Известный историк флота Ф.Ф. Веселаго так описывал Балтийский флот времени Елизаветы: «Корабли его, при недостаточной крепости постройки, имели так же, как и прежние, слабый рангоут и такелаж и выходили в море с недостаточным числом команды, пополняемой иногда солдатами. Недоброкачественная провизия, испортившаяся в деревянных бочках вода, недостаточно хорошая одежда и неблагоприятные гигиенические условия, общие впрочем всем флотам того времени, по прежнему развивали на судах болезни и сильную смертность. При таком состоянии судов, едва флот выходил в море, как при первом свежем ветре на многих судах открывалась сильная течь или важные повреждения… Были случаи, что в свежий ветер слабосильная и малочисленная команда корабля не могла поднять своего якоря и, чтобы вступить под паруса, приходилось обрубать канат…». В конце 1740-х гг. расстройство флота дошло до такого состояния, что Адмиралтейств-коллегия в 1748 г. решилась просить А.П. Бестужева-Рюмина довести до сведения Елизаветы Петровны, «что весь флот и адмиралтейство в такое разорение и упадок приходят, что уже со многим временем поправить оное трудно будет». 1749 год подтвердил это полностью.
Дело в том, что в конце 1748 г. возникла угроза нового столкновения со Швецией и Адмиралтейств-коллегия получила указание Сената «вооружить некоторую часть корабельного флота и отправить в море в мае месяце; а галерный флот, сколько есть наличных галер, все приготовить, и морских провизии на эти корабли и галеры заготовить на четыре месяца; затем и весь корабельный флот, сколько годных к службе кораблей и фрегатов находится, к будущей кампании велено исправить и вооружить, чтобы в нужном случае по первому указу могли выступить в море».{1744} На это она ответила в январе 1749 г. так: «…Для этих приготовлений теперь самое удобное время, но коллегия в денежной казне имеет крайний недостаток и вследствие многочисленных доимок в сборах, определенных на Адмиралтейство с губерний и провинций, и надежды предвидеть не может, чем бы это вооружение флотов исправить. Необходимо иметь 361.266 рублей; эта сумма должна быть употреблена прежде выхода флота в море, и то только на те корабли и фрегаты, которые должны выступать в мае; теперь в Адмиралтействе в наличности и 10 000 рублей не будет, да и те деньги употребятся на жалованье служителям, которые за майскую треть 1748 года сполна еще не получили жалованья. Поступление денег с положенных на Адмиралтейство сборов начнется не ранее нескольких месяцев; на Штате-конторе долгу за 1747 и 1748 годы 142.218 рублей, но этого долга, несмотря на многократные требования, Штатс-контора не платит да еще доимку в 97.984 рубля зачитает в счет других издержанных посторонних сборов; с 1740 по 1747 год в положенной сумме на Адмиралтейство продолжается до сих пор доимка больше миллиона, и об этой доимке коллегия не раз представляла Сенату и требовала ее; Сенат велел Штатс-конторе сделать счет, который и сочиняется, но по этому счету контора показывает немалые зачеты, о которых требуется обстоятельного рассмотрения; впрочем, и за теми зачетами, хотя бы они и справедливы были, все же в доимке остается до 450 000 рублей».{1745}
Сенат приказал Штатс-конторе отпустить в Адмиралтейскую коллегию немедленно 71 109 руб., а также как можно скорее окончить с нею все счеты и, что «явится в недосылке», отпустить сейчас же. Однако наступил май, когда флот должен был выходить в море, а Адмиралтейская коллегия вновь объявила, что для этого выхода нужно не менее 100 000 руб., у нее налицо только 17 401 руб., а Штатс-контора «к платежу показывает невозможность», следовательно, флота выпустить не на что. Более того, Адмиралтейств-коллегия сообщала, что, несмотря на запрещения, Штатс-контора и Камер-коллегия по-прежнему посылают указы, по которым принадлежащие Адмиралтейству доходы употребляются на посторонние расходы: «Так, в Нижегородской губернии Камер-коллегия употребила на свои расходы 11.554 рубля; с Олонца определено получать Адмиралтейству по 21.300 рублей, этой суммы за разными изнеможениями никогда в платеже сполна не бывает, и на 1748 года не заплачено 13.018 рублей; с Киевской губернии назначенная сумма 10.487 рублей почти всегда употребляется мимо Адмиралтейства в другие расходы».{1746} Сенат приказал: с монетных дворов из «капитальной суммы» отпустить в Адмиралтейство 50 000 руб., а возвратить эту сумму из не досланных в Адмиралтейство сборов за прошлые годы. Однако Адмиралтейская коллегия потребовала из Камер-коллегии и Штатс-конторы еще 155 925 руб. на покупку провианта и пеньки. В ответ Сенат велел немедленно доставить ведомости из присутственных мест, где сколько имеется наличной денежной казны. Так или иначе, но флот к возможным боевым действиям оказался не готовым. Поэтому, как ни парадоксально, Семилетняя война пришлась Балтийскому флоту весьма кстати.
