— Я это все рассказываю потому что начинаю понимать, что совершила огромную, непростительную ошибку, я, я, я… Нила, понимаешь, сейчас все совершенно по-другому, мы выросли и наши жизни пойдут параллельно друг другу, да они уже так проходят. А я как настоящая эгоистка забрала все воспоминания себе, закрыв дверь для тебя, поместив на пьедестал себя, понимаешь? — честно говоря я уже плохо что понимала, так как ее речь запутана и рвана, смысла практически не читался. — Ты останешься со своей жизнью наедине, и в этом я виновата!
— Да, что такого случилось, что ты пытаешься будто бы проститься со мной? — я поднимаюсь на ноги и встаю над сестрой, ее голова опушена, а плечи дергаются, обозначая лишь то, что она плачет. — Габриэла говори прямо, что случилось? И причем тут наша мама?
Какое-то время сестра продолжает плакать, я молча стою и жду, после она поднимает голову, вижу ее глаза, они наполнены болью и страхом, как тогда, в тот день, когда мама решила покончить со своей жизнью. Страх который поглощает и меня тоже.
— Я беременна! — сестра обреченно опускает руки себе на колени, секунда я не могу даже сообразить, как реагировать, что сказать, но определенно я выдыхаю, понимая, что все мои мысли которые роились в моей голове лишь плод моих фантазий.
— Господи, Габи! — выдыхаю, и несусь обнимать сестру, только когда чувствую тепло ее тела, мое сердце наполняется счастьем, сестра беременна, а значит совсем скоро в нашей семье появится маленький комочек счастья, который обязательно принесет так много счастья нам, что мы и представить не можем. — Ты с ума сошла, я уже что себе не на придумывала! Что за глупые мысли в твоей голове, это же невероятное счастье, ты скоро станешь мамой! Понимаешь? А я, а я стану тетей, я обещаю, что буду замечательной тетей, самой лучшей на свете!
Из меня льет поток слов который я не могу контролировать, я счастлива безумна! И этого уже никто не изменить, мы будем отличной семьей для этого малыша.
Все говорила и говорила, наверняка какую-нибудь чушь, но сестра улыбалась, а это самое главное.
— Нила, много чего измениться, и я хочу быть с тобой всегда честной!
— Но это же не проблема, правда? — я широко улыбаюсь, пытаясь показать сестре, что все ее переживания надуманы и преувеличены, ребёнок только сблизит нас. — Я счастлива за тебя, за нас!
— Нила, я очень тебя люблю! — она меня крепко обнимает, чуть шмыгая носом.
— Ну и чего ты ревешь? — я пытаюсь заставить себя на плакать, но это плохо получается, так как эмоции захватывают.
— Ты просто на представляешь, что со мной происходит! Я хочу постоянно есть, а ещё спать и мне дико все раздражает, а ещё я плачу! — Габи завыла в голос.
— Милая моя, это все от того, что ты теперь не одна… — я аккуратно молодила свою руку ей на живот, естественно срок был ещё очень маленьким, и никаких намеках о животике и не было, но там уже формировалась жизнь, которая в будущем подарит много любви. — Кто ещё знает?
— Арон и Кара, теперь и ты! Я хочу организовать ужин, что бы всем остальным рассказать, Майк Тэндел наверняка будет в ужасе, ведь снова на его семью свалиться кто-то, кем будут восхищался, а не им!
— Думаю он будет также рад за вас! — попыталась как-то сгладить такое отношение Габи к Майку, но я понимаю, что это будет очень сложно, у пестры устойчивое негативное мнение в отношение мужчины.
— Нила Гастингс защищает этого мерзавца? У тебя что-то с ним?
— Ну прекращай, Габи, я просто хочу, чтобы ты перестала ненавидит его! — глаза сёстры округлились.
— Это уже не хорошо, очень плохо! — Габи всегда переживала за меня, а особенно за то, что у нас происходило с Майком. Наша вражда никогда не оставалась незамеченной, и Габи периодически пыталась меня уберечь от него, но я как мотылёк продолжаю тянуться к нему, как к огню.
— Давай это все решим после, сейчас я хочу уже скупить все отделы детской одежды! — мне действительно не хотелось погружаться в то, что доставить Габриэль переживания и беспокойства, хотелось, чтобы весь мир подарил тепло моей сестре, а я буду заботиться о ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Звонок от Дака МакАдамса заставил меня в распорах, я пару секунд раздумывала отвечать ли абонементу, но я прекрасно понимала, что должна поговорить с ним, расставив все точки.
— Я слушаю! — мой голос настолько пропитании холодностью, что я даже на узнаю его.
