– Убийства, конечно, дорогая. События всегда идут по три. Вы этого не замечали?
– Но ведь пока случилось только одно, – возразила Миллисент Бейтс.
– Моя дорогая, неужели вы ничего не слышали? Как же, я думала, что мы одни не знали, потому что неделями не получаем английских газет. Но вы-то должны были видеть…
Тайсон воздел глаза к небесам, а затем, осознав, что предотвратить уже ничего нельзя, пожал плечами и разлил портвейн.
– Что мы должны были видеть? – резко спросила Миллисент.
– Ну как же, по поводу мистера Ханивуда. Адвоката Тайсона. Его убили…
– Ханивуд… старый Генри Ханивуд? – хрупкий бокал выскользнул из пальцев Гасси Бингхэм, и опять темная лужа вина заблестела в свете свечей. Но она этого не заметила. Гасси подалась вперед, уставившись на Лоррейн, и её голос внезапно окреп: – Откуда вы это взяли?
Но Лоррейн не обратила внимания. Она встала из-за стола, взяла пустой бокал и хватила его об пол.
– Это третий, – уверенно сказала она. – Еще один к двум тем, а это значит, больше ничего не разобьется. Гасси, дорогая, что ты сказала?
Гасси повернулась к брату.
– Тайсон, что это за невозможная чушь, которую несет Лоррейн?
– Это не чушь, – ответил Тайсон, наливая себе портвейн. – Я только сегодня узнал, что беднягу убили. Застрелили в собственном кабинете утром того дня, когда вы вылетели из Лондона. Полагаю, вы бы увидели в газетах, если бы не суматоха со сборами.
– Нет, я не видела и до сих пор не верю. Зачем кому-то убивать старого Генри?
Тайсон пожал плечами.
– Спроси что-нибудь полегче. Я полагаю, ограбление. Сейф был открыт. Деталей я не знаю.
– И как же, – спросила Миллисент, – вы узнали об этом? Если у вас есть почта из дому, я бы хотела взглянуть.
Тайсон казался растерянным, и Лэш злорадно подумал: это научит его быть осторожнее!
– Она должны быть где-то здесь, – промямлил Тайсон. – Но если уж на то пошло, я с дневной почтой получил письмо. Налей себе портвейна, Гасси.
– От кого? – допрашивала Миллисент.
– От… От человека, которого вы не знаете, – поспешно выкрутился Тайсон.
– Что он написал? Когда это случилось? Как…
Тайсон скорчил страдальческую мину и раздраженно спросил:
– Почему вас это так интересует? Он ведь не был вашим семейным адвокатом?
– Он был казначеем нашего клуба «Женской гильдии» и моим личным другом, – огрызнулась Миллисент. – Так когда, вы сказали, это случилось?
– Ради всего святого, почему я должен это знать?
– Одиннадцать сорок восемь, – вежливо вмешался Ларри Доулинг. – Время стало известно, потому что выстрел повредил часы, которые старый джентльмен носил в кармане жилета, и они остановились.
Тайсон посмотрел на него так, будто обнаружил слизняка в своем салате, и пробурчал под нос:
– Боже мой! Пресса, конечно, все знает лучше всех!
– Одиннадцать сорок восемь, – произнесла мисс Бейтс и повторила это медленнее: – Одиннадцать… сорок… восемь.
– И что это значит? – поинтересовался Найджел через стол. Миллисент уставилась на него.
– Если это действительно вас интересует, утром двенадцатого мне пришлось забежать к одной подруге, которая живет на одной улице с мистером Ханивудом. Убийца должен был проходить мимо.
Найджел улыбнулся.
– Вряд ли это так, дорогая мисс Бейтс.
– Почему?
– Ни один нормальный человек, задумавший убийство, не пойдет по улице у всех на виду и не будет стучаться в парадную дверь. Скорее он проберется с черного хода или что-то в этом духе.
– Что показывает, – фыркнула мисс Бейтс, – как плохо вы знаете то, о чем беретесь рассуждать. Можно выбраться из дома через дверь из кухни в сад. Но эту дверь нельзя открыть снаружи. Вокруг дома высокая стена. Так что единственный путь – через крыльцо. Я знаю, о чем говорю, потому что хорошо знаю дом.
– Так хорошо, – ехидно заметил Найджел, – что спокойно могли бы убить его сами.
Гасси зло покосилась на него.
– Вы, похоже, относитесь к убийству как к шутке, мистер Пойнтинг. Но смерть – не самая смешная вещь на свете.
– О Боже! – заныл Найджел. – Что я такого сказал? Виноват, дорогая мисс Бейтс, я ничего такого не имел в виду! Просто у меня извращенное чувство юмора. Скажите, что вы меня прощаете!
– Не говорите ерунды! – махнула рукой Миллисент. – Я наверное, просто чересчур разволновалась. Но ведь я могла пройти мимо этого мужчины.
– Или женщины, – мягко поправил Ларри Доулинг.
Миллисент резко повернулась к нему.
