потом я увидел знакомое лицо. Альберт Елисеевич — академический лекарь и преподаватель соответствующего факультета.
— Где же ты раньше-то был? — под нос произнес я сквозь сжатые зубы.
С силой пришла и злость. Стена воды сразу превратилась в лед и разлетелась осколками. Я взглянул на Шкалу сил. Размер не изменился, но вот только она сияла и не сдвинулась назад, даже когда я превратил сотню литров в лед.
Только лишь лицо Лекаря исказилось гримасой боли. Альберт Елисеевич сжал зубы, но стал вливать в меня совсем сумасшедший поток. Где он её брал в таком количестве? Неужто целители настолько сильны?
Ответ пришел сам собой. У Силы появился привкус — страх, испуг, восторг, надежда. Воздух, огонь, земля и всё прочее, что даже и не разберешь.
Помимо своих сил, академический лекарь отдавал силу студентов. Он словно пылесос вытягивал её даже у самых маленьких, оставляя им ровно столько, чтобы они не умерли, но мирно заснули от усталости.
Шкала сияла… нет — СИЯЛА!
Глава 13
Совсем другое дело. Шкала сил не уменьшалась — она застыла на месте, ослепительно сияя. Словно в эту маленькую полоску пытались впихнуть слишком много энергии, и она достигла такой концентрации, что изменила цвет на перламутровый, который плавно переливался, словно водная гладь.
Вся вода, что ещё осталась в моём распоряжении, тут же превратилась в ледяные призмы, но не в те массивные, что я любил оформлять из воды, а гораздо меньшего размера. Трехгранные объемные заострённые и вытянутые, словно лезвия мизикорда.
Натужная оборона на грани сил перешла в беспощадное истребление меченогих. Я очень торопился.
Приказав студентам забаррикадироваться в коридоре перед входом в актовый зал, я в одиночку прошёл по первому этажу учебного корпуса. И сделал это очень быстро, даже несмотря на размеры здания.
Когда мне показалось, что студентам и преподавателям уже ничего не угрожает, я вышел через парадный вход, не скрываясь и ничего не боясь.
Десяток меченогих, бросившихся в мою сторону, тут же разорвало на клочья осколками льда, что здесь было разбросано в изобилии. Монстры, неистово орудуя чудовищными конечностями, всё ещё пытались разбить защиту, блокирующую окна, и разбрасывали лед далеко во все стороны. Они уже практически добрались до желанной добычи — оставался всего какой-то метр, но…
Но тут появился я. Остатки ледяного заслона разразились кольями, насаживая самых увлечённых тварей. Многие успели вовремя среагировать и отскочили. Реакция у меченогих была на высоте. Заметив меня, они бросили затею пробиться в актовый зал, решив сперва покончить с угрозой.
Конечно, шансов у них не было никаких. У меня было всё, что нужно — сила, лед, решительность и отсутствие страха. А ещё была злость.
В тот момент я был подобен машине смерти. Ни единого лишнего движения, ни единой лишней мысли.
Осколки расколотого льда воспарили, чтобы так же быстро уничтожить тварей. Я загонял лед в их тела, чтобы тут же взорвать его. Тварей было очень много, несколько сотен. Они все разом бросились на меня, чтобы умереть. Я собрал, наверное, весь лед, что меченогие успели отколоть от почти разрушенной насыпи, и даже этого мне казалось мало. Нужно ещё.
Я побежал прямо на монстров.
Вокруг меня закрутились тысячи глыб и осколков разного размера. По ходу движения они преобразовывались в острые и длинные лезвия, которые с каждой секундой увеличивали скорость вращения.
Поразительное зрелище должно быть со стороны. Маленький человек, окружённый смертоносным хороводом огромных глыб льда. Газонокосилка смерти.
Самые упорные или голодные твари погибли мгновенно. Презрев опасность, они всё равно попытались достать меня, но безжалостная мясорубка льда превратила их тела в фарш за несколько секунд.
Ледяная насыпь, защищающая окна актового зала, медленно перестраивалась, и большая часть льда вливалась в сумасшедший хоровод-шторм, разошедшийся от меня на десятки метров в разные стороны. Я оставил только полуметровую ледяную корку на каждом окне, посчитав этой защиты достаточной.
Желающих нападать больше не было. Выжившие твари посчитали, что враг им не по зубам, и дали деру. Пришлось гоняться за ними. Вернее, это делали ледяные осколки, разлетающиеся в разные стороны и пронзающие хрупкие тела меченогих и других существ, ещё более омерзительных на вид.
Всё время я смотрел на шкалу сил. Она пока и не думала двигаться с места, но концентрированное сияние заметно поубавилось. Фельцман продолжал накачивать меня силой, но уже не в тех масштабах, что раньше. Источник заметно ослаб, но всё ещё считался надежным. Я продолжил очищать территорию академии.
Вихрь ледяных осколков разрастался с каждым шагом. Я подбирал даже снег, тут же спрессовывая его до состояния фирнового льда. Вперёд, только вперёд.
Покорёженная и обвалившаяся металлическая ограда территории Академии осталась уже далеко позади, но я всё гнал и гнал тварей к тому чудовищу, что породило их. Червь уже полностью выполз из Портала, и сейчас сворачивался в кольцо, пытаясь защититься от частых бомбардировок, которыми его засыпали одарённые и танки. Кажется, он пытался развернуться, чтобы уползти обратно в свой мир. Но такая туша вот так запросто не сделает подобный вираж. Она просто была слишком огромна и медлительна для быстрого бегства.
Я заметил несколько знакомых вспышек, озаривших поверхность Червя. Плазменную вспышку от выстрела «Повелителя» трудно с чем-то спутать. Я видел их в деле у Портала с Магогом, правда, тогда они были бесполезны, но сейчас это то, что нужно. Кожа Червя дымилась, горела, тлела и зияла рваными ранами. Огромная тварь изредка конвульсивно дергалась, всё сильнее сворачиваясь в клубок.
Если принялись за червя, значит, регулярные войска побеждали и уже разогнали порожденных им монстров.
Это открытие сильно приподняло мне настроение. А когда я увидел движущиеся в сторону академии четыре военных внедорожника и один бронетранспортёр, то и вовсе обрадовался. Даже возгордился собой, ведь мне удалось спасти всех до прихода подкрепления.
Но с червём всё же стоило что-то решать. Если это не только транспорт, но и инкубатор, то он ведь может породить новых тварей. Нам это разве надо? Определенно, нет!
Ледяной шторм, кружащийся вокруг меня в безумном хороводе, вдруг замер, чтобы в несколько секунд начать перестроение. Осколки стягивались друг к другу, словно намагниченные. Далеко в окрест раздался оглушительный треск, который сопровождался возникновением немыслимого по размеру конструкта.
«И всё же меньше, чем ожидал», — оглянул я созданный мною шедевр.
Я выбрал форму копья-гарпуна. С четырёхгранным лезвием и коротким стволом. Идеальная форма для охоты на китов. Правда, я не китобой, а червь не кит, но это условности.
Выстрел.