В ходе нее русские моряки впервые за долгое время получили довольно широкую практику плаваний, что было особенно важно на фоне застоя флота в предшествующее время. Кстати, уже кампания 1757 г. подтвердила все старые проблемы русского флота. В частности, первые же активные действия русских эскадр и отрядов в Балтийском море показали: корабли плохо выдерживали свежий ветер, у них ломались мачты, отходила обшивка, то тут, то там обнаруживались гнилости. При штормах же они получали столь большие повреждения, что приходилось уходить в порт для серьезного ремонта. Кроме того, на русских кораблях обозначилась ужасающая заболеваемость и смертность.{1747} Наконец, действия флота в 1757 г. сразу же привели к чувствительным потерям: в этом году погибли фрегат «Вахмейстер» и прам «Элефант». Еще чувствительнее оказались потери в 1758 году. Достаточно сказать, что из 27 транспортов, которые должны были перебросить к Кольбергу необходимые грузы, 11 отправились на дно во время шторма!{1748}
Правда, Конференция при высочайшем дворе использовала Балтийский флот в Семилетней войне весьма ограниченно. Самыми боевыми получились у него кампании 1757 г. (участие во взятии Мемеля) и 1760–1761 гг. (участие в операциях против Кольберга). В ходе операций по взятию этих крепостей (особенно Кольберга, где прусские береговые батареи оказали достаточно упорное сопротивление), Балтийский флот несколько расширил свой опыт действий против приморских укрепленных пунктов противника. Так, участвуя в овладении Мемелем, Ревельская эскадра контр-адмирала В.Ф. Льюиса обеспечила блокаду этого порта, а также Пиллау и Кенигсберга, а отряд А. Вальронда провел бомбардировку самого Мемеля совместно с сухопутными войсками. В итоге Мемель сдался без штурма.
Извлечение из шканечных журналов о действиях отряда судов Балтийского флота у Мемеля в кампанию 1757 г. в период с 26 апреля по 27 июня{1749}
25 апреля. Суда отряда вышли на кронштадтский рейд. 1 мая. Отряд снялся с якоря и пошел на запад.
7 мая. Нашел туман.
8 мая. По прочищении тумана, открылись суда отряда и виндавский берег, под которым стояли на якоре бомбардирские корабли и прамы. К вечеру ветер от WSV усилился и перешел к W. На судах стали спускать нижния реи и стеньги, причем на бомбардирском корабле «Юпитер» сломало бушприт, который и свалился на левую сторону; затем сломалась у него фок-мачта, упавшая в средину корабля. При этом падении переломилась фор-стеньга у грота-реи и сломалась грот-брам-стеньга.
9 мая. На корабле «Гавриил» усмотрели, что на баке отделило борт и покачнулись с планширами все 8 кнехтов, за которые крепится пертулень и рустов, и оказалась в них гнилость; потом разломились в трюме, около грот-мачты, ящики, из которых выкатились ядра. В носовой части корабля, позади крюйт-камеры, и против грот-мачты, открылась большая течь. Бомбардирский корабль «Дондер», претерпевая великое волнение, не мог держаться на море, и заливаемый волнами при сильной качке, спустился за Сфальферорт, и давал знать пушечными выстрелами о своем опасном положении.
Корабль «Гавриил», пошедший для оказания помощи кораблю «Дондер», попал на 41/2 саженную банку, о которую ударило его так сильно, что руль приподняло на крюках и переломило румпель. По осмотре руля оказалось, что из 5 крючьев, два нижние были сломаны. На «Селафаиле» открылась течь и повреждение в салинге, а на праме «Дикий Бык» — трещина в бушприте. Фрегат «Вахмейстер» спустился в Тагелахт. К полуночи ветер стих.
С 10 до 12 мая. Исправляли на судах повреждения.
23 мая. Корабль «Гавриил» отделился от отряда и ушел в Ревель для исправлений. Начальство над отрядом принял капитан Валронт и поднял брейд-вымпел на фрегате «Вахмейстер».
15 июня. Отряд снялся с якоря и пошел с либавского рейда на SW.
17 июня. Снялся с якоря и в 3-м часу пополудни остановился у Мемеля. Приказом по отряду объявлено о принятии на судах мер предосторожности от неприятельского нападения и о присылке к флагманскому фрегату шлюпок для промера фарватера ведущего к городу. Вечером посланы 3 вооруженные шлюпки для промера входа в залив.