– Почему вы так сказали?
– Просто потому, что это могла быть и женщина. В тот день у него была посетительница. И даже оставила там свой носовой платок с монограммой.
– О-о, – с сомнением протянула мисс Бейтс. – Я не подумала об этом. Да, полагаю… могла.
На некоторое время за столом воцарилось молчание. Его нарушил Ларри Доулинг, который наклонился вперед и отчетливо произнес:
– Итак, вы думаете, это была женщина? Женщина, которую он знал!
– Все, хватит! – неожиданно взревел Тайсон. – Эти разговоры про убийства наводят тоску. Давайте сменим тему.
– Да, давайте, – поддержал его Найджел. – Не знаю, кто хочет слушать о таких вещах.
Амэлфи засмеялась своим прелестным гортанным смехом.
– Найджел, дорогой, вы ошибаетесь. Все обожают убийства. Они всегда занимают первые страницы воскресных газет!
Она повернулась к хозяину.
– Тайсон, ты должен нас развлекать. Если тебе не нравятся убийства, говори о чем-нибудь другом. Расскажи нам про этот дом.
Тайсон прочитал короткую лекцию, в конце которой отослал интересующихся к книге дяди Барклая, экземпляров которой в доме хватало.
После турецкого кофе на веранде гости разбрелись по дому и усадьбе. Вечером устроили танцы. Тайсон и Миллисент сидели на каменной балюстраде террасы, наблюдая за танцующими через открытые двери, и Миллисент спросила:
– Где вы нашли такого секретаря и зачем? Я не понимаю, как человек вроде вас может выносить все эти кривляния и хихиканья.
– Он знает свое дело, – лениво отмахнулся Тайсон, поднялся и пошел к столику с напитками. За ним последовала Миллисент Бейтс; он наполнил её стакан, но она покачала головой.
– Нет, спасибо. Я больше не буду. Думаю, пора спать.
Она повернулась и снова уставилась на танцоров, кружившихся по освещенной гостиной. Гасси и Найджел, Дэни и Ларри Доулинг, Амэлфи и Лэш Холден, Эдуардо и Лоррейн…
Она стояла так несколько минут, наблюдая с непонятным интересом. Потом вдруг протянула:
– Очень странно…
– Что? – спросил Тайсон.
– Все, – сказала Миллисент и удалилась.
13
Утомленная Дэни прислонилась к подоконнику в спальне и смотрела через верхушки деревьев на серебрившуюся морскую гладь.
Она пришла в свою комнату примерно час назад, собираясь лечь спать. Но потом обнаружила, что спать вовсе не хочет. Не хотелось и раздеваться; у неё было не то настроение, чтобы наслаждаться отдыхом, – вечер выдался далеко не самый спокойный и приятный.
Тайсон и Миллисент Бейтс исчезли вскоре после десяти, Гасси поссорилась с Найджелом, который через полчаса ушел, оставив Дэни разбираться с радиолой. Гасси пошла искать брата, скорее всего чтобы пожаловаться, а Лэш, натанцевавшись с Амэлфи, ушел с ней в сад, чтобы посмотреть на цветущую Королеву Ночи, росшую недалеко от дома.
Они оставались там так долго, что южная кровь Эдуардо опасно взыграла. И хотя они вернулись по отдельности, на щеке Лэша отчетливо проступал след губной помады.
Ревнивый взгляд маркиза тут же это уловил, глаза его извергли молнию, которая во времена Рудольфа Валентино – джентльмена, на которого он несомненно был очень похож – могла бы сокрушить весь дом. Он произнес короткую шипящую фразу по-итальянски, на которую Лэш ответил ещё более короткой на чистом английском, и только активное вмешательство Лоррейн предотвратило столкновение.
Амэлфи некоторое время не появлялась – нужно же было привести себя в порядок! Она полностью игнорировала Лэша и уделяла внимание только Эдуардо, чтобы успокоить его разбушевавшиеся чувства, но, казалось, тоже была не в лучшем настроении.
Единственный, кто не нервничал и не переживал, был Ларри Доулинг. И Дэни, чьи нервы тоже расшалились, была ему за это благодарна. Несмотря на какое-то странное выражение в его неотвязном настойчивом взгляде, она была благодарна отчиму, который пригласил Ларри в Кивулими. Она пыталась напомнить себе, что он журналист, и новости – его профессия. Из создавшейся сложной ситуации он мог слепить роскошную статью для публики, которая жаждала сенсаций. Но эти мысли отступали перед чувством защищенности, и, наоборот, неудобства – когда он отсутствовал.
Ей хотелось найти разумную причину и уйти спать, но свежее воспоминание об ужасах вчерашней ночи отгоняло мысли о сне и одиночестве, а огни, музыка и странно успокаивающее присутствие Ларри в конце концов создали иллюзию спокойствия. Но долгие часы, проведенные в самолете, сказывались на всех, и около одиннадцати на танцующих спустился сон, а с ним и чувство тревоги.
