ниоткуда появился полупрозрачный силуэт, замахивавшийся передней конечностью.
Я едва среагировал, но рефлексы тела не позволили мне синхронизировать действие с мыслью.
Кончик черного острия лезвия-руки рассек мне кожу и даже поверхностный слой мышц правого плеча. От резкой боли я вскрикнул и дернулся, отшатнувшись и опрокидываясь на землю. Упырь уже делал второй замах, чтобы пригвоздить мое тело к брусчатке, но вмешался кто-то из преподавателей. Тварь за секунду смяло словно лист бумаги, а меня подхватила невидимая сила и потащила к крыльцу. Это была Троицкая, мастер телекинеза.
Странное дело, но кровь остановилась практически мгновенно. Нет, она все еще шла, но уже не так интенсивно, как в первые секунды ранения. Критической потерей крови это обернуться точно не могло. Я лихорадочно соображал, что случилось, но тут же вспомнил.
«Веля, красавчик!»
Выпитый мною по ошибке эликсир Регенерации начал действовать еще до того, как я получил рану. Не мудрствуя лукаво, я выжал в рот зелье белково-витамино-минерального комплекса, ака, эликсир Насыщения.
Сразу трех преподавателей мы потеряли из-за невнимательности. Возможно, моей. Возможно, общей. Мое ранение заставило отвлечься как минимум большинство из них.
Тварь появилась практически среди нас, замахнувшись конечностью сверху вниз. Сила удара была чудовищной, даже несмотря на внешне хрупкое тело упыря.
Одному преподавателю начисто снесло полголовы, второму — верхнюю часть туловища — от ключицы до поясницы, а в теле третьего лезвие застряло где-то в районе тазовых костей. Преподаватели инстинктивно отшатнулись.
Первым среагировал директор. Забрызганный кровью, он судорожно взмахнул рукой. Монстра вместе с его жертвами откинуло довольно далеко и почти сразу располосовало на фрагменты.
Нам помогла завывающая пурга, которую Акакий Владмирович разогнал до немыслимых скоростей прямо перед входом. С чего он взял, что это должно было помочь…
Да, точно помогло. Монстры не телепортировались, они перемещались в невидимости, причем совершенно беззвучно. Иначе хрен бы тот упырь мог подойти незамеченным на расстояние удара.
Среди порывов ветра я сразу заметил что-то необычное — расплывчатый прозрачный силуэт в области, обтекаемой снегом и потоками воздуха. Тварь уже прыгнула, выставив обе передние конечности, и готовилась пронзить Аглаю Федоровну.
Среагировали сразу трое. Выстрелила молния, огненная стрела и осколок льда. Я среагировал раньше всех, но было затраченно много времени на трансформацию льда из пара, поэтому удар пришёлся уже на мертвого упыря. Вернее, на то, что от него осталось — обугленной груды плоти.
Директор, не жалея сил, разгонял ветер до немыслимых скоростей, создавая препятствие для невидимых тварей. Все еще сидя и зажимая рану левой рукой, я решил посодействовать ему.
От ледяной горки откололся приличный кусок — целая глыба. Еще в полете она разлетелась острыми фрагментами, и, повинуясь потокам воздуха, осколки начали курсировать в воздухе. Я лишь удерживал их на весу.
Эффект от синхронной работы превзошел все ожидания. Осколки льда моментально выдавали подкрадывающихся в невидимости тварей. А после обнаружения, жить им оставались сущие мгновения. Кто-то из преподавателей успевал среагировать, но быстрее всех чаще был я. Сотни парящих осколков не оставляли шансов на выживание. Некоторые из них — самые ближние — тут же меняли курс, чтобы уничтожить тварь, буквально разорвав её на части.
Я послал мысленную команду. Тела полностью промерзших ящеров, убитых мною в первые минуты вторжения, с треском расколотого льда упали на крыльцо, создавая импровизированную баррикаду. За ящерами пошло все остальное — обугленные фрагменты тел, снег, который пурга уже изрядно навалила.
Директор уставал, это было заметно даже сквозь запорошенное снегом лицо. Он бледнел на глазах.
— Отпускай! — услышал я голос Аглаи Фёдоровны. — Отпускай!
Он отпустил и завалился от истощения. Его успели подхватить и начали волочить в здание учебного корпуса. А я к этому моменту закончил достраивать баррикаду, потратив остатки сил на материализацию воды, чтобы скрепить все элементы воедино.
Мы отступили в здание, но от прохода далеко не отходили. Я устало сел прямо на ламинат.
Только сейчас, в тепле, я понял, насколько замёрз, а недавняя потеря крови только усиливала этот эффект. Конечностей я не чувствовал, а ноги буквально жгло. Я стянул ботинки, кожа которых промерзла настолько, что стала каменной. Каменной и холодной. То же самое случилось и с одеждой, впитавшей мою кровь.
Завывания локального шторма прекратились, а все осколки льда упали на землю с треском, разбиваясь. На улице теперь полностью властвовала пурга.
— У нас есть Восстановление? — поинтересовался я, глянув на свою почти пустующую Шкалу сил.
Говорить никто не хотел. Все были измотаны до предела. По отрицательным кивкам преподавателей я понял, что мы пустые. Лишь только Троицкая сидела в странной позе с закрытыми глазами.
— Что она делает? — поинтересовался я.
— Восстанавливается, — устало ответил кто-то из учителей. — Нам бы тоже не помешало.
— И быстро можно восстановиться таким образом?
— Дубравин, — раздался слабый голос очнувшегося директора, — сейчас не время.
Я только хотел было возразить, что сейчас самое время, когда мы услышали звон бьющегося стекла. Затем еще один, и еще…
Твари, выбив остатки остекления вместе с рамами, забирались внутрь учебного корпуса.
— Все к залу! — так же вяло скомандовал директор. — Троицкая и Марков остаются.
Уставшие, промерзшие, в крови своей и крови товарищей, мы, наверное, представляли собой жалкое и пугающее зрелище.
Так и было, стоило нам войти в актовый зал. Перепуганный гул и шепот, исходящий от студентов, сменил все недавние звуки.
Не в силах стоять, я присел на пустующее кресло первого ряда.
— Фу-ух, — я устало выдохнул, намереваясь хотя бы пару минут отдохнуть, но тут меня осенило великолепной идеей, заставившей снова встать. Я повернулся к шести сотням перепуганных лиц.
— Друзья, — начал я, взывая к своим ораторским способностям, которых у меня отродясь не было, — короче. Мы устали, и сил больше нет. Если у кого-то из вас есть эликсиры Восстановления, то было бы неплохо поделиться. Иначе нам конец.
Ошалевшие студенты и учителя посмотрели в мою сторону. Аглая Федоровна устало расхохоталась, заваливаясь в кресло.
— У меня есть тюбик, — поднял руку смутно знакомый парень. Кажется, мой однокурсник.
— У меня тоже, — отозвался еще кто-то.
— У меня два, но только в общаге.
— В общаге не пойдет, — отрицательно кивнул я. — Только с собой. Здесь.
— У меня только на глоток.
— У меня леденец, — поднял ручку Велимир.
— У меня их два.
С миру по нитке. За пять минут мы собрали все озвученное и разделили между боеспособными
