Сложно. Понять мышление, которое настолько отличается от привычного, можно, но принять его довольно непросто.
Как медик я изучала разницу менталитетов, но лицом к лицу столкнулась с ней впервые. Не могу сказать, что все эти особенности мне не нравились: как женщина я действительно была защищена. И даже если бы не стала любимой своим мужьям, то получила бы безграничное уважение. Но и определенная ответственность была: я не должна была стать яблоком раздора. Любить, дарить внимание и никого не обделять, чтобы не вызвать бессмысленную ревность или недопонимание. Смотреть на супругов одинаково.
Я вздохнула и поднялась с постели, на которую прилегла. Сбросила платье, перевернула содержимое сундука, пока нашла нужное исподнее, надела чистое платье. Я не планировала в нем долго ходить, но чувствовала себя в свежей одежде значительно увереннее. Если судить по времени, то мои супруги должны были меня уже ждать. Немного подумав, я все же взяла с собой маленький мешочек с зельями. На всякий случай.
Пройдя по безлюдному коридору до нужной двери, я постучала костяшками пальцев. Я думала, что мне ответят и предложат войти, но дверь открыл Глен — расслабленный, чуть вальяжный и в одной простой рубахе.
— Что ж, леди Марион, проходите, не стесняйтесь. Обещаем, что приставать не будем. По крайней мере, Блейк, — ухмыльнулся Глен, а в его глазах я заметила озорные огоньки.
Я еле прикусила язык, чтобы не сказать о том, с какой целью пришла в спальню, и о том, что приставания, в общем и целом, с моей целью не расходились. С другой стороны, эта фраза немного уменьшила мою нервозность. Присутствие Блейка тоже помогало успокоиться. Хотя, признаюсь, у меня создавалось ощущение, что его присутствие будет успокаивать меня всегда — на уровне рефлексов.
Общие покои мне понравились: чуть сдержанные, но уютные. И полностью соответствовали описанию в трактате. Я прошла через коридор и попала в общую спальню, где была огромная кровать, встроенная в пол лохань и пара небольших шкафчиков. Вероятно, для банных принадлежностей.
— Моя комната слева, — сказал Блейк. — Справа дверь в комнату Глена, а по центру ваша, леди Марион. Какую вы...
Блейк оборвал свою речь на полуслове, глядя на меня с безмерным удивлением. Наверное, мне не следовала сразу начинать раздеваться, а стоило поговорить? Но как сказать о том, что я очень даже не против очутиться в одной постели с мужьями и совсем не для сна, я не знала. Потому решила, что мои действия скажут гораздо больше.
— Леди Марион, а что это вы делаете? — поинтересовался Глен, видя, как я продолжаю расстегивать пуговицы на платье.
— Раздеваюсь, — честно ответила я. — Вы же не думали, что я всерьез пришла сюда , чтобы посмотреть на интерьер сален? Я, конечно, не имею особого опыта, но и не так глупа, чтобы действительно интересоваться у своих мужей планировкой комнат ночью.
— Это ваше сознательное желание?
— А непохоже? — удивилась я. — Я даже специально прочитала трактат Амары Перитус «Предшествующее брачной ночи. Как любить тело мужчины, чтобы оставить неизгладимое впечатление».
— И что в этом трактате написано? — спросил Глен, подходя ко мне ближе. Я едва не отступила, но вовремя взяла себя в руки. Если сейчас отстранюсь, то никто не поверит в то, что я действительно хочу наладить отношения с мужьями, пусть и таким способом.
— Все о том, что следует до коитуса в иллюстрациях и немного о том, как доставить удовольствие мужчине. Может, мне дать вам почитать? — предложила я.
— Магия упаси! — воскликнул Глен. — Лучше не надо, не хочу знать о том, как доставлять удовольствие мужчинам.
— А женщинам? — полюбопытствовала я.
— А женщинам мы с Блейком знаем и без всяких трактатов, — сказал Глен и провел пальцами по моей щеке и ниже.
Ниже, ниже и оставил свою горячую ладонь на моей шее.
— Какая нежная кожа, — задумчиво сказал Глен, а я зябко поежилась. — Страшно?
— Нет, а должно? — удивилась я, испытывая, скорее, легкий дискомфорт из-за смущения.
