— Ну, давай, — бросил Франк. — Просто пристрели меня.
Он сидел на диване смирно. Я подумал, что могу сделать то, что, по его словам, должен был сделать он. Застрелить его и утопить тело у плотины. Я стоял и держал палец на спуске. Комната вокруг меня исчезла. Голова ничего не соображала.
— Стреляй же, — сказал Франк.
Я знал: сейчас я могу допустить ошибку. Себе я доверять не мог.
— Стреляй, — повторил Франк. — Хватит трусить. Всю жизнь дрожишь.
Не знаю, сколько я так стоял. Стоял, пока не услышал звук подъезжающей машины. В окне летнего домика полыхнул свет. Автомобиль проехал по долине и остановился у крыльца. Я опустил винтовку.
— Даже тут ты оказался трусом, — сказал Франк.
Мы услышали приближающиеся шаги. Кто-то присвистнул. Постучался. В комнату вошел человек в форме. Это был Андреассен, коллега Франка. Он в удивлении смотрел на нас.
Я молча развернулся и вышел. Только подойдя к машине, я понял, что по-прежнему держу в руках винтовку. Я положил ее в багажник. В салоне «вольво» было прохладно. Обратно я поехал той же дорогой.
Часа в два ночи я добрался до центра. Никого. Электрические огни освещали магазины и автозаправки. Хотелось выпить, но все было закрыто. Фасады и двери ждали нового дня. В Одде чувствовалась пустота. Раньше ее не было. Как будто она разлилась с заброшенного комбината по всему городу.
«Вольво» мчалась по западной стороне от одного фонаря к другому, то попадая в пятна света, то исчезая, то снова появляясь, — от этого монотонного ритма хотелось спать. Сзади появился другой автомобиль. Я притормозил. И он затормозил. Я помигал фарами, но автомобиль не отстал. На отрезке перед Аскане я резко ударил по тормозам. Тот водитель сделал то же самое.
Я не стал сворачивать к Тукхейму, а продолжал ехать по главной дороге. Может, завернуть к промышленному району у Эйтрхейма? Глупее не придумаешь. Там я окажусь в ловушке. Перед тоннелем я добавил газу и въехал внутрь, когда спидометр заходил за сотню. Преследователь не отставал.
После тоннеля я сбавил скорость. Он ехал по пятам. В боковом зеркале горели фары его автомобиля. Мне показалось, что это «вольво», старая модель. Водитель поравнялся со мной и помахал мне рукой. Несколько сотен метров мы ехали параллельно. Потом он прибавил скорость и уехал вперед. Я попытался запомнить его номер. Задние огни исчезли за поворотом.
Я съехал на обочину и выключил двигатель. Надо было отдышаться. Этого парня я не знал. Внешность совершенно обычная. Я подумал, что он мог оказаться кем угодно.
~~~
Мне снился Франк. Наверное, после нашей драки, потому что на лице у него был порез, а на белой рубашке — кровь. Мы сидели в «Вольво-ПВ» и ждали «скорую». Франк попросил закурить. Я зажег сигарету и держал ее, пока он делал затяжку. Он закрыл глаза и выдохнул дым. Я сидел обняв его, будто любимую девушку.
Проснулся я в одиннадцатом часу — на диване, в одежде. Шум снаружи казался приглушенным, как будто кто-то убавил звук. Я вскочил на ноги с чувством беспокойства и кинулся проверять телефон. Ирен не звонила. Пока я мылся в душе, я попытался представить себе ее лицо. Но безуспешно. Видел только ее грудь и лоно.
Я побрился. Лицо сразу отмякло. На запотевшем зеркале я написал: «Ирен». Подумал, что люди пытаются скрыть, кто они на самом деле. Дурачатся. Но все, что мы делаем, отражается у нас на лице. Я видел в моем лице отражение Ирен. Она осталась во мне красивыми чертами. Теперь ее нет рядом, и красота тоже уйдет с моего лица.
Когда я принес завтрак, «Рональдо» спал. Я растормошил его. Он улыбнулся, увидев меня. Я сказал, что съезжу на работу. А он пока может посмотреть мультфильмы. Я включил телевизор и положил пульт на столик.
— Останься, — попросил «Рональдо».
— Я скоро вернусь, — пообещал я.
— Останься.
Я положил на кровать свежевыстиранную бразильскую футболку. Сказал:
— Когда вернусь, пойдем с тобой в бассейн «Фолкебад». Хочешь?
Он не ответил.
— Я могу научить тебя плавать, — сказал я.
Он посмотрел на меня:
— Ты добрый.
Я погладил его по голове:
— Не всегда.
Снаружи опять стояла духота. Что дождь был, что нет. Новый день обещал такую же жару, как и предыдущие. Должно быть, в Западную Норвегию вопреки обычаю пожаловала тепловая волна.
По дороге я вспоминал тот день, когда отец учил меня плавать. Он показывал мне плакаты на стенах «Фолкебада». Потом сидел и курил на краю бассейна и кричал, что я должен делать, как человек на плакатах. Помню, как вокруг смыкалась вода. Я плавал по-собачьи.
