картина произошедшего.
Основной удар Бетты-минус пришелся в противоположное от Красноярской Академии направление. Тысячи, десятки тысяч существ нескончаемым потоком вытекали из сияющей арки. Удержать их получилось лишь чудом, только с помощью вовремя подошедших магистров и танков.
Жулин клял себя за то, что не вызвал их раньше и в большем количестве. Те же Смолины, помимо присланного гранд-магистра, могли отправить еще одного. А Юрцевы с два десятка одаренных боевых направлений. Весьма неплохих одаренных. Этот род славится грандиозными вылазками в Карантинную Зону и имел богатейший опыт борьбы с тварями.
Но была и прекрасная новость в нескончаемом докладе о потерях и разрушениях. Красноярская Академия выстояла. Каким-то чудом. Да, были потери среди преподавателей, но ничего критичного. Грамотно выстроенная оборона, своевременное оповещение и великолепное исполнение. Это все делало честь директору Академии и ее защитникам.
Когда пурга улеглась, и на тактический стол начали поступать записи поля боя, Жулин лишь только восхитился количеству тварей что бездыханными грудами валялись на территории учебного заведения и внутри здания.
«Герои! Как есть герои!»
Добить червя труда не составило. После огромной ледяной секиры, которая так и не смогла разрубить надвое невиданную доселе тварь, ее добивали еще в течении получаса танками, пушками и даже подключились выжатые магистры, которые изыскали силы из неведомых резервов. Особенно отличился Вехнев Семен Ярославович и Жулин непременно отметит его выдающиеся заслуги в отчете, который ляжет на стол Матвея Платоновича Иванцева. Именно он нанес всесокрушающий и последний удар по Червю, который разорвал голову бестии на части и выжег половину туловища.
Несомненно, особое место в отчете займут действия директора Красноярской Академии, ее преподавателей и некоторых студентов. Вот уж кто достоен почестей и благодарностей.
«Никакая награда для таковых не будет высокой.»
Но сначала предстояло отловить всех монстров, которые разбрелись уже достаточно далеко от Портала. Отловить и уничтожить. И составить призовые команды для отправки в другой мир. Наверняка такой огромный Портал принесет немыслимые ценности.
* * *
Я открыл глаза. Первое что заметил — это панель Истока — она изменилась.
Шкала сил была одного цвета — зеленая, без малейшего намека на другой оттенок. Но удивило меня совсем не это. В скрипториуме появились дополнительные ячейки — целых три штуки. Одна большая, и две поменьше.
С большой клеточкой все было понятно, она разместилась в аккурат по линии, где уже находились камни Второго-Дыхания и Термобарического-Барьера. Но те ячейки что были поменьше, разместились ниже основного ряда.
«Это еще для чего?» — озадачился я — «Дополнительные клетки для скрипт-камней, но только малых? А почему тогда Золотов не упоминал про подобные?».
Но конечно-же самым приятным фактом было то, что я оказался жив, и никакие изменения в панели Истока так не могли радовать. Я ступил за Грань, уже в третий раз и снова вернулся. Я выжил.
Я огляделся. Это была больничная палата — реанимационная, судя по огромному количеству всевозможного медицинского оборудования. Рядом стоял дефибриллятор еще какое-то приспособление. Висело сразу две капельницы, а над головой несколько мониторов с непонятными динамичными графиками.
Еще раз взглянув на панель Истока, заметил, что пиктограмма Второго-Дыхания готова к использованию, что могло означать только одно — я нахожусь в палате уже больше тринадцати суток — именно столько перезагружается этот скрипт-камень.
Оглянулся еще раз, выискивая свой коммуникатор. Очень хотелось узнать подробности окончания схватки у Портала, но устройства тут не обнаружилось, как и моей одежды. Заглянул под одеяло. Я был полностью гол, если не считать больничный халат. Вся грудь была усыпана датчиками-присосками, а в каждой руке торчала игла капельницы. Но самым противным было наличие трубки во рту. Я прям чувствовал как глубоко в пищевод она уходит. Чуть ли не до самого желудка.
«Итак, я жив и это замечательно» — размышлял я, глядя в потолок — «Но прошло уже практически две недели, может даже и больше, и это плохо. Новый год уже наверняка прошел, надеюсь хоть на Рождество успею…».
От размышлений меня отвлекла отъехавшая вбок дверь. В палату зашла медсестра.
— Очнулись уже? — констатировала она, завидев меня.
Я что-то попытался сказать, но трубка в пищеводе позволила мне издать только непонятный свистяще-хрипящий звук.
— Я сейчас позову дежурного целителя и лечащего врача. — строго ответила она — Пожалуйста не шевелитесь, и не пытайтесь встать или вытащить катетер.
Незнакомый мне целитель и обычный врач в белом халате и колпаке, одни за другим вошли в палату. Они долго со скрупулезной тщательность принялись осматривать пациента.
Если доктор полагался только на свои датчики и графики мониторов, то целитель, закрыв глаза некоторое время так и стоял.
— Полное функционирование организма, без замечаний и нареканий — наконец подал голос целитель, открыв глаза. — Целостность ауры подтверждаю. Биополе без критических колебаний.
— Внутренних повреждений нет. В работе мозга нарушений не обнаружено — видимо согласился с ним гражданский врач. — Рекомендую выписку после суток наблюдения.
— Излишнее, Вячеслав Юрьевич. — не согласился с ним целитель — Это одаренный и весьма сильный. Вы можете выписать его хоть прямо сейчас. Если очнулся, значит уже здоров.
Я часто закивал, подтверждая слова целителя. Очень не хотелось находиться здесь еще сутки увешанный капельницами и с этой противной трубкой во рту.
— Только под вашу ответственность Иннокентий Фролович.
— Подтверждаю. Выписывайте. — целитель усмехнулся, глядя как я показал ему выставленный верх палец большой руки в одобряющем жесте.
Как целитель покинул палату, доктор принялся освобождать мое тело из плена трубок, игл и датчиков. Не забыли и покормить. Та же самая медсестра принесла легкий перекус.
— Воздержитесь от приема твердой пиши в течении нескольких дней. — наставляла она, намереваясь сама покормить меня, но я твердой рукой забрал у нее ложку.
Просяная каша была очень неплоха — с молоком и сливочным маслом. Я умял все под чистую и запил все стаканом белково-молочного коктейля. На десерт было банановое пюре, которое я тоже вылизал без остатка.
Отпустили меня через час, вручив сменную одежду — мою одежду, надо заметить, которая должна была находиться в комнате общежития. Но вот коммуникатор не вернули. Или его попросту уже не было когда отыскали мое бессознательное тело.
Служебная машина забрала меня у входа в центральную Красноярскую больницу и отвезла прямо в центральный офис Службы Пресечения.
— Ну что, малец — дружелюбно принял меня в кабинете кто-то из высоких чинов. Немолодой мужчина с залихватски закрученными кончиками усов, которые он то и дело подкручивал еще выше. — Рассказывай, как
