкой, висящей на кончике меча.
— Я понял, — ответил лорд Хон. — Однако мы уже видели такого рода представления. Они могут произвести впечатление на рядовых, но никак не на меня, варвар.
— Как будет угодно, — кивнул Коэн. — Мы пришли обсудить условия капитуляции.
От внимания Профессора Спасли не ускользнуло, что вельможи пониже рангом слегка расслабились. «Видимо, не все тут рады этой войне, — подумал он. — И не удивительно. Рано или поздно все эти воины очутятся на солдатских небесах (или куда там они отправляются?). И чем они смогут похвастаться? Тем, что однажды вели армию против семерых стариков? Медали за такое не дают».
— А. Ну конечно. С бравадой покончено, — отозвался лорд Хон. — Тогда сложите оружие, и вас отведут обратно во дворец.
Коэн с Маздамом переглянулись.
— Прошу прощения, не понял… — переспросил Коэн.
— Сложите оружие, — фыркнул лорд Хон. — Это значит «положите на землю мечи».
Коэн ответил ничего не понимающим взглядом.
— Почему мы должны складывать оружие?
— Вы же сами хотели сдаться.
— Мы?!
Рот Профессора Спасли растянулся в медленной, безумной ухмылке.
Лорд Хон в упор смотрел на Коэна.
— Ха! Не думаешь же ты, что я поверю, будто вы пришли просить нас…
Перегнувшись через седло, он наградил их яростным взглядом.
— Это так? Так? — переспросил он. — Безмозглые варвары. Кстати, это правда, что вы умеете считать только до пяти?
— Мы просто хотели спасти людей, — ответил Коэн.
— Вы хотели спасти себя, — усмехнулся лорд Хон.
— Осмелюсь заметить, кое-кто из ваших тоже пострадает.
— Они простые крестьяне, — махнул рукой лорд Хон.
— Ах да. Как же я мог забыть, — согласился Коэн. — А ты, значит, их вождь? Всё как в шахматах, да?
— Я их господин, — высокомерно провозгласил лорд Хон. — Если понадобится, они умрут по моему приказу.
Коэн ответил ему широкой, опасной улыбкой.
— Ну что ж, нет так нет. Когда начинаем? — спросил он.
— Возвращайся к своей… жалкой банде, — процедил лорд Хон. — Сразу после этого и… начнём.
Он свирепо посмотрел на Маздама. Тот, развернув клочок бумаги, читал там что-то. Палец с ороговевшими ногтями медленно перемещался со строки на строку, губы неуклюже шевелились.
— Вступивший в противоестественные отношения… кастрированный баран, вот ты кто! — наконец произнёс он.
— Это я придумал, — с гордостью сообщил Профессор Спасли, создатель сводной таблицы цивилизованных выражений.
Всю обратную дорогу Профессор Спасли вынужден был мириться со страшным скрежетом. Коэн стачивал караты со своих зубов.
— Умрут по моему приказу! — наконец рявкнул Коэн. — Этот паскудник даже не знает, что такое быть настоящим вождем. Туда-сюда его и его лошадь!
Профессор Спасли оглянулся. Главнокомандующие о чём-то жарко спорили.
— Знаете, — сказал он, — скорее всего, нас попытаются взять живыми. Я как-то работал в одной школе, так там был директор, как две капли воды похожий на этого лорда. Жил он только ради того, чтобы превращать жизнь людей в кошмар.
— Ты хочешь сказать, они будут делать всё возможное, чтобы случайно не убить нас? — не понял Маздам.
— Да.
— Значит ли это, что мы не должны убивать их?
— Э-э… Не думаю.
— Отлично.
— Ну, что теперь? — бодро осведомился Профессор Спасли. — Споём парочку боевых песен или что?
— Нет. Мы будем просто ждать, — отозвался Коэн.
— Война дело такое. Очень много ждешь, — объяснил Малыш Вилли.
— Да, конечно, — вспомнил Профессор Спасли. — Я слышал раньше нечто подобное. Мол, война — это долгие часы скуки, за которыми следует краткий всплеск активности.
— Не совсем, — поправил Коли. — Скорее краткие минуты ожидания, за которыми следует ещё более быстрое умирание.
— Проклятье.
* * *
Поля во всех направлениях пересекались дренажными канавами. Пройти куда-либо по прямой не представлялось возможным. К тому же, канавы были слишком широкими, чтобы их можно было перепрыгнуть, а мелкими они только выглядели, якобы их вполне можно пересечь вброд, однако вид этот был обманчив: восемнадцать дюймов воды прикрывали толстый слой густой вязкой грязи. Профессор Спасли утверждал, что империя обязана своим процветанием грязи.
