— О, ты это видишь? Дом! Можно заглянуть и спросить дорогу! — С этими словами Лохматый помчался к халупе, несмотря на предостерегающий крик Фэя. Псинка с пронзительным лаем помчалась следом, и Кристиану ничего не оставалось, как двинуться за ними.
Приблизившись к хижине, они остановились и замерли, настороженно вслушиваясь. Звуки, доносившиеся изнутри, вряд ли мог издавать человек.
— Слышишь? — прошептал Лохматый.
Кристиан кивнул, борясь с желанием немедленно скрыться. Такого храпа, надрывно мучительного, с душераздирающим подвыванием и адским свистом, переходящим в рык, он не слыхал никогда.
Пальцем Лохматый осторожно толкнул дверь, и та со скрипом отворилась. Ворвавшийся свет выхватил из темноты комнатушку с койкой, затесавшейся в углу печью и столом у окна. На том столе и спал обладатель столь внушительного храпа. Широкоплечий, с длинными руками и ногами, раскинутыми в стороны, он лежал, уткнув заросшее лицо в грязные доски стола. Заметив с дюжину пустых бутылок, расставленных вдоль стен, Кристиан поморщился.
— Пойдем отсюда. Он не проснется.
Но Лохматый склонился к уху спящего и положил ладонь на его плечо.
— Эй, мистер! Мистер, очнитесь!
— Зови меня Бурбон, деткаааа... — проворчал мужчина во сне и громко кашлянул, наполнив каморку смрадом перегара. Затем подскочил, чуть не свалившись со стула, и устремил на гостей красные заплывшие глаза. — Вы кто?
— О, мы просто проходили мимо! — защебетал Лохматый, обрадованный появлением нового собеседника. — Хотели спросить у тебя дорогу, дружище. Скажи, вот эта дорога из желтого кирпича идет прямиком до Золотой Долины?
Ответом ему был бычий взгляд из-под спутанных прядей волос.
— Вы кто вообще?
— Путники, просто проходили мимо и решили... — Лохматый, ничуть не смущенный прозвучавшей в вопросе угрозой, вдохновенно начал заново, но хозяин хижины отмахнулся от него, словно от назойливого комара.
— Не, это я понял. Что вы здесь забыли? Вломились в чужое владение и все такое,— он шумно втянул воздух и покосился на нечто под столом. — Вот же дерьмо...
Воспользовавшись тем, что Бурбон отвлекся, Лохматый попятился к двери. Похоже, он наконец понял, что в этой лачуге можно было отыскать лишь неприятности.
— Ладно,— бросил он, — не будем тебя отвлекать, дружище...
С неожиданной грациозностью он скользнул между Кристианом и дверным косяком и был таков, оставив юношу наедине с громилой. Тот же продолжал напряженно рассматривать нечто у своих ног, сдвинув густые брови к скошенному набок носу.
— Вот же дерьмо,— повторил он.— И так каждый день, снова и снова, хоть вешайся.
Он горестно покачал головой. Словно под столом и правда лежала приличная куча дерьма.
— Вам нужна помощь,— холодно констатировал Кристиан.
— Вот вы мне и поможете, ага.
Бурбон поднял руку и продемонстрировал кисть, заключенную в большую банку, на дне которой в остатках рассола перекатывались три маринованных огурца. Фэй, конечно, мог развернуться и уйти, но разве не он давал обет помогать людям в трудных жизненных ситуациях?..
Без лишних слов Кристиан приблизился к мужчине и, ухватив пострадавшую руку, шваркнул ею о стол. Звон огласил каморку, и со стола полетели осколки вперемешку с зелеными кусками огурцов.
Однако слов благодарности Фэй так и не дождался.
— Вот черт! Ты же мог меня поранить! — пристально осмотрев освобожденную кисть, Бурбон горестно покачал головой. Он был из тех парней, которые всегда находили на что пожаловаться в своей печальной и серой жизни.
— Не за что,— буркнул Кристиан и вышел из домика. Лохматый и песик ждали его на кирпичной дороге, и Фэй почти поравнялся с ними, когда его нагнали те самые страшные слова:
— Эй, подождите, я с вами. Надо показаться врачу в Долине. Чувствую себя паршивее некуда.
Позади донесся звон сброшенных на пол осколков и хруст раздавленного стекла. Лохматый отчаянно старался улыбнуться, псинка захлебнулась визгливым лаем, а Кристиан старательно думал о солнечных зайчиках, скакавших по океанским волнам во время рассвета. Мирные и спокойные зайчики, они всегда уберегали его от приступов необоснованной агрессии.
— Почему кирпич желтый? — подал голос Кристиан, обессиленно смахивая капли пота со лба. Он имел в виду дорогу, и Лохматый его понял.
— Потому что дорога ведет в Золотую Долину, конечно,— ответил он и хохотнул.— Или же на складе просто завалялась куча желтого кирпича, и его не знали куда пристроить.
