Съехав за несколько дней до очередного уровня прозрения и подмяв под себя слабые эдельвейсы жалости, лавина застряла на новом рубеже, так и не добравшись, судя по запасам раздражения, до подножья.
И то сказать: взобравшись на сияющую вершину любви, не все способны на ней удержаться – нервное напряжение, знаете ли, изнурительные порывы страсти, эмоциональное кислородное голодание, головокружение от обожания, необходимость поддерживать возвышенную форму и прочие нагрузки заставляют многих, очень многих в поисках комфорта спускаться ниже. И первыми туда, как правило, устремляются мужчины.
23
Спокойно и сосредоточенно заполняя закрома памяти зерном и плевелами, разделять которые – забота времени, добралась она до восемьдесят восьмого года, вошла в него и завьюжила дальше.
А между тем страна… Да, да, именно – а между тем. Сторонясь модной бессвязности и не испытывая нужды в косноязычных потоках рефлексии, повторим с упрямством швейной машинки: а между тем, а между тем, а между тем, тем самым воздавая хвалу дружелюбным союзным словечкам, таким же цепким и услужливым, как крючочки, скрепляющие концы бюстгальтера героини. Они словно мягкие крепкие стежки ее бирюзово-палевого комплекта, состоящего из мешковатого, трапециевидного пиджака и коротенькой юбчонки: романтичного наряда восьмидесятых, подтверждающего, как и все прочие ее наряды, что роман этот не более чем коллекция устаревшей одежды, в которую автор тщится облачить почившее время. Вот послушайте, как он шьется.
Прежде всего, карандашом или любым другим подручным средством обводят неожиданно сгустившиеся воздушные линии замысла. Набросав эскиз и запечатлев контуры очередной фантазии, приступают к снятию мерок. Можно воспользоваться таблицей типовых мерок, то есть тем, что было написано до нас, или самостоятельно обмерить фигуру приглянувшейся персоны. Иначе говоря, взять за образец потертый манекен или живую неохваченную реальность. К вашему сведению: при желании прикрыть нечто неодушевленное и прямоугольное достаточно замерить его длину, ширину, высоту и грубыми суровыми нитками-фразами настрочить незамысловатый чехол.
Следует быть внимательным при снятии мерок обхватов. Если ленту приложить туго, то на передний план выступят соблазнительные формы, и тогда неизвестно, хватит ли у автора сил справиться с формулой 90-60-90. Лучше дать зазор и добавить свободу, тем самым избавив авансцену от одержимой смазливости. И вот уже герой, не задумываясь, бросает героиню, чего он в ее облегающем состоянии никогда бы не сделал, а поверженная героиня быстро встает на ноги и ложится в постель с другим. Что поделаешь – таков свободный покрой ее модного пиджака.
Пометим себе, что лиф – пространство между линией плеча и линией талии – есть первая половина романа, а длина спины до талии, подтвержденная контрольной меркой переда, есть его длина. Почему от линии плеча вниз, а не от края юбки вверх, спросите вы? Потому что мужская любовь, а с ней и роман, всегда спускается от сияющей вершины к предгорьям. Вспомните:
«Начав с губ, он лихорадочными поцелуями запятнал ее лицо, но этого ему оказалось мало, и он спустился на голые загорелые плечи. Не удержавшись на гладких крутых перекатах, он соскользнул с них и зацепился за полукруглый вырез, из которого проступали предгорья ее полушарий. Обстоятельно обследовав их, он продолжил схождение, касаясь губами ее платья с таким благоговением, как будто это были покровы святой девы. Опустившись на колени, он запустил руки ей под подол и, обхватив бедра, прижался лицом к животу…»
Некоторые полагают, что точное соответствие одежды фигуре важнее, чем ее соответствие моде. Этим они хотят сказать, что когда события, миновав линию талии, двинутся через перевалы ягодиц в пол, надо следовать не гильотинированной юбчонке героини, а длине ее стройных обворожительных ног. Мы еще вернемся к этому замечанию.
Данные обмеров сводят в таблицу. При этом можно пользоваться карандашом или шариковой ручкой, делая пометки на тех случайных бумажных носителях, что попадут под руку.
Теперь базовое лекало. Пометим себе, что линии середины переда и спинки являются сюжетными линиями героя и героини (при этом кто из них перед, а кто спинка – решать нам), а их вертикально-горизонтальная совокупность с линиями плеч, груди, талии, бедер и низа юбки есть композиция романа.
