И русская газета, выходившая во Львове, также сочла необходимым отметить эту царственную простоту императора: «Новых подданных Белого Царя приятно порадовала ласковая простота обращения Государя, Его простой мундир и, несмотря на всю простоту, царственный вид»198.
В июле 1915 года, в годовщину начала войны ряд изданий опубликовали портреты Николая II. Официальная «Летопись войны», одно из наиболее популярных изданий той поры, серьезно повлиявшее на традицию формирования зрительных образов Первой мировой войны в России, напечатала портрет Николая II в гимнастерке, с орденом Св. Георгия 4-й степени (работы художника академика П.С. Ксидиаса). Этот же портрет открывал и пропагандистское издание Министерства императорского двора, посвященное царским поездкам по стране199. Вряд ли это было случайным.
Именно подобное изображение императора – георгиевского кавалера должно было стать его новым официальным образом, так он изображался на различных патриотических плакатах. Портрет работы Ксидиаса был выпущен известной петроградской типографией «Голике и Вильборг». Министерство императорского двора рекомендовало его для приобретения различным правительственным ведомствам, находя портрет «наиболее удачным как по сходству, так и по художественности исполнения». Поэтому придворное ведомство сочло желательным «возможно большее» распространение его среди народа. Рекомендовалось украсить присутственные места империи именно таким изображением императора. В январе 1916 года Министерство юстиции циркулярно информировало председателей и прокуроров судебных мест о необходимости приобретения данных портретов200.
Илл. 6. Портрет Николая II (1915)
Правда, в некоторых ситуациях император носил иную форму. Иногда он считал нужным облачаться в китель с аксельбантами. Так, например, он был одет во время политически важного заседания Совета министров в Ставке Верховного главнокомандующего 14 июня 1915 года201. При посещении военных кораблей и морских портов Николай II носил морскую форму, при посещении казачьих областей и казачьих воинских соединений – казачью. Если верить официальным пропагандистским изданиям, то облачение царя то в походную шинель, то в кавказскую военную форму (при посещении Кавказа) с необычайной радостью воспринималось русскими солдатами и местным населением202.
Однако показательно, что в гимнастерке царь запечатлен на официальных портретах военной поры и даже на семейных групповых фотографиях (некоторые из них публиковались в прессе уже в годы войны).
Очевидно, для императора ношение простой армейской полевой формы не было случайным – он необычайно внимательно относился к подобным знакам своей репрезентации, меняя свои мундиры в различных ситуациях. Можно с большой долей уверенности предположить, что тем самым царь демонстрировал свою постоянную солидарность с простым армейским офицерством, с фронтовиками. Подобная внешняя «демократизация» образа монарха должна была служить задачам патриотической мобилизации населения огромной империи.
2. «Державный хозяин» объезжает свои владения:
Поездки императора и монархически-патриотическая мобилизация
Важным элементом репрезентации монархии в годы войны были поездки царя по стране. Первый после посещения Москвы такой визит состоялся во второй половине сентября 1914 года.
Члены императорской семьи издавна считали, что поездки царя по России, прежде всего его встречи с войсками, служат важнейшим средством монархической и патриотической мобилизации общества. Императрица Александра Федоровна писала Николаю II еще в годы Русско-японской войны: «Я люблю милых солдат и хочу, чтобы они увидели тебя, прежде чем отправиться сражаться за тебя и за твою страну. Совсем другое дело – отдать жизнь, если ты видел своего императора и слышал его голос …»203 По мнению царицы, разделявшемуся некоторыми другими представителями правящей династии, личная встреча русских воинов со своим царем необычайно воодушевляла офицеров и солдат, помогала им преодолеть страх смерти.
