вскричала Констанция. — я не хочу!
— Так надо, — все еще прижимая к себе Констанцию, прошептал Витторио, — тебе станет легче, ты увидишь.
— Я не хочу, мне все это противно и надоело!
— Нет, ты будешь это делать, потому что я, король, этого желаю.
— Да, я и забыла, что ты король, а я всего лишь твоя подданная, твоя…
— Если ты не замолчишь, я тебя ударю.
— Бей! Ты можешь делать со мной все, что угодно! Король крепче прижал к себе возлюбленную, а потом бережно опустил в горячую ванну.
— А теперь ты должна дышать. Констанция попыталась выскочить, вода нестерпимо жгла раскрывшиеся язвы.
— Нет-нет! — король схватил ее за плечи и буквально втолкнул в ванну. — Ты должна сидеть в этой воде, несмотря на то, что она воняет и горячая. Так надо, это пойдет тебе на пользу, ты будешь принимать такие ванны каждый день.
— Нет! — воскликнула Констанция, пытаясь выбраться.
Вода выплеснулась на пол, на ноги королю, но он даже не обратил на это внимания.
— Констанция, сиди, — засучив рукава и помешивая воду, шептал король, — тебе сейчас будет легче.
Констанция понемногу успокоилась. Она прикрыла глаза и откинулась на спинку медной ванны.
— Мне плохо, — скрежетала зубами женщина — мне противно от того, что ты меня видишь, что ты видишь эти язвы, что ты к ним прикасаешься.
— А мне нравится, и если ты не замолчишь, я вытащу тебя из ванны и буду любоваться.
— Ты безумец, Витторио, безумец, ты лишился рассудка…
— А вот это не твоя забота, Констанция, дыши ртом и поменьше разговаривай.
Затем король взял большую простыню из плотной ткани и набросил на ванну.
— Дыши, дыши глубже, дыши ртом, — шептал король, гладя Констанцию по голове, — доктор говорил, что это очень полезно.
— Мне плохо, плохо, — воскликнула Констанция.
— Так и должно быть, дорогая. И чтобы хоть как-то успокоить возлюбленную, король сам сунул голову под простыню.
— Вот видишь, Констанция, и я с тобой, все будет хорошо.
Женщина не отвечала, ее дыхание было судорожным.
— Мне плохо, — шептала она.
Ни Констанция, ни король Пьемонта Витторио не слышали грохота канонады, не слышали криков вокруг дворца. А там двигались солдаты, лошади тащили тяжелые пушки, на горизонте пылало несколько селений. Маркиз Лоренцетти вбежал во дворец.
— Я хочу видеть короля, — сказал он, обращаясь к дворецкому, — немедленно позовите его!
— Король никого не принимает, — ответил дворецкий.
— Тогда я сам пойду к нему.
— Не ведено пускать! — дворецкий хотел загородить дорогу, но разгневанный маркиз отшвырнул пожилого мужчину и направился наверх, туда, где была спальня Констанции.
Услышав шум, король оставил свою возлюбленную и вышел из ее спальни.
— Маркиз?! — воскликнул король.
— Да, ваше величество, это я. Французы все ближе и ближе, завтра они будут в Риволи. Так что надо спешно эвакуироваться. — Да? — как бы думая о чем-то своем, обронил король. — Спасибо, маркиз, что предупредили.
— Ваше величество, поспешите, иначе будет поздно.
— Да-да, маркиз, — король прислушивался больше не к тому, что говорит маркиз, а к тому, что происходит в спальне Констанции. — Извините, маркиз, я очень занят, — король резко развернулся и скрылся за дверью.
Маркиз пожал плечами.
— Кто это приходил? — спросила Констанция.
— Маркиз Лоренцетти, — ответил король, всыпая в ванну белый едкий порошок.
— Что он хотел? — морщась от удушливого запаха, спросила Констанция.
— Он говорит, что французы завтра могут быть в Риволи.
