— Что это было, Дэвин? — спросила Джемма. — Ты знаешь?
Некоторое время он молчал, словно действительно знал ответ и не хотел, боялся говорить. «Неужели это ты? — с ужасом подумала Джемма. — Неужели это ты был там?»
Ей хотелось встряхнуть его. Заставить заговорить. Ей хотелось проникнуть в его душу, заглянуть в разум и память — узнать, почувствовать, проверить.
— Все склонятся пред Вороньим королем, — глухо повторил Дэвин и провел ладонями по лицу. — Это бывает, иногда некротическое поле проникает в сознание и являет пугающие образы. Тут второй день об этом говорят, неудивительно, что тебе стало страшно.
Он говорил спокойно, но Джемма чувствовала: за этим спокойствием ревет и гудит пламя, готовое вырваться и поглотить.
— Но я никому не позволю тебя обидеть, — твердо произнес Дэвин. — Никому и никогда.
И Джемма ему поверила.
ГЛАВА 14
Стоя у зеркала, Дэвин всматривался в свое лицо и не видел ничего подозрительного или пугающего. Сильный и совершенно здоровый молодой мужчина. Единственный его дефект — целое яблоко. Вон крутится неспешно, рассыпает золотые искры. Значит, все это было наяву. Ничего не приснилось.
Дэвин не обладал успокаивающей привычкой прятать голову в песок: он всегда признавал правду, насколько бы неприятной, отвратительной и пугающей она бы ни была. В Хавтавааре творились очень странные дела.
Должно быть, общая масса некротической энергии, которая скопилась здесь, достигла того предела, за которым наступал взрыв. Ночью случился крошечный прорыв, который прошел через Джемму. Дэвин успел полностью впитать все выброшенные силы, и сейчас ему казалось, что он готов взлететь.
Повинуясь какому-то таинственному темному призыву, он поднялся на носки и раскинул руки. Кожу на запястьях тотчас же стало печь, словно там пробивались черные перья, голова закружилась, и Дэвина мягко оторвало от пола и стало неторопливо поднимать к потолку.
Ему хотелось смеяться. Да, Вороний король существует, и глупо было бы это отрицать. Да, Вороний король полностью восстановил те силы, которые Дэвин истратил в сражении с драконом, и дал ему больше. Да…
В дверь постучали, и наваждение исчезло. Дэвин снова увидел себя стоящим перед зеркалом с опасной бритвой в руке. Когда он взял ее? Вроде бы не собирался бриться.
— Письмо, ваше высочество. — Слуга протянул поднос с конвертом.
Дэвин нахмурился. Кому бы вдруг ему писать? Неужели отец или мать вдруг заинтересовались его делами или самочувствием после сражения с драконом?
Он взял конверт, отпустил слугу и какое-то время задумчиво смотрел, как болотный бес, пойманный им в поезде, угрюмо возится в склянке, ковыряя пробку когтем. Затем Дэвин перевел взгляд на печать и усмехнулся. Белая голубка с розой в лапках — такую пошлость себе могли позволить только женщины из дома Кавендишей.
На какой-то миг им овладело желание бросить письмо в камин и забыть о нем, но Дэвин понимал, что Элинор Кавендиш просто так от него не отстанет.
Когда-то они встречались. Элинор, юная вдова генерала Бувье, была из той породы женщин, которые любят опасность, риск и все необычное и пугающее. Простые карамельные люди и отношения таких женщин не интересуют — им нужно то, что щекочет нервы. Иногда Дэвину казалось, что Элинор любит играть со смертью. Самый сильный темный маг привлекал ее в качестве любовника настолько, что однажды Элинор пробралась в лабораторию Дэвина и устроилась там на столе для экспериментов, приняв самую соблазнительную позу. Всю ее одежду составляла лишь золотая цепочка с амулетом на шее.
И Дэвин тогда подумал: «А почему бы и нет? Она хочет опасную игрушку, я хочу иллюзию счастья». Они провели вместе полгода, а затем Элинор наигралась и упорхнула к кому-то другому. Помнится, Дэвин даже не расстроился по этому поводу. Ушла и ушла.
Но теперь-то ей что вдруг понадобилось?
Печать хрустнула в пальцах. Дэвин открыл письмо и прочел:
«Мой дорогой Дэвин!
Я с удивлением узнала, что ты, оказывается, теперь живешь на севере! Все газеты кричали о твоем подвиге и убийстве дракона, так что я думала, что ты по-прежнему в столице, в чести и славе, принимаешь восторги поклонниц и полностью доволен жизнью. Но нет! Живя со своим генералом, я успела понять: чем больше ты сделаешь для людей, тем меньше получишь».
