— Ты сказал, мы пойдем купаться, — проговорил он.
— Да, я знаю.
«Рональдо» взял бутылку колы, но пить не стал.
— Ты сказал, мы пойдем купаться, — повторил он.
— Мы пойдем купаться попозже, — ответил я.
Я сел в кресло и провел полотенцем по лбу. В такую жару полотенце тоже казалось горячим. Почувствовав мягкую ткань, голова потяжелела. Я встал и сказал «Рональдо», что он может пойти со мной. Он не пошевелился.
Я встал между ним и телевизором. Он подвинулся и продолжал смотреть. Тогда я выключил телевизор. Он продолжал смотреть в пустой экран. Я подошел и взял его за руку. Он попытался вырваться. Я приподнял его. И, не обращая внимания на его сопротивление, вывел в коридор. Нашел его ботинки и ткнул ему в живот.
«Рональдо» с упрямством в глазах посмотрел на меня, потом вернулся в гостиную. Я пошел за ним и встал в дверях. Он снова включил телевизор и начал с еще большим аппетитом поглощать шоколад. Я подошел и вырвал батончик у него из рук.
— Если хочешь, чтоб тебя любили, толстым быть нельзя, — сказал я.
«Рональдо» не ответил.
— Толстых мальчиков никто не любит, — продолжал я.
«Рональдо» молчал.
— Никто тут о тебе заботиться не станет, — сказал я. — Только я.
— Чего тебе надо? — спросил «Рональдо».
Я не знал что ответить. Я не знал, что мне от него надо. Как не знал я и того, собираюсь ли я о нем заботиться. Возможно, он был просто козырем, за который я почему-то ухватился.
— Ты не добрый, — сказал «Рональдо». — Ты добрый только к самому себе.
Я покачал головой, взял с собой кассету и вышел. Покачиваясь, надел темные очки. Солнечный свет ослеплял белизной. Летом все вокруг казалось большим, разбухшим. Я подумал, что лето похоже на болото, которое засасывает все вокруг.
За рулем моей машины сидел сосед. Аск улыбался мне через окно и жевал жвачку. Я подумал, что за этот час это уже второй незваный гость в моей «вольво». Кем они меня считают? Таксистом?
— Дай мне ключи, — сказал Аск. — Прокачу.
— С чего бы это? — спросил я.
— Да так, ничего, — ответил он. — Просто мне хочется покататься.
Аск был великоват, чтобы с ним спорить. Я дал ему ключи и сел в машину. Аск сорвался с места и выехал на шоссе. Пот с него лил, как с лихорадочного.
— Хороший денек, — сказал он, вытирая лоб. — Но скоро будет дождь.
Не помню, случалось ли такое, чтобы за рулем этой машины сидел не я. В салоне бесчинствовало солнце. Выхватывало мой силуэт и отбрасывало его на обочину и стены ближайших домов. Моя беспокойная тень прыгала и скакала, пока мы ехали к центру. «У тебя такая аристократическая форма головы», — однажды ночью сказала мне Ирен. Обняла меня и спросила, говорил ли мне это кто-нибудь еще. «Только мама», — ответил я.
— Тебе нужна машина получше, — сказал Аск. — Ты ведь неплохо зарабатываешь, а?
Для лекции об автомобилях, ответил я, день выбран неудачно.
Аск потянул носом.
— У тебя в багажнике труп?
Я посмотрел на него и ничего не ответил.
Он ухмыльнулся:
— А мы о тебе многого не знаем, а?
На отрезке перед Калванесом нас обогнал кабриолет. Как в американских молодежных фильмах, на спинке заднего сиденья сидели две девушки. От скорости волосы их развевались. Девушки обернулись и помахали мне. Водитель посигналил.
Аск ответил тем же и пропел:
— Summertime and the living is easy.[15] — Он повернулся ко мне: — Согласен?
Я не ответил. Аск сказал, что Одда — славный городок, хотя и полное дерьмо. Сказал, что ему нравится тут разъезжать, хотя и зарабатывает он маловато.
— А тебе ведь по работе много приходится ездить? — спросил Аск.
— Давай к делу, — сказал я.
— А это и есть дело, — откликнулся он. — Всегда хочешь чего-нибудь другого. Чего-то большего. Лотерейного билета, что ли. Понимаешь?
Мы доехали до центра. К Рёлдальсвейену двигалась траурная процессия. Я услышал церковные колокола. Аск свернул на обочину и выключил двигатель. Мимо проехал черный катафалк. Потом Педерсен на своем рефрижераторе. А за ним — длинный хвост еле ползущих машин. В окне рефрижератора я увидел жену Педерсена и кислое лицо его дочки.
— Черт, рефрижератор! — сказал Аск. — Не удосужился во что-нибудь другое пересесть.
— Может, он хочет намотать километраж? — спросил я.
— Что?
— Не бери в голову.
— Черт побери, — сказал Аск. — Неужели даже мы в маленькой Одде не можем пожить спокойно?
