— Ну же, не стесняйся, человек, разговаривающий с крестьянами, — повысил свой голос лорд Хон. — Прошу, поделись с нами своими знаниями. И что крестьяне говорят об этих глупых и безрассудных стариках?
— Вот-вот, в этом-то всё и дело. Если старики такие глупые и безрассудные… то как они ухитрились дожить до столь преклонных лет?
— Им просто повезло!
Нельзя было так говорить. И лорд Хон мгновенно это понял. Он никогда не верил в удачу. Он прошёл через столько страданий — в основном страданий других людей, — чтобы придать жизни хоть какую-то определённость. Но он знал, что все остальные в удачу верят. Это была их слабая струнка, на которой он с неизменным удовольствием играл. А теперь она сорвалась с колков и ужалила его в руку.
— В «Искусстве Войны» ничего не говорится о том, как пять армий должны сражаться с семью стариками, — сказал лорд Тан. — Кем бы эти старики ни были. Почему? Никто даже представить себе не мог, что такое может когда-либо случиться, вот почему, лорд Хон.
— Если все вы так боитесь, я выйду им навстречу один. И сопровождать меня будут только двести пятьдесят тысяч моих воинов, — сказал лорд Хон.
— Я не боюсь, — ответил лорд Тан. — Мне стыдно.
— Каждый из которых вооружен двумя мечами, — продолжал лорд Хон, игнорируя его замечание. — Поглядим, насколько везучие эти… мудрецы. Мне, господа, должно будет повезти всего один раз. А им удача понадобится четверть миллиона раз.
Он опустил забрало.
— Ну так как, кому из нас сегодня повезёт?
Лорды старательно избегали смотреть друг другу в глаза.
От внимания лорда Хона не ускользнул характер их молчания. Все они остались при своем мнении.
— Ну что ж, — произнёс он. — Пусть бьют в барабаны и запускают фейерверки — на удачу, само собой.
* * *
Имперская армия славилась своим огромным количеством званий, многие из которых не поддавались переводу на иные языки. Три Розовые Свиньи и Пять Белых Клыков служили, можно сказать, рядовыми и не только потому, что были тощими, слабыми и имели привычку сжиматься в комок и прятаться при первом же намеке на опасность.
Фактически они были рядовыми самых задних рядов. Даже армейские мулы имели более высокое звание, чем они, — потому что хорошего мула найти трудно, между тем как людей, подобных Трем Розовым Свиньям или Пятерым Белым Клыкам, в любой армии пруд пруди. В особенности часто они встречаются там, где чистят отхожие места.
Эти два солдата до такой степени ничего не значили, что совместными усилиями пришли к следующему выводу: чужеземные невидимые призраки-кровопийцы только зря потратят на них своё драгоценное время. Чем размениваться по мелочам, пусть лучше призраки злодейски растерзают какую-нибудь важную шишку.
Поэтому Три Розовые Свиньи и Пять Белых Клыков деловито снялись с лагеря прямо перед самым рассветом и теперь скрывались неподалеку. Разумеется, если возникнет вдруг угроза победы, ничто не помешает им снова поставить палатку. Вряд ли кто-нибудь вспомнит о них во всей этой суматохе. Оба рядовых были настоящими экспертами своего дела: они появлялись на полях сражений как раз вовремя, чтобы успеть присоединиться к празднеству по случаю славной победы над врагом. А сейчас они лежали в высокой траве и наблюдали за маневрами армий.
С той высоты, где они находились, вид на войну открывался впечатляющий. Маленькая армия противника была практически невидимой. С другой стороны, если принять во внимание всё то, что так усиленно отрицалось прошлой ночью, она и была большей частью невидимой.
Благодаря своей «возвышенной» позиции именно Три Розовые Свиньи и Пять Белых Клыков первыми заметили охватывающее небо кольцо.
Кольцо висело прямо над грозовой стеной. В точках случайного соприкосновения с лучами солнца оно сверкало ярким золотом, а так было просто желтым. А ещё оно было тонким как нить.
— Забавное облако, — заметил Пять Белых Клыков.
— Ага, — отозвался Три Розовые Свиньи. — Клёво смотрится…
Они лениво перебрасывались словами, по очереди отпивая из бутылочки с рисовым вином, которую накануне вечером Три Розовые Свиньи предусмотрительно извлёк из мешка ничего не подозревающего товарища, когда вдруг услышали стон.
— Ооооооооооххххххххх.
Вино колом встало у них в глотках.
— Ты слышал? — спросил Три Розовые Свиньи.
— Ты имеешь в виду…
— Ооооохххх.
— Да, да, вот опять!
Они оглянулись. Очень медленно.
