смеете… - сипло выдохнул Эмиль. – Я – человек чести!
- Что-то незаметно, - добродушно сказал Бранчефорте.
Мне была видна только спина графа, и я боялась выглянуть из-за неё, чтобы не получить пулю в лоб, но в следующую секунду спина пришла в движение, я услышала, как приглушённо вскрикнул Эмиль, потом последовала короткая схватка – и вот уже граф держит пистолет в левой руке, а правой держит Эмиля за запястье, вывернув ему руку каким-то хитрым приёмом. Мой незадачливый поклонник едва не плясал на цыпочках, но больше не совершал никаких резких движений и, вообще, присмирел.
- Подержите, пожалуйста, - граф передал мне пистолет, будто это был букет фиалок, и я оторопело приняла его, поспешно положив на колени и боясь дотронуться до него лишний раз.
А королевский эмиссар вытащил из-за пазухи тонкую палочку-свисток на цепочке и трижды свистнул.
Певица на сцене сбилась, потому что, скорее всего, приняла свист на свой счёт, но уже через минуту в ложу ввалились городовой и двое полицейских – в вечерних камзолах, запыхавшиеся.
- Молодой человек пришёл сюда без приглашения и с пистолетом, - сказал Бранчефорте, небрежно передавая Эмиля полицейским. – Пистолет у леди Розенталь. Присмотрите за ним… за юношей, конечно, а не за пистолетом. Юноша собрался покончить жизнь самоубийством на почве неразделённой любви. Такой глупец… - и граф даже вздохнул, но мне этот вздох показался лицемерным.
- Да, ваше сиятельство! – отрапортовал городовой, беззастенчиво таращась на меня.
Я молча передала ему пистолет, и Эмиля увели. Он не сопротивлялся, понурив голову, и волосы уныло падали ему на лицо.
- Занятная сценка, не находите? – спросил граф, когда дверь в ложу закрылась, и мы снова остались одни. Он отряхнул ладони и уселся рядом со мной, подперев голову таким выверенным жестом, будто был артистом на сцене. – Кажется, Вагус сфальшивил? – спросил он.
- И даже поперхнулся, - подтвердила я, ощущая в голове невероятную пустоту. – Я бы хотела вернуться домой.
- Не досмотрев оперы? – вскинул брови Бранчефорте. – А как же – первый и последний раз в королевской ложе, леди Розенталь?
- И в самом деле, этот раз мог быть последним, - произнесла я мрачно. – Что господин Бэдфорд имел в виду, сказав, что я вам не достанусь?
- Не знаю, - граф пожал плечами. – Мне кажется, ваш поклонник вас немного приревновал, только и всего.
- А вы сделали всё, чтобы вызвать у него эту ревность, - я подняла голову и посмотрела графу в глаза. – Зачем? Ещё раз спрошу: какую игру вы затеяли?
Он молча смотрел на меня, и на его губах порхала неуловимая улыбка.
- Всё ясно, - я решительно поднялась из кресла. – Оставьте свои тайны при себе, господин эмиссар, но ко мне больше не подходите. Не желаю видеть вас, и слышать о вас тоже не желаю. Вам понятно?
- Более чем, - подтвердил он, тоже вставая. – Но оперу, может, дослушаете?
- Нет, - отрезала я и пошла к выходу.
Только сегодня, похоже, в королевской ложе разыгрывался спектакль, по сравнению с которым похождения Юдит были вечерней прогулкой. Не успела я дойти до двери, как она распахнулась, ударившись в стену, и на пороге возникли, как фурии, призываемые евнухом – госпожа Бэдфорд, почтенная матушка Эмиля, её сестра и многоуважаемая бабушка, носившая фамилию Флэквикс.
- Что вы сделали с Эмилем?! – закричала госпожа Сесилия, вскидывая пухлые руки и сжимая кулаки, словно собиралась наброситься на меня. – Его забрала полиции, к вашему сведению!
- Произошло нечто… - начал граф, но его не дослушали.
- Вы свели его с ума, дрянная женщина! – голос госпожи Сесилии заглушил даже музыку.
Певица на сцене делала вид, что ничего не происходит, но оркестр уже играл вразнобой. Я слышала, как загудели людские голоса в партере. Наверняка, сейчас все смотрят на королевскую ложу, а не на сцену…
- Вы губите всех вокруг себя! – госпожу Бэдфорд уже невозможно было унять. - Вы плетёте сети!.. Вы обольщаете всех мужчин!.. И моего мальчика тоже!.. Паучиха! Зловредная, мерзкая паучиха!..
Глава 7
Рано или поздно это должно было случиться. То, о чём шёпотом говорит весь город, однажды кто-то произнесёт громко.
Я считала, что готова к подобному моменту, но вот он пришёл, и оказалось, что мысленно отвечать на мысленные же обвинения гораздо легче, чем получить в лицо вот это – паучиха, обольстительница…
Меня словно заколдовали – я стояла лицом к лицу с тремя разгневанными женщинами и не могла ни ответить, ни пошевелиться.
Дрянная женщина…
Даже не думала, что слова могут так больно ранить.
- Ведите себя прилично, леди, - граф Бранчефорте встал между мной и Бэдфордами, как только что стоял между мною и направленным пистолетом.
Глупый граф. Он не знал, что от ненависти и злых слов не заслонить, как от пули.
Как и ожидалось, вмешательство графа не смутило трёх фурий… о, простите – трёх уважаемых леди.
- Вы ещё смеете нас упрекать? – напустилась на него матушка Эмиля. – Мы думали, у короля на службе состоят компетентные люди! Мы надеялись на вас. Надеялись, что вы освободите наш город от этой зловредной особы. А вы притащили эту людоедку в королевскую ложу, да ещё арестовали нашего мальчика!
- Ваш мальчик, любезная, - произнёс граф ледяным тоном, - угрожал мне оружием.
- Оружием?! – воскликнули все трое и одновременно всплеснули руками.
- Не наговаривайте на Эмильчика! – заскрипела многоуважаемая бабушка Флэквикс. – Он - прирождённый джентльмен! Он не терпит насилия ни в каком проявлении!
- Пистолет! Ха! – подхватила тётушка. – Наверное, сами и подбросили!
- Не имею привычки ходить в театр с пистолетом, - ответил граф. – В отличие от вашего Эмильчика. Но мне показалось, что вы меня в чем-то обвиняете, леди?
Фурии немного притуши факелы, но огонь не загасили.
- Даже если и так, - с апломбом заявила госпожа Бэдфорд, - значит, на Эмиля нашло умопомрачение. И я даже догадываюсь, что было этому причиной, - и она свирепо посмотрела на меня.
- Выйдите вон, пожалуйста, - очень вежливо попросил Бранчефорте. – Не заставляйте прибегать к услугам полиции.
Но после этих слов фурии разбушевались ещё больше.
- Осмелитесь посадить нас под арест? – завопила госпожа Бэдфорд, уже не сдерживаясь. – Вы только и умеете, что сажать в тюрьмы невиновных! Король узнает
