Который раз Вадим восхитился её романтичности и начитанности. А как было это сказано: голос-полушёпот, взгляд, тон!.. Кровь, переполненная адреналином, так закипела, что он ощутил себя суперсексменом…
Именно тогда, когда их ребёнку шёл третий месяц от зачатия, они с Ланой впервые заговорили о его старших сыновьях, как о конкурентах малышу.
О его жёнах Ланочка начала расспрашивать раньше, с первых дней близости, как раз здесь, в Ла-Валетте. Обычное дело, все его прежние любовницы проявляли такое же любопытство. Ну просто вымучивает одну бабу желание узнать, что же это за другая баба, которая смогла охмурить такого мужика! Он всегда над этим посмеивался, иногда отвечал что-то незначительное, иногда дразнил, а, бывало, просто пресекал разговор. Но с Ланой… Впервые Вадиму захотелось выговориться, рассказать буквально всё. И он рассказал ей: они сидели на этой веранде, только не утром, а вечером. Солнце садилось, окрашивая воды гавани в багровый цвет, дальние берега сверкали и переливались огнями городов, из близких садов Барракка долетали запахи цветущих олеандров, бугенвиллий…Официант из их бара сервировал стол и удалился, их кресла из ротанга стояли друг против друга. Он рассказывал, Лана, отпивая маленькими глотками из бокала «Гозо Кантри Уайт», время от времени рассеяно кладя в рот кусочки нарезанных фруктов, слушала очень внимательно. Иногда вставляла реплику или вопрос, и каждый раз Вадим поражался: до чего же прозорливо она улавливала суть! К концу рассказа ему кое на что просто открылись глаза.
До тридцати четырёх лет Вадим Батуйко не женился. Во-первых, жил очень скромно, с родителями. Братьев и сестёр у него не было, но всё-таки малогабаритная двухкомнатная квартирка со смежными комнатами – куда? На смешливые выпады приятелей он отвечал: «Получу своё жильё, тогда конечно…» Но сам в этом не был уверен. Не в том, что получит жильё – уже стоял на очереди и быстро по ней продвигался. Всё-таки работал экономистом в жилстройтресте. Распределение туда он получил, окончив с красным дипломом экономический институт…
– Ланочка, – говорил он любовнице со смехом, – ты даже не представляешь, но в те годы этот институт считался чуть ли ни самым скучным и непрестижным! Никакого конкурса при поступлении! Студенты – одни девчонки, мальчики – на вес золота.
В своей группе Вадим был одним парнем. Конечно же вниманием девушек был окружён. Но дальше обычных постельных интрижек не шёл: ни одна не тронула его сердце. Потому и не был уверен, что женится, даже имея свою квартиру. «Похоже, я своё отлюбил» – думал иногда с тоской, правда уже почти спокойной. Потому что очень сильно был влюблён в свою одноклассницу, в пятнадцать и шестнадцать лет – десятом и одиннадцатом классе.
Влада Касьянова была лидером и среди девчонок, и среди мальчишек старших классов. Красивая и умная девочка, но не только это. Её коричневые форменные платья не покупались, как у других, в магазине, а шились на заказ из дорогой материи, подчёркивали стройность и элегантность фигурки. Так же, как и передники – чёрные, белые, но не такие, как у всех. К этому с пониманием относились и учителя, и директор школы: отец Влады был одним из секретарей обкома партии. Даже полное имя его дочери – Владлена, – подчёркивало его многолетнюю идеологическую устремлённость. Конечно же, Влада совершенно не обращала внимание на Вадика Батуйко – невысокого, худощавого, не щеголяющего модными стрижками и рубашками. Да и был он ей явно не ровня: сын поварихи из детского сада и бухгалтера чулочно-носочной фабрики…
В тридцать четыре года Вадим получил ордер на однокомнатную квартиру в новом, почти достроенном доме. И буквально дня через три после этого он встретил Владлену Касьянову. Пошёл зарегистрировать ордер в исполнительный комитет того района, где будет квартира, очередь в нужный кабинет оказалась большой, вышел покурить на крыльцо. Из подъехавшей «Волги» высадилась элегантная женщина, направилась в смежную дверь, где располагался районный комитет партии. Что-то толкнуло Вадима в сердце, у него вырвалось громко:
– Влада! Касьянова!
Она узнала его, хотя не виделись со школьного выпускного. Неожиданно обрадовалась, позвала:
– Пойдём.
Махнула рукой в сторону райкомовской двери: не трудно было догадаться, что дочь обкомовца варится в том же котле.
– Да я тут в очереди стою, ордер оформляю, – протянул было Вадим, но глаза у него уже загорелись: – А, ерунда! Пошли.