Из овражка у них за спиной что-то вылезало. Что-то более или менее человекообразное. Рыжая грязь струилась с чудовища, а пасть его испускала мерзкие звуки.
— Ооооооооччччёррртт!
Три Розовые Свиньи схватил Пять Белых Клыков за руку.
— Это невидимый призрак-кровопийца!
— Но я его вижу!
Три Розовые Свиньи задумчиво прищурился.
— Значит, Красная Армия! Её воины выходят из земли — всё точь-в-точь как в легенде!
Пять Белых Клыков, у которого было на несколько мозговых клеток больше, чем у Трех Розовых Свиней, и который — что более важно — ещё не успел допить вторую чашку вина, вгляделся повнимательнее.
— А по-моему, это обычный человек, только по уши вывалявшийся в грязи, — возразил он и окликнул: — Эй, ты!
Фигура повернулась и навострилась удирать.
Три Розовые Свиньи подтолкнул друга под локоть.
— Может, он один из наших?
— В таком-то виде?
— А давай его поймаем!
— Зачем?
— Потому что он убегает!
— Ну и пусть себе убегает.
— Может, у него есть деньги? И кроме того, с чего бы ему убегать от нас?
Ринсвинд скатился в очередной овражек. И надо ж было так напороться! Солдаты должны быть там, где им полагается. В конце концов, как же долг, честь и что там ещё есть у солдат?
Дно оврага выстилали прошлогодняя трава и мох.
Замерев, Ринсвинд прислушался к спору солдат.
Дышать становилось всё труднее. Приближающаяся буря толкала перед собой волну горячего воздуха, превращая равнину в один большой гриль.
Земля у него под ногами вдруг хрустнула и немножко провалилась.
Из-за края овражка высунулись лица дезертиров.
Что-то опять треснуло, и земля осела ещё на пару дюймов. Ринсвинд даже вдохнуть боялся: воздух — это ведь тоже какой-то вес, который может оказаться критическим. Было совершенно ясно, что малейшая попытка шевельнуться например, прыгнуть — лишь усугубит положение…
Очень осторожно он посмотрел себе под ноги.
Мёртвый мох чуть задрался. Ринсвинд стоял на погребённом в земле бревне, однако пузырящаяся грязь наводила на мысль, что под деревом пустота.
В любую секунду оно не выдержит, и тогда…
Ринсвинд бросился вперёд. Грунт под его ногами провалился. Теперь Ринсвинд уже не стоял на медленно ломающемся куске древесины, висел, цепляясь за нечто вроде ещё одного полузакопанного бревна — судя по ощущениям, так же изъеденного гнилью, как и первое.
Бревно номер два, видимо из некой древесной солидарности, тоже начало оседать.
Но потом резко остановилось.
Края оврага пришли в движение, и лица солдат быстро исчезли. На Ринсвинда глинисто-каменным дождем посыпались сухая земля. Мелкие камешки стучали по его башмакам и падали куда-то дальше.
Как крупный специалист по таким вещам он мог с уверенностью утверждать, что висит над бездной. Бездна — без дна… Дно, конечно, где-то есть, вот только от этого не легче.
Бревно вновь пришло в движение.
Ринсвинду предоставлялись две альтернативы. Можно было разжать руки и полететь в тёмную бездну неопределенности, а можно было повисеть ещё чуть-чуть, пока бревно не сломается, и лишь после этого полететь в тёмную бездну неопределенности.
Но вдруг, к своему восторгу, он увидел третью альтернативу. Кончик его башмака за что-то цеплялся — то ли за корень, то ли за выступающий камень. Не важно, за что именно. Главное, этот предмет принял на себя часть его веса. Ринсвинд обрёл подобие шаткого равновесия, он ещё не спасся, но уже не падал. Разумеется, это лишь временная мера, но Ринсвинд всегда считал, что жизнь это ряд последовательных временных мер.
По оврагу порхала бледно-желтая бабочка с интересным узором на крылышках. Напорхавшись, она приземлилась на единственное цветное пятно, которое, по случаю, оказалось шляпой Ринсвинда.
Бревно ещё немножко осело.
— Пошла вон! — цыкнул Ринсвинд, стараясь вкладывать в слова поменьше веса. — Лети отсюда!
Бабочка расправила крылья и принялась греться на солнышке.
Ринсвинд изогнул губы и попытался дунуть мимо своих ноздрей.
Напуганное насекомое вспорхнуло в воздух…
— Ха! — сказал Ринсвинд.
…И, реагируя на опасность согласно своим инстинктам, шевельнуло крыльями сначала так… А потом так…
Кусты пошли рябью. Заполонившие горизонт облачные башни сложились в необычные узоры.
