ходом держала курс на Исландию. Ночь прошла спокойно. Командирам и штабным даже удалось урвать часок другой для сна и отдыха. О противнике пока ничего не докладывали. Выслушав очередной рапорт радиометристов, командующий довольно улыбнулся, затем нахмурился и стиснул зубы чтоб не сглазить. На первом этапе эскадры шли в режиме радиомолчания, обмен между кораблями только УКВ внутриэскадренной связи.
Вице-адмирал Макаров не мог знать, как обстоят дела у Лютьенса. По расписанию немцы должны были принять топливо с танкеров у Ставангера и демонстрировать прорыв в Атлантику севернее Фарер. На этот раз под флагом Кригсмарине только линкоры и крейсера да пара авианосцев. Эсминцы проводив эскадру в прибрежных водах возвращаются в Норвегию.
По опыту прошлых рейдов и немцы и русские на ближайшие дни закрыли район для своих подлодок. Помнится, Макаров тогда в мае пережил весьма неприятные минуты, когда командир дивизии подплава контр-адмирал Георгий Чаплин показал ему фотографии «Наварина» снятые через перископ патрульной П-29. Тогда авианосец спас характерный силуэт. Подлодка ушла на глубину пропустив над рубкой бригаду. Что характерно, эскорт субмарину не засёк. Были еще фотографии, уже от немцев. Тоже мало хорошего.
На первом этапе разведкой эскадру обеспечивали патрульные самолеты с норвежских аэродромов. Тяжелые летающие лодки «Пилигрим 2» и многомоторные сухопутные «Остроги» летали над морем вплоть до Гренландии, с высоты наблюдали за проливами у Исландии, отслеживали активность противника на Фарерах
Немецкие «Кондоры» вообще по большому кругу обходили Британские острова с запада. Челночные рейсы из Норвегии над океаном во Францию и обратно. Перехватить эти самолёты можно было только с авианосцев при удивительном везении либо сбить зенитным огнем при фантастическом стечении обстоятельств. К сожалению, патрульные авиаотряды не рисковали вести постоянное наблюдение за оркнейскими базами. ПВО Скапа-Флоу усиливалась, и это не изменить, только принять и учесть в расчетах.
— Не слишком ли далеко к северу забираем? — обеспокоился начальник штаба. Утро не принесло ничего нового. Флот так же шел в зоне неизвестности. Туман войны давит на всех.
— Рискуем, но иначе нельзя. Если англичане нас увидят, они могут уклониться от боя.
— Если засекут, то крейсерскую эскадру или «Полтаву» — заметил флагманский артиллерист. Он изначально стоял за выделение быстроходного крыла в отдельное летучее соединение. Все же организация боя пяти линкоров с тремя разными калибрами задача еще та. Даже правильно распределить цели получается плохо.
— Держим прежний курс, — адмирал упрямо наклонил голову. — Ждем радио из Бергена.
— Боюсь, немцы не смогут оторваться от «Худа» с «Лайонами» или отбиться до нашего подхода.
— Оторвутся. У Гюнтера два авианосца. Хоть одному, но скорость собьют.
— А если им? — вопрос повис в воздухе.
Тема реальной скорости кораблей противника и союзника давно служила предметом яростных споров, если за себя Макаров был уверен, что имеет эскадренный ход 26–27 узлов, то в отношении англичан мнения расходились. Равно как никто не знал, сколько тяжёлых кораблей способен выставить противник. Да еще американцы подложили свинью. Ну, кто мог подумать, что кабинет Рузвельта пойдет на риск и перед президентскими выборами сдаст англичанам в аренду новейший только прошедший испытания авианосец? Да еще не только с самолетами, но и с командой.
Многие понимали, вступление США в войну, это только вопрос времени. Однако в Ставке надеялись разгромить королевский флот и зацепиться за плацдармы в Британии до этого несчастья. Увы, не одни мы такие умные. Янки упрямо лезли в эту войну, им явно не хотелось опоздать как в прошлый раз. Само по себе решение похвальное, но метод реализации и выбранная американцами сторона конфликта ясный день одобрения в Петербурге не встретили.
Дипломаты направили ноту протеста. Прямым указом императора ввели эмбарго на поставку в США сельхозпродукции низкого передела, что разумеется, оппонента не отрезвило. Янки любят хорошую драку, этого у них не отнять.
— Что там? — Командир корабля прильнул к наблюдательной прорези.
По правому борту один из эсминцев ускорившись заложил крутой поворот. К нему спешили еще два корабля.
— «Калмык», если не ошибаюсь, — молвил Милевский. — Сейчас будет сброс.
Начальник штаба все верно понял. С кормы эсминца взлетели чёрный бочки бомб. Через минуту за кормой корабля выросла гряда высоченных столбов из воды и пены. Над морем прокатился глухой рокот. Эсминцы сбавили ход до малого. Затем «Калмык» прошел над местом бомбометания.
— Вываживают. Похоже не попали.
Вскоре по УКВ пришел рапорт: «Обнаружена и атакована подлодка. Контакт потерян».
Командир бригады распорядился и ставить в опасной зоне «Ласку». Остальным занять свои места в эскорте. Линкоры держали ход 18 узлов. Подлодка может догнать только в надводном положении форсируя дизеля. Так что повторной атаки можно не опасаться. Есть шанс, что эсминец засечёт субмарину гидролокатором или шумопеленгатором, но закладываться на это не стоит. Процент удачных атак подводной цели у всех флотов невелик. Однако, чем дольше не давать субмарине всплыть, тем позже она сможет радировать об обнаружении русских линкоров.
— Меняем курс. Давайте на пересечку с Лютьенсом. Два румба влево достаточно?
— Лучше три взять, Вадим Степанович.
— Добро. Что у Рокасовского?
— Не известно. Он вне пределов зоны внутриэскадренной связи.
— Пусть. — На лице адмирала отразилась бурная работа мысли. Смена курса ведет основные силы навстречу британцам, если они вышли в море, а крейсерская завеса продолжает бег к берегам Исландии. Отозвать? Тогда придется нарушить радиомолчание. Риски с обеих сторон. Не ясно что перевесит.
— Предлагаю выждать час-другой. У нас сильный эскорт. Спокойно продержимся без крейсерской эскадры и «Полтавы».
Вадим Макаров коротко кивнул в ответ. Ничего страшного не произошло. Все в пределах допустимого. Все равно драку начнут авианосцы. А за свои «стальные гнезда железных птиц», за крылья гнева вице-адмирал спокоен. Морская авиация с первых дней войны показала себя грозным оружием, первые сражения отточили и закалили этот клинок сибирской стали.
Пилоты и штурманы палубных самолетов не слышали, что о них говорил командующий эскадрой. К лучшему. Люди, реально рисковавшие своей жизнью, глядевшие смерти в глаза через прицелы, имели свое мнение. И далеко не всегда совпадавшее с выводами и надеждами адмиралов. И русские летчики не считали английских пилотов хуже себя. Машины, да, посредственные, но люди в кабинах такие же — несгибаемые упрямцы.
Глава 13
Царское село
22 сентября 1940. Князь Дмитрий.
Очередное совещание в Александровском дворце. Повестку прислали фельдегерьской почтой в запечатанном конверте со штампом секретности. Накануне позвонил сюзерен и попросил прибыть с утра пораньше, судя