В своём кабинете – Влада оказалась инструктором райкома партии, – она по телефону вызвала секретаршу, дала ей ордер Вадима, и через десять минут та принесла ему оформленные документы.
Говорили они с Владой долго, очень непринуждённо и откровенно. У Вадима словно открылось второе дыхание его давнего чувства, и он даже спросил её:
– Ты ведь знала, что я боготворил тебя?
– Это было давно. Но ты не женат? Почему?
– Да всё поэтому! – Он вдруг задохнулся от собственной смелости. – Похоже, я однолюб…
Влада не спускала с него глаз, и они влажно блестели.
– Я ведь тоже одна, – произнесла медленно. – Все вокруг говорят: собой хороша, умна, должность хорошая, с перспективой. А вот… Требования завышенные предъявляю к мужчинам! Ерунда! Несколько раз думала – вот она, любовь! Оказывалось или корысть, или психологическая несовместимость, или… Вот совсем недавно рассталась с одним. Вадик, неужели все эти годы любил меня? Такого постоянства не встречала…
Расставаться не хотелось, и они вскоре вместе ушли в ближайший ресторан – хорошо у Вадима были с собой деньги, – а потом к Владе. Её собственная двухкомнатная квартира была не далеко, в центре города.
Через две недели сыграли скромную, но престижную свадьбу. Ещё через пару недель подтвердилась её беременность. Вадим был счастлив, она – вдвойне. Всё-таки Владе шёл тридцать пятый год, как и ему. Рожала она в обкомовской больнице, в комфорте, кесаревым сечением. Так появился Игорь. К этому времени им помогли обменять её двухкомнатную и его однокомнатную на трёхкомнатную квартиру тут же, в центре города.
Через два года, однажды вечером отец попросил сына прийти. Не успел Вадим переступить порог родного дома, как старик с необычным для него пылом схватил его за руку и воскликнул:
– Всё, загнулись комуняки! Тебе, сын, жить при капитализме! Эх, не доведётся мне увидеть этого счастья.
Он сам и все в семье уже знали о его неизлечимой болезни.
Вадим тогда был ошеломлён и не поверил. И лишь годы спустя оценил прозорливость и ум своего скромного папаши-бухгалтера: Горбачёв только-только провозгласил «перестройку» и «новое мышление», а старик Батуйко уже всё просчитал наперёд!
Ещё через два года, когда страна кипела митингами, лозунгами, немыслимыми ранее организациями, он уже сам просчитывал наперёд и видел скорый развал великой державы. И точно знал, как на этих руинах станет выстраивать свой дворец. Потому что начиналась эпоха первоначального накопления капитала: ему ли, отличному экономисту, не знать, что это такое! Покойному отцу он был благодарен вдвойне: за то, что отправил его изучать экономику, и за денежное наследство – оно оказалось внушительным. На чулочно-носочной фабрике старик, оказывается, много лет занимался подпольной цеховой деятельностью, нарабатывая капитал на дефицитных детских колготках, капроновых чулках, чулках-сеточках. А деньги переводил в доллары.
С Владой Батуйко жил до Игоревых шести лет. Не то, чтоб продолжал любить её, но жаль было расставаться с многолетней мечтой. Осуществившись, она стала как бы его собственным достоянием. И всё же… Жизнь Вадима поменялась так разительно, а жена не стала ему соратником. Когда он скупал по дешёвке на центральном проспекте города разоряющиеся парикмахерские, забегаловки, а потом и коммуналки первых этажей, Влада бросала ему в лицо с апломбом:
– Рвач! Нэпман! Откуда только вы понавылазили!
Когда он попытался ей объяснить, что пройдёт время – очень скоро, – и вся эта недвижимость поднимется в цене настолько, что и представить трудно, Влада только презрительно процедила:
– Спекулянт…
Советский Союз развалился. Партийные родственники Вадима Батуйко оказались, увы, не партократами – идейными коммунистами. А значит, выброшенными на обочину жизни. Тестя из жалости пристроили в институтский отдел кадров, а вскоре он умер – инфаркт. Влада пошла преподавать в музыкальную школу. Вадим уже имел свои первые миллионы. Игорю было шесть лет, когда он официально развёлся с женой…
– Игорь похож на тебя? – спросила Лана, доливая себе и ему в бокал белого вина, легонько чокаясь.
– Нет, – Батуйко засмеялся. – И это ему на руку. Он красавчик, а музыканту, у которого свой фанклуб имеется, это нужно. Весь в мать, она даже сейчас красивая женщина.
– Вадим, – девушка протянула руку и нежно погладила его щёку. – Мне так нравится твоя наивность, доверчивость…