Он забарабанил по рулю. Руки у отставного голкипера были большие и загрубевшие. Он кивнул на кассету, которую я по-прежнему держал в руках. Он сказал, что можно махнуться. У него на кассете запись лучших девиц, которых я могу себе представить. Прошлым вечером у него было двадцать четыре девицы за час. Медсестры, инженерки, училки, секретарши. Девицы, у которых есть все. Которым не хватает только мужчины. Девицы, которые страстно хотят мужчину.
— Ты ведь свободен, как ветер, а? — спросил Аск. — Или, может, нет?
Я посмотрел, как траурная процессия исчезает в направлении капеллы.
— Тут все есть, — сказал Аск. — Почему бы не взять это себе?
— Что с Мумуки? — спросил я.
— А что с ней?
— Я не знаю.
— Ты ее хочешь?
Я не ответил.
— Когда я подобрал тебя в Шеггедале, то подумал, что мы двое можем устроить взаимовыгодное сотрудничество. Мы идеальные компаньоны. Понимаешь?
— Нет.
— В хорошем смысле, Белл. Ты выезжаешь в горы. Как и все. Трахаешься с бабами. Как и все. Но у тебя есть жизнь, о которой не слишком многие знают.
Я сказал, что по-прежнему не понимаю.
— Понимаешь-понимаешь, — сказал Аск. — Подумай над этим. Утро вечера мудренее.
— Это шантаж?
— Да нет же! — Он присвистнул. — Просто у меня много идей и мало денег.
— И думать забудь, — сказал я.
— В последнее время забывать не получается, — сказал Аск. — Я тут проверил по Интернету, чем ты владеешь. И, так сказать, был приятно удивлен.
— И думать забудь, — повторил я.
— Как ты хладнокровно отвечаешь, в такую-то жару, — сказал Аск.
Я не знал, что это. Просто блеф? Или он знает про исчезновение Ирен? Неужели по Одде и вправду поползли сплетни? Вполне возможно, но вряд ли об этом знают все и каждый. Интересно, сколько денег ему нужно? Почем нынче слух о любовных похождениях?
— Может, прокатимся до Шеггедаля? — спросил Аск, снова запуская двигатель. — Освежим события?
Еще до того, как он выехал на дорогу, я открыл бардачок и достал оттуда фотографию. Ту самую, где мы с Ирен сидим в легковушке. Аск взял ее у меня из рук. И долгое время разглядывал, соображая что к чему.
— Хорошая фотка, — сказал он, возвращая ее мне.
— Скоро появится в газетах, — ответил я.
Аск погрузился в раздумья. Смысл моих слов доходил до него долго. Он посмотрел в боковое окно. Пожевал жвачку. Провел рукой по подбородку и щеке. Я уже подумал, что он ударит меня, как я ударил Эрика Бодда. Но он ничего не сделал. Молча выключил двигатель и вышел из машины. Я видел, как он прошел вдоль по улице и скрылся из виду возле гостиницы. Во мне нарастало странное ощущение вероломства. Я был для Аска лотерейным билетом.
И он не выиграл.
~~~
В жару все липнет к телу. И от этого нет спасения. Чувствуешь, какой ты грязный. Все вокруг будто покрыто пленкой, гладкой и блестящей оболочкой, — и это раздражает. Город скользит и плывет, но вещи облепляют тебя и своей тяжестью тянут вниз.
Я ждал грозу. Облака на юге сгрудились в одну громадину тучу. Я подумал, что от дождя все станет легче. Зазвонил сотовый. Эрик Бодд. Он сказал, что уже пишет статью.
— Какую статью? — спросил я.
— Память у тебя так себе, — откликнулся Бодд.
— Какую статью? — повторил я свой вопрос.
Он сказал, что специально для меня может ее зачитать. Конечно, есть в ней кое-какие недочеты, но это из-за того, что я не предоставил достаточного материала.
— Вот послушай и исправь ошибки, если есть, — сказал Бодд.
Я услышал несколько предложений о том, что Ирен пропала. Несколько — о том, что я хочу, чтобы она нашлась, живая и здоровая. Несколько — о том, что хотя меня в чем-то и подозревают, но я ни в чем не виноват. Уловка, чтобы я начал говорить. Первая версия статьи пестрела ошибками, и любой дурак начал бы исправлять грубейшие ляпы. Но стоит только начать, как окажешься по уши в дерьме — в день публикации.
На другой стороне улицы я увидел парня в «саабе». Пока я ел мороженое, он смотрел на меня. А я — на него. С такого расстояния было сложно различить выражение его лица. Мне показалось, он был из «ВГ».
— Ты еще тут? — спросил голос Бодда из трубки.
— Да, я тут, — сказал я. — Я умею слушать. Лучше всех.
— Что-нибудь в статье надо исправить? — спросил Бодд.
— Да, кое-что не помешало бы, — ответил я.