— Не знаю, — улыбнулся Глен. — Что вы вообще знаете о занятии любовью, леди Марион? Разве такая приличная леди будет с кем-то обсуждать подобные вещи?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я же лекарь, — удивилась я, а потом пояснила: — Разумеется, мне часто приходилось говорить с девушками перед их первой брачной ночью, а еще чаще — осматривать их после этой ночи. Разумеется, они многое рассказывали.
— Хорошего или плохого? — впервые за все время подал голос Блейк.
— Разного, — честно призналась я.
— И теперь вы хотите узнать, что же было правдой? — улыбнулся Глен, а потом убрал свою руку, от чего моей шее сразу стало холоднее. — Только не говорите мне, что используете нас как подопытных...
От его предложения я так удивилась, что невольный смешок вырвался сам собой.
— Вообще-то, я знаю правду, — чуть лукаво улыбнулась я. — Если мужчина внимателен, то девушке будет хорошо. Если девушка это понимает и принимает, то и мужчине будет хорошо.
— А если она еще читала трактат Амары Перитус, то мужчина вообще рискует умереть от удовольствия? — рассмеялся Глен, а потом обратился к Блейку: — Ну, что? Попробуем внимательно и аккуратно?
— Глен, это не шутки, а наша жена — не игрушка, — резко оборвал своего друга Блейк. — Леди Марион, вы можете как-то доказать, что ваши намерения серьезны? Что вы здесь не потому, что что-то надумали себе что-то или опасаетесь за свое положение? Вы мне нравитесь, леди Марион, потому я хочу, чтобы вам было хорошо. Возможно, сегодня вам будет хорошо и без нас.
— Я здесь потому, что хочу попробовать с вами сблизиться, — спокойно сказала я. — Потому что вы, сэр Блейк, как я и говорила, мне нравитесь. И сэр Глен мне симпатичен, пусть у меня и нет к нему такой глубокой симпатии. Но я не понимаю. Говоря о доказательствах, что мне нужно сделать? Я так понимаю, раздеться мало? Мне следует опробовать на вас что-то из ласк?
— В смысле, опробовать? — спросил Глен.
Кажется, я заставила его опешить. У него было такое выражение лица, которое я бы назвала высшей степенью удивления.
— Да. Например, третью части о ласках ртом или...
— Молчите, леди Марион, очень прошу, молчите, — резко выдохнул Глен, а потом улыбнулся и сказал: — И тебе, Блейк, тоже рекомендую помолчать. Давай ты будешь свое благородство демонстрировать где-то в другом месте. Потому что ты как хочешь, но я от предложения леди Марион провести совместную ночь не откажусь даже под страхом смертной казни.
— Но давайте, леди Марион, для начала мы уберем все эти глупые формальные обращения, — сказал Глен. — Марион прекрасно звучит и без всяких вежливых обращений.
— И более уютно, — добавил Блейк. — По-семейному.
— Мари.
— М?
— Дома меня называли не Марион, а Мари, — сказала я, пожимая плечами, пытаясь как-то сгладить возникшую от подобного откровения неловкость.
— Красиво, — тихо сказал Блейк. От его проникновенного голоса я почувствовала мурашки. Меня меньше смущали все прочитанные трактаты, чем этот вкрадчивый голос.
— Так не пойдет, Марион, совсем не пойдет, — неожиданно сказал Глен, кладя мне руки на талию и резко притягивая к себе, а потом склонил голову и нашептал мне на ухо: — Я говорил, что не против, если ты будешь уделять больше внимания Блейку, но разве я говорил, что позволю забрать ему абсолютно все твое внимание?
— Глен, ты как всегда торопишься, — вздохнул Блейк, а я поняла, что он стоит сзади совсем близко.
Блейк не прижимался ко мне, не касался, но я чувствовала, что он настолько близко, что между нами навряд ли можно было бы просунуть ладонь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мне... — я неожиданно запнулась, потому что во рту пересохло. — Мне... раздеваться дальше?
— Зачем? — удивился Блейк. — Расслабься, мы сами все сделаем.
Неожиданно я почувствовала, как Блейк начинает аккуратно вынимать шпильки из моей прически. Эти осторожные, едва различимые движения, заставили почувствовать еще большую неловкость. И Глен так и не убрал свои руки с моей талии, а платье было недостаточно плотным, чтобы я не чувствовала их теплоту.
