очертания и фактуру предметов, но и без зрения было понятно, что в центре зала на большом каменном монументе стояла большая золотая ванна, примерно по середину наполненная кровью. Как только
они это поняли, Тьма рванулась к жидкости и начала совершенно непонятным образом всасывать её. Астерот же на некоторое время выпал не только из этого Единения, но и из реальности. получив заряд Материи Смерти в грудь, но поглощённая кровь вернула его и заживила итак незаметную рану. С диким рёвом он вырвался из хватки Шианхута и кинулся на Миктората, раскинув руки с растопыренным пальцами. Тьма в это время безжалостно крушила дорогие, наверное, колонны в бесконечных попытках найти свою немёртвую жертву.
И наконец-то им улыбнулась удача. Под золотой ванной оказался вход в тайное убежище, в который и ворвалась Материя. Дико завыл обнаруженный Вампир, понимая, что то неведомое, что издевалось сейчас над его поместьем, пришло к нему. И этот вой сладким мёдом лился в уши Астерота, лежащего сейчас связанным по рукам и ногам толстыми жгутами Материи Смерти.
Глава X. Внутренний барьер
Шианхут таращился на Тёмного мага, совсем недавно устроившего во владениях немёртвых, а если быть точнее, в этом конкретно взятом поместье, настоящий погром, если не сказать чего похуже. Поначалу они не понимали, — хотя старик, быть может, и понимал, но просто виду не подавал, — что творится с тем, кто вроде как собрал их небольшой отряд. Когда от него повеяло страхом, совсем как от некроманта в пылу его работы по «отбиванию» Скелетов, Лира боязливо ойкнула и отпрыгнула, привлекая их внимание к магу.
А тот стоял, направив чуть подрагивающие руки в сторону поместья, да тихо то ли ворчал, то ли порыкивал, то ли мычал, а то и делал всё это сразу, расплывшись в мерзкой улыбке. От Тёмного во все стороны расходились едва различимые в местной абсолютно чёрной ночи воны Материи Тьмы, которая и вызывала почему-то совершенно непонятный страх. Совсем непрошено в голову полезли мысли о сходстве двух магов, и Шиан быстро их отогнал и отправился на помощь некроманту, решившему остановить Астерота и не дать ему совершить того, что он хотел.
Поначалу всё шло вполне неплохо, и когда шум, доносящийся из поместья, начал стихать, они даже немного успокоились. И стоило только воину выдохнуть, как с громким треском, хрустом, и непонятно чем ещё небольшое поместье оказалось почти что погребено под обвалившейся крышей. Несмотря на то, что, по факту, упала она на второй этаж, разрушений было много и на первом.
Пыли, конечно, было много, но и тихих завываний мага тоже. Последних, казалось, было даже самую малость побольше. Нет, Микторат тогда догадался-таки сказать им, что Астерот пытается поймать Вампира, но, видимо, что-то у него пошло немного не по плану. Ведь не мог же он в самом деле хотеть сравнять это поместье с землёй, да?
Некроманту пришлось буквально связать мага своей Материей, чтобы не дать бушующей в нём и под его командованием Тьме вырваться и начать сеять хаос уже гораздо менее организованно. Поэтому Тёмный сейчас стоял и дёргался, спрятанный, будто гусеница, в коконе от внешнего мира. Одна голова да дрожащие кончики пальцев торчали.
В поместье же происходила какая-то чертовщина. Что-то падало, громыхало, трещало, ломалось и билось на мельчайшие кусочки. Вскоре после треска маг встрепенулся, а кокон, в который его закутал Микторат, покрылся паутиной крохотных разломов, сочащихся Тьмой. Некромант мотнул головой и прошипел что-то, похожее на «Кыш!», а сам подошёл к стоящему с закрытыми глазами Тёмному. Но не успел он восстановить кокон, как из поместья донёсся чей-то истошный крик. И от осознания, кто кричал, Шианхут искренне возжелал убраться от Астерота подальше. Ведь кем надо быть, чтобы заставить так заорать старого Вампира, потерявшего вместе с жизнью почти все свои эмоции?
* * *
Тьма. И слева Тьма. И справа Тьма. И позади него, он уверен, тоже Тьма. И он сам — часть этой Тьмы.
Сознание устроившего «небольшой» погром Тёмного медленно дрейфовало в океане Тьмы, в который почему-то превратилась его Душа. Материя одновременно и подчинялась ему, и подчиняла его. Но страха потеряться в ней не было, ведь, по факту, сделал он это уже давно. И только сейчас, пойдя в поход на Иноймир, он приоткрыл дверь, закрывавшую от него часть его собственной личности. Увлёкшись поиском Высшего, Тёмный достиг состояния почти полного единения с Тьмой. Она была внутри него, он был внутри неё, они были друг другом. Пьянящее ощущение силы говорило рвать и метать, упиваясь собственной безнаказанностью. Когда их попытался повязать старый некромант, желая помешать им убить Лиру и Шиана, объединившиеся маг и его Материя попросту оставили эту идею, даруя старику ощущение собственного могущества. Они могли разрушить его кокон за считаные мгновения, но решили сконцентрироваться на более важных для них задачах.
И когда они убили трёхсотлетнего Вампира, завизжавшего перед смертью, будто девка, увидевшая стаю крыс, Астерота вдруг выбил из этого прекрасного состояния ужасно громкий, неестественный треск. Тогда он не понял, что это было, но, когда сознание его медленно поплыло сюда, в глубины его Души, маг осознал, что тут дало трещину. И от этого осознание в мыслях поселилось желание дико расхохотаться, но он не мог этого сделать, не имея здесь никакой физической оболочки.
Оказывается, своими действиями он пересёкся со своим прошлым, из-за чего и треснул барьер, скрывавший его воспоминания от него самого. Пока он ещё не помнил, в чём именно, но вариантов тут было не очень много. И отколовшийся от чьего-то заклинания кусок открыл ему истину.
То ли этот мир, то ли тот, благодаря кому он сюда попал, зачем-то закрыли от него часть его Души. Из-за этого он не помнил почти никаких подробностей своей жизни в Тирии, чего до этого как-то не ощущалось. Возможно, под действием этого барьера Душа сама создавала обрывочные воспоминания, пытаясь выдать их за настоящие. Но вот зачем кому-то понадобилось запирать от него его самого? Ведь в тёмном силуэте за полупрозрачным барьером вполне явно угадывались его собственные черты. Ответ напрашивался только один — кому-то сильно не нравился тот, кем он был, и поэтому по прибытию в Витер часть его сознания была заблокирована.
А ведь воспоминания о том, что когда-то с ним произошло, выводы, сделанные им по ходу своей жизни, и всё остальное, скрытое за мерцающей разными цветами преградой, всё это влияло на него, выстраивало его как личность. Всё это делало