— Французы в Риволи! — воскликнула женщина. — Боже, а что же будет с нами?!
— Не волнуйся, я тебя спасу.
— Но как, как, Витторио?
— Не волнуйся, дорогая, вот только примешь ванну, я наложу маску, спеленаю тебя, а потом сразу же отдам распоряжения, начнем эвакуацию.
— Боже, как это ужасно! Почему они дошли до Риволи?
Король пожал плечами.
— Не думай об этом, дыши как можно глубже.
— Ты сумасшедший, — прошептала Констанция уже который раз за день.
— Да, возможно, но я, тем не менее, люблю тебя и не представляю свою жизнь без тебя.
— Любишь, не любишь, какая разница? Французы захватили Пьемонт, а ты говоришь мне о любви.
— Ну и что? Они могут захватить всю землю, а я, Констанция, буду продолжать любить тебя.
— Это ужасно, Витторио, ты даже сам не понимаешь, до какого безумства дошел.
— Это неважно. Не разговаривай, дыши ртом, вдыхай этот пар, доктор говорит, что он очень целебный.
— Я сомневаюсь, что меня вообще что-либо может спасти.
— Я, Констанция, спасу тебя.
Через час, когда вода в ванной уже остыла, король бережно вытащил Констанцию и на руках перенес в постель. А затем принялся обмазывать ее тело серой мазью и укутывать тканью.
— Как ты себя чувствуешь, тебе легче?
— Да, — заскрежетав зубами, ответила Констанция, — мне легче. Иди отдавай распоряжения, пусть из твоего дворца все увозят, а самое главное, пусть заберут картины.
— Еще будут какие-то пожелания? — осведомился король Витторио, с улыбкой глядя на Констанцию.
— Пока нет.
— Значит, дорогая, твои дела пошли на поправку, ты начинаешь разговаривать, как и прежде.
Король привязал Констанцию, а сам, собрав охрану и челядь, быстро стал отдавать распоряжения.
— Карета с наследником уедет первой.
— Нет, — воскликнула королева, — я хочу уехать вместе с тобой. Король зло сверкнул глазами, и королева замолчала.
— Скажи моему сыну, пусть собирается. Королева поклонилась и покинула гостиную. Эвакуация проходила впопыхах, бралось только самое ценное, самое дорогое.
— И приготовьте для меня большую карету.
— Слушаюсь, ваше величество, — сказал дворецкий, — распоряжение уже отдано.
— Хорошо, — крикнул король, вбегая на второй этаж туда, где он оставил Констанцию.
Та лежала с открытыми глазами, она выглядела так, будто ее распяли на этой большой белоснежной кровати.
— Ну что там? — спросила она, прислушиваясь к грохоту далекой канонады.
— Да ничего, дорогая, все нормально. Я отдал распоряжения и на рассвете мы покинем Риволи.
У королевского дворца собирались разрозненные остатки разбитых полков, беженцы. Весь подъезд и вся центральная аллея были запружены повозками убегающих крестьян, истошно ржали лошади, мычали коровы, блеяли овцы. А на горизонте все ярче и ярче пылало зарево. Крестьяне испуганно оглядывались.
— Это наше селение горит! — кричал седоусый мужчина.
— Да, да, наше, а вон там горит другое селение, люди из него ушли еще вчера, там остался только священник, — говорил седоусый, — он не захотел уходить.
— Да, у вас в селении хороший священник. Вдруг какая-то женщина истошно завопила:
— Это все она, она! Шлюха, королевская шлюха виновата, из-за нее король потерял голову!
— Шлюха! Шлюха! — подхватило сразу же несколько голосов.
Король плотно прикрыл окно и задернул тяжелые шторы.
— Что они кричат? — чуть-чуть приподнявшись, спросила Констанция.
— Они обезумели от страха, вот и орут.
— Нет, по-моему, они кричат, что все произошло из-за меня.