О том же она писала императору и во время Первой мировой войны: «…надеюсь, тебе удастся повидать много войск. Могу себе представить их радость при виде тебя, а также твои чувства – как жаль, что не могу быть с тобой и все это видеть!»204 Очевидно, это мнение разделяли и другие члены царской семьи. В то же время и великая княжна Ольга Николаевна писала отцу: «Когда Тебя увидит войско, и после им будет еще легче сражаться, и Тебе будет хорошо увидеть их». Письмо царицы было написано 19 сентября, великой княжны – 20-го, как раз в этот день императорский поезд покинул Царское Село, и на следующий день Николай II прибыл в Барановичи, рядом с этой железнодорожной станцией находилась Ставка Верховного главнокомандующего. Царя встречали Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и его брат, великий князь Петр Николаевич. Царский поезд проследовал затем в Ставку. Сразу же по прибытии в военно-походной церкви состоялся молебен.
На следующий день в Ставку приехал генерал Н.В. Рузский, герой недавних боев. Император побеседовал с Рузским и произвел его в генерал-адъютанты. 23 сентября царь пожаловал ордена великому князю Николаю Николаевичу и высшим чинам его штаба. Момент встречи царя с Рузским был зафиксирован фотографами, этот снимок воспроизводился в разных иллюстрированных изданиях205.
Но главным снимком, символизирующим пребывание императора в Ставке, была фотография, изображающая доклад командования царю. В комнате, увешанной большими картами военных действий, за столом, также покрытым картой, сидят Николай II и Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. За ними стоят начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Н.Н. Янушкевич и генерал-квартирмейстер Ю.Н. Данилов, уже украшенные новыми орденами. У руки императора лежат карандаши, зритель должен был представить, что царь лишь на мгновение оторвался от работы с картой, лично вырабатывая важные стратегические решения206.
Этот снимок воспроизводился и в виде почтовых открыток. Иллюстрированное издание союзной Франции пошло еще дальше, художник создал графическую композицию на основе этой фотографии: Николай II заинтересованно и активно работает с картой, а три генерала, включая Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, почтительно и внимательно за ним наблюдают. Рисунок воспроизводился и в русских изданиях207.
Поездку собственно на фронт царь начал 24 сентября 1914 года. Сначала император поехал в Ровно, где он посетил лазарет своей сестры, великой княгини Ольги Александровны, которая сама работала в качестве сестры милосердия, а 25 сентября царский поезд направился к Белостоку. Там, пересев в заготовленные заранее военные автомобили, император нанес визит в крепость Осовец, которая совсем недавно еще подвергалась ожесточенным вражеским атакам. Эта поездка Николая II была неожиданностью и для коменданта крепости, и для Ставки.
Посещению крепости предшествовала закулисная борьба в верхах. Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич всячески противился посещению фронтовых частей императором. Он объяснял это стремлением оберегать драгоценную жизнь монарха, но, возможно, известную роль играло и некоторое репрезентационное соперничество: сам великий князь редко посещал войска. Несмотря на советы своих подчиненных, призывавших его воодушевлять полки, он предпочитал оставаться в Ставке.
23 сентября Николай II писал царице: «Увы! Николаша, как я и опасался, не пускает меня в Осовец, что просто невыносимо, так как теперь я не увижу войск, которые недавно дрались. В Вильне я рассчитываю посетить два лазарета – военный и Красного Креста; но не единственно же ради этого я приехал сюда!» Между тем и царица, и Распутин считали, что царю следует отправиться в Осовец, 24 сентября императрица сообщала Николаю II о разговоре со «старцем»: «Он расспрашивал о тебе и выражал надежду, что ты посетишь крепость». И после некоторых колебаний император так и поступил, 25 сентября он писал жене: «Все-таки остановился в Белостоке и посетил Осовец, нашел гарнизон в очень бодром виде»208.
Не следует полагать, однако, что царь отправился в крепость, ставшую после напряженных боев известной всей стране, лишь под влиянием жены и Распутина, хотя, по-видимому, маршрут поездки обсуждался им с императрицей еще до отъезда Николая II в Ставку, а царица, очевидно, просила совета у «старца». Сопровождавшие императора генералы В.Н. Воейков, дворцовый комендант, и В.А. Сухомлинов, военный министр, также убеждали его посетить Осовец. Царь, необычайно довольный своим визитом, впоследствии горячо благодарил их209.