Второй вариант казался более правдоподобным. Кристиан окинул взглядом бесконечные просторы зеленого моря с желтыми бликами кукурузы. После прогулки по кишащему кусачими насекомыми лесу он был рад вновь оказаться под открытым небом. Солнце клонилось к закату, жара спала, и в траве дружно застрекотали цикады.
Внезапно песик, до этого мирно трусивший рядом с Лохматым, пронзительно затявкал и скрылся в гуще кукурузных зарослей.
— Куда?! — выкрикнул Лохматый, отчего страдавший похмельем Бурбон со страдальческим видом схватился за голову.— Свисток, вернись!
Лай пса удалялся все больше, сопровождаемый шорохом листьев. Лохматому и остальным ничего не оставалось, как беспомощно следить с обочины за верхушками кукурузных стеблей, подергивавшимися, где пробегала собака. Затем движение прекратилось, и Лохматый позвал питомца еще раз.
Однако на зов откликнулся совсем не песик. Трава разлетелась фонтаном в стороны, и из ее гущи вынырнул щуплый молодой человек. Его истошный вопль заглушил даже противный лай собаки, а глаза над усыпанными веснушками щеками, казалось, вот-вот вывалятся из орбит.
— Уберите ее! Уберите! Она сейчас меня укусит!
Улучив момент, юноша помчался к дороге и выскочил на желтый кирпич, путаясь в спущенных до колен штанах.
— Уберите собаку! — отчаянно взвыл он, завидев выпрыгнувшего из кукурузы песика.
Но Свисток и не собирался кусаться. Тявкнув последний раз, так, для устрашения, пес направился к новообретенному хозяину. Остальные же во все глаза смотрели на парня, щеки которого стремительно налились ярко-розовым румянцем. Наконец натянув штаны, Рыжий продемонстрировал испещрявшие их мокрые пятна.
— Спасибо,— коротко бросил он.— Не люблю собак. Меня, кстати, Лео зовут.
— Кристиан,— ответил Фэй в мучительном предвкушении нового незваного попутчика.
— Вы в Золотую Долину идете? — словно невзначай поинтересовался Лео и вздрогнул, когда Лохматый неожиданно и громко рассмеялся в его обычной манере.
— Конечно! И эти парни — лучшая компания, которая только может быть! — он хлопнул массировавшего виски Бурбона по спине. — Давай с нами, если тебе по пути! Вместе веселее.
Лео обвел их взглядом и нахмурил жидкие брови.
— Надеюсь, вы не извращенцы какие-нибудь?
Так их оказалось уже четверо. А до Золотой Долины оставалось добрых десять миль.
— Паром перестает ходить с наступлением темноты. Боюсь, вы уже опоздали.
— И никаких других путей? — Кристиан без особой надежды уставился на усатого владельца единственного на всю округу постоялого двора. Тот неторопливо полировал пивные кружки.
— Нет, что вы. Народу здесь живет немного, а приезжих и того меньше. Зачем нам сто пятьдесят мостов?
Хозяин сощурил по-собачьи обвислые веки и критично осмотрел протираемую кружку. Видимо, пятно все же осталось, и истертое полотенце заходило по прозрачным стенкам с удвоенной силой.
— Оставайтесь у нас,— сказал он,— мы берем недорого.
Комната Фэя оказалась уже занята. Вдоль стен кругами бродил Лохматый, его псинка виляла облезлым хвостом и, судя по вони, успела пометить ножку кровати. Бурбон сидел у раскрытого окна с невесть откуда взявшейся бутылкой, а Лео выглянул из ванной и предупредил, что у него приступ паники и беспокоить его не следует.
— Он там уже с полчаса сидит. Бурбон пытался его выкурить, но этот псих кусается и все такое. Пришлось полить цветок в горшке... — Лохматый стих, уставившись на нависшую над ним черную тень. — Э-э... У тебя глаза горят. Ты хорошо себя чувствуешь?
Спустя пару минут троица вылетела из номера и кубарем спустилась по лестнице. Впереди бежал Лео, словно лозунги выкрикивавший отрывки из молитв, а протрезвевший Бурбон бодро несся следом.
— Конечно, я знал, что он из Брюхвальда, но чтоб такое... — задумчиво пробормотал Лохматый, замыкавший шествие. Впервые в жизни он увидел, как кто-то гнет кочергу голыми руками.
Рассвет застал Кристиана спускавшимся по лестнице с чемоданом в руке. Он катастрофически опаздывал и ужасно спешил, поэтому любой, вставший на его пути в то утро, мог не пережить этого столкновения. Лео и Лохматый, спавшие на сдвинутых скамьях в таверне, быстро уловили его настроение и молча двинулись следом. Бурбон же, к скрытому ликованию Кристиана, подал знак, что догонит их, когда допьет очередной стакан. Судя по красным глазам и перегару, окружавшему стол, он пил всю ночь, а это значило, что один спутник мог остаться позади навсегда.
