отказывал и делал всё, что в его силах. Однако и его доброта имела границы — говоря начистоту, он никогда не отдавал, что называется, последнюю рубаху, всегда здраво оценивал свои силы, но и от других не требовал невозможного.
Такой добрый, умный, понимающий парень не мог не привлекать внимание.
Жуань Наньчжу закрыл глаза. Ведь вещи, которые привлекали его в Линь Цюши, не ограничивались только этим.
Увидев, что Жуань Наньчжу сомкнул веки, Линь Цюши решил, что тот утомился. Он встал и, стараясь не шуметь, вышел из палаты, как раз встретив в коридоре Чэн Цяньли, который отлучался помыть фрукты.
— Ты куда? — спросил юноша.
— Не заходи к нему, — сказал Линь Цюши. — Он уснул. А Цзаоцзао уже ушла.
— Ох, но что делать с фруктами?
— Поставь пока у меня в палате. Когда проснётся, занесёшь ему. Или сам съешь.
— Лучше я не буду. Жуань-гэ, вроде бы, очень любит личи.
Линь Цюши вдруг стало любопытно:
— А кроме личи, что ещё ему нравится? — Он уже некоторое время жил с Жуань Наньчжу под одной крышей, но при этом не очень хорошо разбирался в пристрастиях мужчины.
— Что ему нравится? Много чего, — посмотрев на личи, юноша перевёл взгляд на Линь Цюши. — Кажется, ты ему очень нравишься.
— Хочешь сказать, ты ему не нравишься?
Чэн Цяньли простодушно улыбнулся:
— Хи-хи, тоже верно, я ведь такой милашка.
Линь Цюши подумал, что скромность — это точно не про Чэн Цяньли.
***
Пока Жуань Наньчжу лежал в больнице, члены других организаций тоже приходили навестить его. Впрочем, это больше походило на «разведку», ведь таких игроков как Жуань Наньчжу, прошедших через десять дверей, встретишь нечасто.
Ли Дунъюань из Белого оленя тоже заявился, забросив совесть куда подальше. Жуань Наньчжу даже согласился пустить его в свою палату, однако весь визит косился на него суровым взглядом.
Линь Цюши как раз сидел рядом и чистил для Жуань Наньчжу личи. Тот приоткрывал рот, бледными губами обхватывал молочно-белую мякоть фрукта, откусывал и съедал, затем вновь открывал рот и сплёвывал чёрную косточку в поднесённую Линь Цюши тарелку.
Процесс выглядел настолько изящно, что Линь Цюши, глядя на него, понял, почему Тань Цзаоцзао сказала, что красавцы должны есть личи.
Ли Дунъюань тем временем сидел у кровати и по-дружески улыбался. Его кукольное лицо было полной противоположностью образа за дверью.
— Наньчжу… — позвал Ли Дунъюань.
Жуань Наньчжу искоса глянул на него.
Ли Дунъюань тут же исправился:
— Жуань-гэ, Жуань-гэ. Ты в порядке?
— Что, сам не видишь? Говори, зачем пришёл.
Ли Дунъюань бросил быстрый взгляд на Линь Цюши.
Жуань Наньчжу понял, что тот имеет в виду, и сразу сказал:
— Можешь говорить при нём.
Тогда Ли Дунъюань начал:
— Мне скоро предстоит войти в девятую дверь, и… ну…
— Нет. Катись.
Ли Дунъюань:
— …
Линь Цюши стало смешно, однако он подумал, что рассмеяться сейчас будет не к месту, и просто опустил глаза, притворяясь, что поглощён процессом очищения личи.
— Зачем так сразу! — Ли Дунъюань даже обиделся. — Я ещё не спросил с тебя за то, что ты притворился Чжу Мэн и заигрывал со мной.
В глазах мужчины блеснули слёзы, и Линь Цюши невольно вспомнил Тоста, корги Чэн Цяньли…
Однако Жуань Наньчжу был непреклонен — его таким не пронять. Он даже нисколько не удивился, когда Ли Дунъюань раскрыл его обман.
— Хватит болтать попусту. Давай к делу.
— Я слышал, у тебя осталась подсказка для девятой…
— Слышал? — с фальшивой улыбкой переспросил Жуань Наньчжу.
— Мать твою, я правда всего лишь слышал! Все об этом судачат.
Их разговор напомнил Линь Цюши о том, что Жуань Наньчжу прошёл уже через десять дверей. Значит ли это, что он уже добыл подсказку для одиннадцатой? Интересно, что написано в той подсказке? Она чем-то отличается от других?
— И? — Жуань Наньчжу посмотрел на Ли Дунъюаня.
— И… не мог бы ты продать её мне? — Вот и прозвучала истинная причина его визита.
Но Жуань Наньчжу безжалостно отказал:
— Это невозможно.
— Назови любую цену, и если я смогу её заплатить… — Подсказку для девятой двери было слишком тяжело добыть, раз даже у Ли Дунъюаня не вышло.
И только Жуань Наньчжу, этот безумец, мог завладеть сразу двумя.
Жуань Наньчжу откусил личи, которую Линь Цюши поднёс ему ко рту, и ничего не ответил. Видя такое отношение, Ли Дунъюань явно забеспокоился.
— Через тринадцать дней наступит момент моего похода за дверь. У меня не так уж много времени.
— Ты ведь с таким удовольствием мешал моему бизнесу, — припомнил Жуань Наньчжу. — Ещё и слухи обо мне распускал. — Он посмеялся, но взгляд остался холодным. — А теперь пришёл в ножки мне кланяться?
Ли Дунъюань неловко улыбнулся:
— Прости, прости. Хочешь, я проведу с тобой ночь, и Ваше Превосходительство, как эталон щедрости, забудет обо всех обидах?
Жуань Наньчжу указал на дверь:
— Выкатывайся.
Ли Дунъюань обиженно надулся.
Линь Цюши подумал, что тот перегнул палку. Ладно бы просто попросил подсказку, но зачем пытаться соблазнить их шефа? Жуань Наньчжу совершенно заслуженно велел ему выкатываться.
— Впрочем, я могу поделиться с тобой подсказкой, — произнёс Жуань Наньчжу. — Но при одном условии.
— При каком?
— Ты пойдёшь с ним в десятую.
Ли Дунъюань ошарашено посмотрел на Линь Цюши.
— Ты же не…
— Да, — ответил Жуань Наньчжу.
— Ты рехнулся?! — Ли Дунъюань переменился в лице.
Жуань Наньчжу уже терял терпение:
— Или соглашайся, или проваливай. Нечего тратить моё время.
Ли Дунъюань то мрачнел, то бледнел, и в итоге всё-таки пообещал, стиснув зубы, что войдёт вместе с Линь Цюши в десятую дверь. Но судя по выражению его лица, он очень хотел бы что-то сказать, и только присутствие Линь Цюши мешало ему это сделать.
Линь Цюши поднялся и вышел, заявив, что ему нужно вымыть руки.
Жуань Наньчжу не стал возражать.
Возвращаясь из туалета, Линь Цюши услышал, как Жуань Наньчжу и Ли Дунъюань о чём-то бурно спорят. Последний, совершенно не будучи достойным соперником Жуань Наньчжу в словесных препирательствах, в итоге едва не выбил дверь палаты, когда уходил. А увидев в коридоре Линь Цюши, ещё и сердито уставился на него.
Тот не понял причины такого взгляда, а Ли Дунъюань пробурчал:
— Будь осторожнее, у