Дэвин ухмыльнулся. Интересно, что успел понять сам генерал? Что его угораздило взять в жены юную шлюшку, которая раздвигает ноги перед всеми кому не лень? Ну нравятся ей статные мужчины в красивой форме, что теперь поделать. Не может устоять.
«На твое счастье, я с подругами сейчас нахожусь в Каллеватто. Прелестный городок! Любуемся белыми ночами, едим рыбные стейки с красным вином, в общем, ведем скучную жизнь курортниц. Но я с легкостью оставлю этих болтливых дур, они мне изрядно надоели. Готова приехать к тебе в гости, в тихую Хавтаваару, чтобы развеять нашу общую скуку. Когда-то мы с тобой прекрасно проводили время вместе, даже вспомнить сладко об этих чудесных деньках! Что уж говорить о ночах, в которые нам не приходилось спать!
Говорят, ты скоропостижно женился? Ну так это не проблема, с нами проводит время Матиас Штрубе, ты, возможно, слышал о нем. Величайший живописец современности! Твоей прелестной супруге не будет скучно в его обществе. Напиши мне как можно скорее.
Твоя, как, впрочем, и всегда, Элинор».
Дэвин провел ладонью по лицу: ему казалось, что кто-то смотрит за тем, как он читает письмо. Тон был грубым, но вполне светским — в конце концов, какие могут быть церемонии между бывшими любовниками, которые в свое время в полной мере познали всю науку плотской страсти, не отказав себе в удовлетворении самых затейливых и даже грязных желаний. Надо же, какая Элинор заботливая: даже художника привезет, чтобы жена тоже была при деле.
Ему сделалось мерзко. Да, вот так обстояли дела в свете. С виду все очень чопорно и прилично, все ходят в церковь, жертвуют на благотворительность и стараются выглядеть как самые искренние и преданные отцы и матери семейств, которые всем сердцем любят законную половину. Но копни чуть глубже…
Конечно, Джемма о таком не знала. Ее родители любили друг друга и хранили верность на самом деле, а не напоказ. Зато ее бывшие подружки, те самые, которых распугал сторожевой амулет Дэвина, наверняка насмотрелись всякого в своих семьях. И усвоили важную науку: главное, чтобы все было тихо. Чтобы соседи ничего не знали. Тогда можно жить так, как тебе захочется.
Ему захотелось помыть руки — стряхнуть с себя ту дрянь, которую прислала Элинор. Зачем она приехала? Что ей и ее светским курицам делать на севере? Любоваться белыми ночами? Дэвин прекрасно знал, что барышни предпочитают юг с теплым морем, пальмами и знойными красавцами, которые распевают серенады под окнами. Или это работа его величества Кормака, который отправил Элинор сюда, чтобы присматривала за ссыльным принцем?
Дэвин швырнул письмо на пол и быстрым шагом покинул комнату. Надо было сосредоточиться, надо было успокоиться — Вороний король, две убитых девушки, а теперь еще и бывшая любовница, которой ни с того ни с сего приспичило упасть ему в объятия. Невольно голова кругом пойдет.
Джемма вошла в комнату через несколько минут и поняла, что разминулась с Дэвином совсем недавно: в воздухе еще плыл запах его одеколона. Увидев письмо на полу, она наклонилась и подняла его. Мама всегда читала письма отца, а он — ее. У них не было секретов друг от друга, и Джемма как-то не подумала, что может наткнуться на что-то, способное ее ранить.
Ей хватило одного взгляда, чтобы прочесть послание. Потом каждое слово вспыхнуло у нее в сознании пламенеющим клеймом, и у Джеммы подкосились ноги. Она дошла до кресла, села и снова прочла письмо: теперь уже не спеша, вчитываясь в каждую строчку.
Эта женщина, Элинор Кавендиш, писала Дэвину настолько свободно, что это было бесстыдством. Джемма поняла, что в прошлом они были любовниками — это ее, в общем-то, не удивило. Да, у Дэвина были женщины, одну из которых он даже растворил в меду и съел: вспомнив об этой гадкой сплетне, Джемма нервно рассмеялась и все-таки закусила костяшку указательного пальца. Боль и вкус крови во рту слегка отрезвили ее. Джемма откинулась на спинку кресла и поняла, что у нее сейчас остановится сердце.
