Два месяца — целую жизнь! — назад они занимались любовью пылко и неистово. В безумии он буквально порвал на ней одежду, чтобы поскорее овладеть Марией.
Тогда это был просто секс.
Сейчас происходило что-то совсем другое.
Он целовал ее снова и снова, пока ее губы не сделались мягкими, как лепестки роз. Алекс гладил ее лицо, перебирал густые волосы, целовал шею и плечи. Он мог поклясться, что его сердце едва не выскочило из груди, когда она тихо застонала от наслаждения.
Приподняв Марию, Алекс неторопливо снял с нее свитер, чтобы обнаружить, что под ним на ней ничего нет. Стащив с нее джинсы, он отбросил их в сторону.
Обнаженная, она была так красива, что казалось, только боги достойны обладать таким совершенством. Медленно, глядя ей в глаза, Алекс провел руками по всему ее телу. По груди. По животу. По бедрам. Мария вздыхала и тихонько постанывала, и эти звуки свидетельствовали о нарастающем возбуждении, как и приподнимавшиеся ему навстречу бедра.
— Тебе нравится так? — шепотом спросил Алекс, приникая к напрягшемуся соску. — А так? — Он проложил дорожку поцелуев от груди к пупку. — А так? — Его губы коснулись мягких завитков внизу живота.
— Александрос, — простонала Мария. — О господи, Александрос!
Он медленно развел ее ноги, подложил руки под ягодицы и приник губами к нежной плоти. Ее крик, когда языком он коснулся чувствительного бугорка, разорвал ночную тишину.
Для его самоконтроля это стало последним испытанием. Все эти недели Алекс хотел Марию. Все эти годы, пусть это и покажется безумием, он ждал именно ее и хотел только ее.
— Александрос…
Он снова целовал ее губы, шею, груди и чувствовал себя Парисом, укравшим прекрасную Елену много веков назад, презрев законы цивилизованного мира.
Алекс знал, что, как Парис, он готов отдать все за медовый вкус этих губ, за сладость этой груди, за волнующее углубление пупка, за женственный изгиб бедер.
Он ласкал и целовал Марию до тех пор, пока еще один крик, свидетельствующий о ее высвобождении, не раздался в ночи.
— Пожалуйста, Александрос! Пожалуйста!
Алекс молниеносно сорвал с себя одежду. Рванувшись к ней, он замер, чертыхнулся, потом быстро достал из кармана брошенного на пол пиджака пакетик. Разорвав его, он вдруг подумал, что в прошлый раз совсем забыл о предохранении…
Накрывая Марию своим телом, Алекс почувствовал ее прохладные руки. Она гладила его плечи, спину, грудь, живот, потом ее руки спустились ниже и сомкнулись вокруг его напряженной плоти.
— Мария, — предупреждающе прошептал он, с трудом дыша сквозь стиснутые зубы.
Она и не подумала остановиться, продолжая ласкать его плоть, пока он не схватил ее руку.
— Смотри на меня, agapimou. Смотри мне в глаза.
Густые ресницы поднялись, и их взгляды встретились. Он развел ее руки в стороны, прижал к кровати, переплетя ее пальцы со своими. И вошел в нее.
Мария достигла оргазма почти мгновенно. Она выгнулась под ним и закричала, но Алекс продолжал свое ритмичное движение. Он проникал в нее все глубже и глубже, пока стало непонятно, где заканчивается он и начинается она, пока их тела и души не стали одним целым.
— Мария, — бормотал он по-гречески. — Сердце мое, любовь моя…
Мария всхлипывала и целовала его, а глубоко внутри ее мышцы ее женского естества ритмично сжимали его плоть. Наконец, Алекс запрокинул голову и отпустил себя, взмывая к вершине.
Теперь эта женщина принадлежала ему. Только ему.
Глава 10
Время на какое-то мгновение остановилось, потом снова пошло.
Мощное тело Алекса обессилено распростерлось над Марией. Лицом он уткнулся куда-то ей в шею. Сердца обоих бились в бешеном ритме, кожа была в любовной испарине, а ночной бриз, проникавший через распахнутую дверь, приятно холодил их разгоряченные тела. Когда Алекс попытался подняться, Мария лишь крепче обняла его, не отпуская.
— Не уходи, — прошептала она с томной улыбкой на губах.
— Я недалеко.
Он потянулся, поднял с пола сброшенное покрывало и накрыл им обоих.
— Ты как? — спросил он, обнимая Марию.
— Отлично.
— Уверена?
— Абсолютно. Мне очень хорошо. Все прекрасно.
— Вижу. — Алекс рассмеялся и нежно поцеловал ее. — Прости меня.
— За что?
— За то, что в первый раз все было не так.
Мария покачала головой и погладила его по щеке:
— Первый раз тоже был замечательным.
— Спасибо, — с самодовольной, этакой мужской улыбкой поблагодарил Алекс. — Но для тебя тогда все это было впервые, и я должен был быть более осторожным.
— Но ты же не знал.
— Я должен был догадаться. — Он повернул голову и поцеловал ее ладонь. — Ты была такая… неиспорченная, такая невинная. То, как ты касалась меня, когда отвечала мне… Я должен был понять. — Алекс провел рукой по ее груди, животу, бедрам. — Я сотни раз проживал в памяти те мгновения, я слышал твои вскрики, чувствовал тебя в своих объятиях. Вспоминал, как ты краснела, когда я раздевал тебя. — На губах Алекса появилась горестная усмешка. — И как я все испортил своими обвинениями…
Мария прижала палец к его губам, призывая замолчать.
— Кто-то мудрый сказал, что прошлое нужно оставлять в прошлом.
Алекс втянул ее пальчик в рот.
— Ты простишь меня?
— За что? Я не понимаю, о чем ты говоришь, Александрос, — лукаво ответила она.
— Мне нравится, как ты произносишь мое имя.
— Александрос, — прошептала Мария. — Александрос…
То ли от звука ее голоса, то ли от острого ощущения ее обнаженного тела рядом, но Алекс вновь почувствовал возбуждение.
— Мария! Моя Мария…
И вот он снова глубоко в ней, и ночь снова заключила их в свои волшебные объятия.
На рассвете, когда на траву выпала роса, они оделись и вернулись в особняк.
— Нас могут увидеть, — прошептала Мария.
— Кто?
— О, слышу интонации властелина, — поддразнила она. — Афина может увидеть. Повар. Горничные. Да кто угодно…
Алекс подхватил ее на руки и понес в свою спальню.
— Все будут вести себя исключительно тактично, обещаю.
Конечно. Улыбка Марии померкла — ни к чему обманывать себя, она ведь знает, как много женщин побывало в постели Алекса.
— Нет.
Она посмотрела на него:
— Что — нет?
Он понимающе улыбнулся:
— Любовь моя, никаких других женщин здесь не было.
Алекс видел, что Мария удивлена. Приятно удивлена. Безумие, но он тоже был рад этому. Он поставил Марию на ноги, прижал спиной к закрытой двери спальни и взял в ладони ее лицо.