В кабинете я открыл окно и начал всех обзванивать. Надо, надо было догадаться раньше. Через полчаса я выяснил, что той ночью были угнаны две машины. Первая — БМВ сербов, которую Бодд обнаружил в Эйтрхейме. Вторая — «субару», о пропаже которой заявили в понедельник с утра. Расследование шло обычным порядком. «Субару» пока не нашли. Владельцем значился Самсон Нильсен.
Я поискал в карманах сигарету, но не нашел. Я сидел и пытался увязать все имеющиеся факты. Мне хотелось понять, что с чем связано и что из чего вытекает. Каким боком тут замешан Самсон Нильсен? Это из-за него парень вылетел в реку? Что произошло с Ирен? Связаны ли эти обстоятельства между собой? Если я выясню, что случилось с парнем, найду ли я Ирен? Я хотел одного — чтобы она вернулась.
У киоска «Микс» я купил сигарет и стал просматривать газеты. И «ВГ» и «Бергенские известия» писали о сербах. На первой странице красовалась фотография, сделанная Мартинсеном из окна моей машины. В «Дагбладе» предпочли изобразить силуэты с информацией о каждом подозреваемом. Интересно, что силуэты выглядели эффектнее фотографий, придавая сербам вид заведомых злодеев. Виновные задержаны. Дело раскрыто.
Пока я читал, ко мне подошел владелец киоска и встал рядом. Это был вздорный вьетнамец по имени Нам. В Одде его звали Нам-Вьетнам.
— Низя тут стояць и цитаць газета, — заявил Нам.
Я посмотрел на него. Вьетнамец дрожал от злости.
— Так мне нельзя тут стоять и читать газеты? — переспросил я.
— Нет, воляство.
— Воляство.
— Да, воляство. Газета — мое.
— Ясно. Так газеты — твои?
— Низя тут стояць и цитаць газета без деньга.
— Извини, я не знал, что газеты твои.
— Хоцесь цитай газета, долзен плати газета.
Я положил «ВГ» на стойку и помахал рукой.
— Сходи на курс норвежского! — посоветовал я.
— Сходи в библотека! — крикнул Нам мне вдогонку.
Я сел в «вольво» и поехал к Ховдену. Там припарковался на подъезде к Брюсовой вилле. Здание частично загораживали высокие сосны. Перед гаражом стоял трехколесный велосипед и темно-зеленая «ауди». Из-за угла выбежала собака. Забежала на теннисную площадку и справила нужду возле сетки.
Политики хотели снести особняк бывшего директора и построить тут дом престарелых. Для Рабочей партии особняк символизировал то время, когда директор Брюс был полноправным хозяином Одды. Но потом Самсон Нильсен выкупил особняк и отреставрировал его. Слухи ходили разные. Что время от времени Нильсен приглашает влиятельных людей Одды на роскошные праздники. Что у него три или четыре автомобиля. А еще — личная яхта и любовница в Ницце. Поговаривали и об эксклюзивных ночных клубах, и о заездах на «Формуле-1» в Монако. Люди недоумевали, откуда этот парень берет деньги. Сплетники не успокоились и после того, как в одной статье написали о том, что Самсон Нильсен получил от государства деньги на раскрутку двух интернет-кафе. Полагали, что Нильсен связан с финансовыми пирамидами. Но люди не представляют себе, что такое гонщик для Европы. Самсон Нильсен должен был просто купаться в злотых.
Солнечный свет заливал ветровое стекло, размывая вид. Я чувствовал жар и тошноту. Я не понимал, что тут делаю. Просто человек, просто сижу в машине перед просто домом. Если бы кто-нибудь сейчас спросил меня, что мне нужно, я бы не нашелся что ответить. Вот так. Люди порой оказываются не на том месте и не в то время. Если бы кто-нибудь смог сделать фотографию планеты из космоса и распознать на ней всех людей, он бы удивился, насколько велик процент находящихся не на том месте. Как-то братец рассказывал мне про компанию, занимавшуюся аэрофотосъемкой. Летом в ясную погоду они кружили над городской и сельской местностью. А потом рассылали агентов продавать снимки, сделанные с такого близкого расстояния, что люди узнавали крыши собственных домов. Одна молодая мадам с фьорда купила такую фотографию и повесила ее в рамочке на стену. Муж — нефтяник в Северном море — приехал домой и стал изучать снимок. Достал лупу и обнаружил во дворе чужую машину. Оказалось, что фотография была сделана именно в тот день, когда к его жене наведывался любовник.
Где-то в полдвенадцатого из Брюсовой виллы вышел Самсон Нильсен. На нем были белая рубашка и светлые брюки. Всякий раз, когда я видел этого человека, мне казалось, что, как бы хорошо он ни одевался, все равно рано или поздно люди замечают пятна от машинного масла на его руках. Самсон Нильсен сдвинул солнечные очки на лоб и достал сотовый телефон. Набрал сообщение, потом сел в «ауди».
