– Я решил, что вы хотели бы, чтобы я позаботился о вас. И подумал, что вы знаете себе цену. Вы не стали бы затевать это, если бы речь шла об одной или двух ночах. Я был тоже настроен на более длительные отношения.
– Позаботиться обо мне?
Синтия закрыла глаза, настолько одиозным показалось ей все это. Розалинда бросила в огонь еще одну толстую ветку.
– Он хочет стать твоим избранником, – уточнила Розалинда. – Неужели не попятно?
– Избранником? – Это слово показалось Синтии невыразительным и фальшивым. – Значит, вы и не собирались рассказывать мне о своей жизни?
– Черт возьми!
Мэверик встал, сделал несколько шагов от костра, потом вернулся и сел рядом с Синтией.
– Вы все запутываете. От вас одни неприятности, У меня и раньше были сомнения, но все же я думал, что вы подойдете для Розалинды. Я был готов заботиться о вас, и я собирался взять вас на ранчо в Вайоминг. Обычно женщин там не бывает.
– И вы полагали, что я буду польщена?
Синтия вскочила на ноги.
Он схватил ее за руку и потянул к себе.
– Мы должны все выяснить здесь и сейчас.
Розалинда с интересом наблюдала за происходящим.
– Ладно. – Синтия набрала в грудь воздуха, потом огляделась. – Не знаю, как убедить вас в том, что я и в самом деле редактор из Нью-Йорка.
Мэверик застонал и, взяв ее за плечи, встряхнул.
– Поможет телеграмма от Виктории?
– Нет. Вы никого не знаете на ранчо Кордова. Но даже если бы у вас там и были знакомые, мы туда все равно не поехали бы. Вам лучше выбросить эту затею из головы.
Синтия попыталась вырваться, но руки Мэверика крепко ее удерживали.
– А теперь отвечайте: вы едете со мной в Вайоминг? – потребовал он.
– Нет. – Она снова набрала полную грудь воздуха. – Во всяком случае, если вы не расскажете мне свою историю, чтобы я могла написать и издать книгу.
– Опять вы за свое! – почти застонал Мэверик.
Чувствовалось, что он колебался, не зная, какое решение принять. Он пристально вглядывался в лицо Синтии и ее зеленые глаза. Наконец он вздохнул:
– Черт бы вас побрал! – Его голос звучал мягко, в нем чувствовались примирительные нотки. – Значит, вы все-таки говорите правду?
Она кивнула.
– Какого же черта я связался с, возможно, единственной женщиной-редактором на всем Диком Западе? Право, не знаю.
– Ты ей веришь? – спросила Розалинда.
– Никто не станет без конца повторять такую глупую историю, если в ней нет ни слова правды.
– Она вовсе не глупая. Просто необычная. – Синтия была рада, что наконец ей поверили. – Значит, наша сделка в силе?
– Ни о какой сделке не может быть и речи, – нахмурился Мэверик. – Я принял вас за легкомысленную женщину, а не за редактора, который хочет поведать историю моей жизни сотням...
– Тысячам.
Мэверик помрачнел еще больше:
– Сообщаю на всякий случай: я прожил не самую достойную жизнь и меньше всего хочу, чтобы она стала известна всей стране.
Он снова подошел к ней, подавляя ее своим ростом, нависая над ней как башня.
– Хотите похоронить меня у подножия какого-нибудь холма?
– Нет. – Синтия сжала руки. – Я не сознавала, что...
– Верно. Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моей жизни. Я беру то, что хочу. – Он привлек ее к себе. – И дело в том, что мне следует взять вас. Я хочу вас, а вы меня.
– Нет. – Синтия отпрянула, пытаясь высвободиться. Ей не хотелось показывать свою слабость. Она больше всего на свете желала, чтобы он держал ее в объятиях и целовал. Но она не верила ему.
– Нет? – Он покачал головой. – Вы слишком много времени потратили на чтение романов. И больше не отличаете правду от вымысла.
Розалинда бросила в костер еще одну ветку. Ветка загорелась, затрещала, девочка посмотрела на них:
– Не обращайте на меня внимания. Я просто несчастное дитя, напуганное бандитами, а ты чужая женщина, утверждающая, что он мой отец, потаскушка, заявляющая, что она издает книги. Я буду спать, а вы можете ссориться и выяснять отношения.
Мэверик выглядел смущенным. Он подошел к Розалинде:
– Я не хотел пугать тебя.
– Вероятно, ты тоскуешь по дому и по отцу Баптисте, – сказала Синтия, опускаясь на колени возле девочки.
– От вас у меня рези в желудке, и ужин не пошел на пользу, – отрезала Розалинда. Она хмуро смотрела исподлобья. – Не пытайтесь меня задобрить. Мне надоели ваши приторные речи. Возможно, я скучаю поэтому паршивому псу, да и то только потому, что мы с ним постоянно гонялись друг за другом.
– Мы заведем для тебя собаку в Вайоминге, – пообещал Мэверик. Он протянул руку Синтии: – Перемирие?
Она позволила ему помочь ей подняться на ноги.
– Ладно, – заключил Мэверик, – допустим, у вас есть подруга на ранчо Кордова. И вы редактор из Нью-Йорка. Но от этого мне не легче. – Он сжал ее руку. – Я доставлю вас в Тумстон, а оттуда поезжайте, куда вам угодно.
– Мне казалось, у нас общая цель.
– Можно было бы это выразить и так. Но я не согласен на ваши условия.
Мэверик крепко поцеловал Синтию. Она не противилась. Только вздохнула.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПОД ТЕМНОЙ ЛУНОЙ КРАСНЫЕ КОНИ ПРИХОДЯТ С ЮГА
Синтия стоит в Хижине Грез. Он возле нее. Они держат друг друга за руки. Их пальцы сплетены.
К ним подходит женщина-лекарка. У нее в руках длинный нож и кусок сыромятного ремня. Она разнимает их руки и надрезает ладони – его правую, ее левую.
Они снова берутся за руки. Их ладони плотно прижаты друг к другу, пальцы сплетены. Сыромятным ремнем женщина-лекарка связывает запястья и большие пальцы рук.
Она ведет их к костру. Возле него глиняный горшок. Женщина льет воду из него на сомкнутые руки, потом заставляет держать их над пламенем костра. После этого она опускает их руки в облако дыма от костра.
И Синтия узнает вкус желания.
Глава 8
– Я так понял, что вы не хотите брать у меня денег. Мэверик долго и внимательно смотрит в зеленые глаза Синтии.
– Вы очень проницательны.
Он хмурится.
Она поднимается с постели, идет к окну и отдергивает прозрачные белые занавески. На Тумстон опустилась ночь, но это не принесло городу тишины и покоя. Напротив, теперь смех, звук фортепьяно, пение, звон стаканов и шелест сдаваемых карт стали еще слышнее. В воздухе ощущается острый запах виски.
Именно таким она и ожидала увидеть Тумстон – город на Диком Западе. Единственное, что не совпало с ее представлениями, – это грязные горняки, пыльные улицы и песок, который, казалось, проник всюду: в комнаты, на одежду, кожу, в волосы.
Синтия еще раз оглядела Аллен-стрит – главную улицу Тумстона, разделенную на южную и северную стороны. На северной располагались дансинги, салуны и игорные дома городка, на южной – лучшие магазины и кафе.