— Здравствуйте Нила, это Дак… — в трубке слышу его голос, и что однозначно ясно, мужчину не ловко.
— Я поняла! Ты что-то хотел? — как бы не была мягка моя натура, но после того, что я узнала, мне при одном упоминание его имени становиться тошно.
— Хотел бы с тобой поговорить, и не знаю, что там рассказал Майк, знай, что он все любит приукрашивать, ко всему избалован и обижен!
— Дак, не вижу смысла каким-либо разговорам, все и так изначально было неправильно…а насчёт Майка, — я замолкаю, правильно ли я поступаю, обсуждая это с Даком, и вообще для чего.
— Нила, послушай пожалуйста, я правда хочу тебе все объяснить! — его умоляющий голос заставил меня все же не отключаться, а продолжить слушать. — Любому человеку, даже самому отвратительному дают последнее слово, дают возможность хоть как-то оправдать себя, ты не должна быть так жестока ко мне и смотреть на ситуацию с одного угла? Понимаешь?
— Дак, мне не интересно во всем этом капаться…
— Я тебя умоляю! — черт, черт, черт! Я снова пытаюсь понять мерзавца, который не заслуживает, что бы я вообще обращала на него внимание. — Нила, я прошу тебя, мне правда это очень важно…
— Хорошо! — вот за это я себя ненавижу, в попытка всем быть хорошей, я забываю о себе и о своих чувствах.
Через час я захожу в кофе, которое находиться на побережье, типичное кофе, которых тут с десяток, и в которых всегда пропадала вечерами после школы. Глазами обвожу помещения, находя Дака. Он сидит за самым дальнем столиком, одет во все чёрное, на лице очки. Когда я услышала мерзкую историю от Майка, мне было ужасно жаль его, ну и естественно мерзко по отношению к Даку. Но в данную секунду я не испытываю этих чувств, мне действительно не понятно зачем мне нужны эти объяснения, так как мы с мужчиной не находились в каких-либо отношениях, которые предлагали выяснение причин.
— Я очень рад, что ты согласилась приехать! — он встаёт из-за стала, но я замираю, давая понять ему, что не стоит ко мне приближаться. — Ты, что-нибудь закажешь? — сейчас он выглядеть совершенно по-другому, он ни такой надменный и уверенный, ссутулившись и криво улыбаясь, указывает на то, что ему неловко, возможно даже стыдно. А ещё на щеке виднеется небольшой синяк, который напоминает жалкость и нелепость этого человека.
— Я ничего не хочу! — пытаюсь говорить, как можно строже, к тому же я пришла сюда точно ни за этим.
— Давай хотя бы кофе, чай?
— Дак, я прошу тебя говори, что хочешь, и я пойду, мне действительно неприятно от всего, того, что я услышала…
— Что ты услышала? Что наговорил этот… Майк?
— Все, что было много лет назад, все, что я должна была не знать, да и Майк тоже. Все это неприятно, ужасно и непостижимого! — я выговариваю это на одном дыхание, и сказав, понимаю, что вновь испытываю злость и разочарование.
— Я понимаю, что все это не норма, и мне нет оправдания, но… — Дак останавливается и делает большой глоток воды, а я рассматриваю его. Что такого могла произойти, что бы молодой человек пошёл на это, зачем ему это все. — Нила пойми, я не оправдываю своего поведения, и готов нести на себе этот крест, но пойми, что я был влюблён. Да, я восемнадцатилетний пацан, влюблённый и глупый, не соображал, что к чему. Для меня Кара… миссис Тэндел была чем-то невероятным, космическим… я потерял голову, не задумываясь, что наше отношения — это ложь, предательство и разврат. Но я любил…
— И любишь? — мое сердце дрогнула, и его рассказ показался правдоподобном и искреннем.
— Я не знаю! — он опускает голову, и какое о время молчит, словно сам раздумывает как относиться к ней. Мне его жаль, по-человечески, без каких-либо подробностей? мне просто его жаль. — Я был очарован практически сразу, красивая, элегантная, опытная и невероятно притяжательная, она мне сразу понравился, и какое-то время я пытался отрицать эти чувства. Но один из вечеров все изменил, и дальше была в каком-то дурмане. Я не мог ни о чем думать, только о ней. И уж тем более думать о каких-то этических факторов, куда там, я был на небесах от своих чувств. А после, после случилась трагедия… — после этих слов он замолчал, будто обдумывая стоит мне это говорит или нет. — А после, после трагедии все закончилось, и я умер. Я действительно не мог существовать, и лишь через много лет я начал жизнь без этой любви!