Имейте также в виду, что все горизонтальные линии по-своему заманчивы и гостеприимны, и задерживаться на каждой из них следует ровно столько, сколько требуется, чтобы не нарушался ритм повествования.
После построения чертежа базового лекала следует внести в него изменения согласно выбранному фасону (чему). Разумеется, вы можете сделать это согласно выбранного фасона (чего), но тогда согласно современным тонкогубым правилам вы из прилежного портняжки тут же превратитесь в небрежного литератора.
Поскольку речь идет о широкоплечем, просторном, сужающемся книзу ансамбле, следует увеличить длину линии плечевого среза и, соответственно, ширину спинки и переда, переместить линию проймы и уменьшить раствор вытачек по линии талии переда и в боковых срезах. Вытачки по линии талии спинки останутся без изменений. Это будет означать, что наше повествование, размашистое вначале, постепенно будет сужаться, чтобы оборваться, едва прикрыв бедра героини. Впрочем, возможно, к концу повествования она захочет скрыть свои обнаженные и все еще привлекательные ноги, и тогда мы вынуждены будем последовать ее капризу.
Следует также решить, нужны ли легкому роману длинные рукава отступлений, тяжелые подкладки реминисценций и потайные карманы скрытого смысла, и если да, то скроить их.
Далее переходят к примерке. На шероховатую, импульсивную, первородную словесную ткань переводят обе части базового лекала, контуры обводят с запасом на швы, отсекают лишнее, а затем сметывают плечевые и боковые срезы, оставляя середину спинки несметанной: макет готов. Его надевают на тело романа швами наружу и скалывают по линии середины спинки. После этого макет редактируют – с помощью всесильных вытачек избавляются от смысловых натяжек, сюжетной слабины, чувствительных излишков, риторических морщин и словесных заломов. Важно, чтобы макет покрывал фигуру без складок и в то же время не стеснял движений. После того как подгонка закончена, исправления и уточнения переносят на базовое лекало.
Далее кроим юбку, то есть, ту часть романа, что располагается от линии талии до оборки эпилога. Собственно говоря, базовое лекало уже включает в себя самую существенную и роковую ее часть – ту, что заключена между линиями талии и бедер. Остается лишь определить ее длину, и каким будет продолжение – прямым, суженным или расширенным книзу, с боковыми швами или без них, с вытачками или фалдами и складками. Кроме того обратим ваше внимание на достаточно сложный крой ее переднего полотнища: следует каким-то противоречивым образом совместить изначальную облегающую невинность героини с выпуклым простором ее последующей беременности.
Теперь, когда замысел обрел анатомию и формат, можно приступать к его воплощению, но перед этим следует выбрать словесную ткань повествования. И тут мы сталкиваемся с наиболее, пожалуй, важным пунктом нашего с романом договора. Оттого, каковы будут структура, фактура, тип и цвет ткани, которую мы обязуемся поставить, зависит, станет ли бесплотный роман-гомункул плодом стильного индпошива или безликого ширпотреба; облачится ли он в нарядный переливчатый шелк или грубое казенное сукно; озарится ли сиянием, маревом, вещим огнем подкожного смысла или окажется придавленным однородной словесной массой.
Не углубляясь в область ткачества, скажем только, что это простое на вид занятие своей способностью к причудливым хитросплетениям продольных дальних смыслов с поперечными, разматывающими узоры повествования строками на самом деле бесконечно завораживает и увлекает. Его история – от натуральных, классических полотен из древнегреческой козьей и овечьей шерсти до искусственных, синтетических рулонов постмодернизма продолжается и вряд ли когда-нибудь завершится по доброй воле самих ткачей. Собственно говоря, материал, из которого шьется одежда, настолько самодостаточен и самоценен, что для иных портных фасон одежды – всего лишь повод выставить напоказ достоинства материала. С ними можно соглашаться или нет, однако невозможно не признать, что бывают материалы, от которых трудно оторваться. Впрочем, бытует мнение, что общее качество ткацких изделий снижается. Особенно огорчает замена старого, доброго, одушевленного челнока другими способами скрепления – по сути, механичными и бездушными. Происходит это оттого, что экспоненциально ускользающий срок жизни человеческой цивилизации порождает новые нетканые технологии с иными, чем у живой памяти видами сырья – этакими безликими однородными расплавами гранулированной массы мыслей и слов. И пусть в волокнах, что из них вытягивают, нет природной шероховатости и тепла, пусть с поверхности исчезают краски домотканого летнего лугового разлива, а печать самобытности уступает место баркодам – худшее, что можно предпринять в этом случае, это встать на пути у так называемого прогресса.
