Конфликт очень неприятный, унизительный, случившийся на глазах девушек, в обществе которых находился Ивасюк. Вряд ли он мог такое быстро забыть! А стало быть, при следующей встрече с кем-то из пьяной троицы, конфликт мог получить продолжение. Не находилось ли исчезновение Владимира 24 апреля в причинно-следственной связи со случившимся 15 числа инцидентом?
Следствию надлежало это выяснить.
«Мы увидели, что навстречу нашему автобусу с левой стороны дороги по обочине шёл Ивасюк»
Однако имелось и кое-что ещё, на что правоохранительным органам следовало обратить внимание. 1 июня, т. е. на следующий после допросов Ивасюка-старшего, Федорченко и Заславской день, в кабинете Гнатива появился Мирон Петрович Фуртак.
Это был студент консерватории 1955 г рождения, обучавшийся вместе с Владимиром Ивасюком. Что немаловажно, жена свидетеля также училась в консерватории и хорошо знала Ивасюка. Показания, которые Михаил Петрович сообщил следователю, носили поначалу форму самого обыкновенного бытового доноса. Из серии «мой сосед что-то ест, мой сосед что-то пьёт»… Например, свидетель рассказал, что Ивасюк за пару месяцев до своего исчезновения купил у цыган, появившихся в консерватории, скрипку за 1,5 тыс. рублей. Сообщение это, конечно, было интересно, но единственно тем, что опровергало сообщение Федорчук о том, будто все деньги композитора контролировал отец.
Рассказал Мирон об употреблении Владимиром спиртного: «Я лично не видел, чтобы Ивасюк был пьяным, но ребята рассказывали, что он мог много выпить и любил выпивать.»
Потом Мирон Петрович посетовал на то, что администрация консерватории предоставляла Владимиру Ивасюку всевозможные преференции, в частности, позволяло прогуливать занятия. Фуртак, в частности, сказал: «Ивасюк пропускал много занятий, а ему прощали. За пропуск 12 часов занятий выключают с консерватории [так в оригинале — прим. А.Р.], а Ивасюк на занятиях бывал раз в месяц. У него, как композитора, был ещё недостаток профессионализму».
В принципе, это сообщение тоже можно было считать не лишенным интереса, поскольку оно напрочь разбивало любые утверждения о «гонениях» или «недооценке» таланта композитора. Понятно, что настоящие гонения выглядели бы совсем иначе! Всё, сказанное свидетелем, выглядит поначалу совершеннейшей чепухой и непонятно, почему тот вообще оказался в кабинете следователя. Но это недоумение моментально исчезает, едва Мирон Фуртак переходит к рассказу о событиях 25 апреля 1979 г. Напомним, что Владимир Ивасюк исчез во второй половине дня 24 апреля.
Итак, слово Мирону Петровичу: «Когда мы ехали с женой в автобусе „Львов-Винники“ в г. Львов и сидели мы с левой стороны на предпоследнем сидении, то не доезжая 30–40 метров остановки „Забава“ — это примерно метров 200 от Винниковской больницы — около таблицы „Винники“ и на иностранном языке „Винники“ написано, мы увидели, что навстречу нашему автобусу с левой стороны дороги по обочине шёл Ивасюк. Мы подумали, что он вышел с автобуса. Стали мы [с женой] говорить, чего он здесь появился и подумали, что он может идти в больницу или же здесь прохаживается, а может, шёл в Винники к знакомым».
Неожиданный поворот, верно? Что-то такое мы уже встречали ранее, только тогда речь шла в встрече 3 мая 1979 г. в г. Ровно за 210 км от Львова. Свидетель Прымачок, утверждавшая, будто она видела пропавшего композитора, не знала Ивасюка лично, хотя сообщила детали его внешности, весьма близкие тому, как в действительности выглядел Ивасюк. Она даже портфель в его руках описала верно! И вот теперь появляется новый свидетель, утверждающий, что он видел Владимира Ивасюка спустя сутки со времени его исчезновения. В отличие от Светланы Прымачок этот свидетель лично знал Владимира. И что ещё важнее — он был не один, с ним была жена, также знавшая Ивасюка лично. Тут уже рукой не махнёшь и не скажешь «свидетель обознался!»
Как выглядел пропавший сутками ранее композитор? Мирон Петрович дал такое описание: «Шёл он с опущенной головой. Одет он был в сероватый или же белом плаще [так в оригинале — прим. А.Р.] нараспашку, без головного убора. Рубашка была вроде бы голубоватого оттенка, галстука не видел. В руках у него был портфель тёмного цвета.» Сравните с тем, как был одет Ивасюк в момент обнаружения его тела. А также с тем, в какой одежде он уходил из дома. Нельзя не признать — эти описания очень близки.
Рассказ Мирона Фуртака о замеченном возле Винниковского леса Владимире Ивасюке. Последний появился там в середине дня 25 апреля 1979 г, т. е. спустя сутки со времени исчезновения.
Может быть, Мирон Петрович обознался и увидел Ивасюка вовсе не 25 апреля, а раньше? Скажем, 16 или 17 апреля, до отъезда Ивасюка на музыкальный конкурс? Нет, ошибки никакой быть не может, потому что Фуртак очень хорошо запомнил тот день и в деталях его описал — ему пришлось ездить домой за нотами и брать для этого такси, урок начался в 16 часов, но он успел «обернуться» туда-обратно.
Так что в памяти свидетеля можно не сомневаться — он видел Ивасюка именно 25 апреля. Можно было бы отмахнуться от показаний Прымачок, но от заявления Мирона Фуртака и его жены Марии Мытник отмахнуться уже не получится. А это означает, что не вернувшийся домой вечером 24 апреля Ивасюк отнюдь не умер в тот же день. Он где-то ночевал, наверное, что-то ел и скорее всего, с кем-то разговаривал.
Где и с кем?
До некоторой степени странным может кому-то показаться то обстоятельство, что следователь долгое время не проводил допрос Татьяны Жуковой, одной из важнейших свидетельниц по делу. Ну, в самом деле, как же так, допрошены уже лучшая подруга Татьяны и женщина, сдававшая ей для проживания жильё, а сама возлюбленная Владимира Ивасюка в кабинет следователя не приглашалась!
Однако, ничего конспирологического в подобной отсрочке нет и объяснение ей донельзя тривиально — Татьяна вместе с театром находилась на гастролях в Ворошиловграде (ныне — Луганск). По этой причине 1 июня 1979 г на имя директора Львовского оперного театра за подписью районного прокурора Шевченковского района Крикливца С. Д. была направлена телеграмма с требованием срочного откомандирования Татьяны Жуковой во Львов сроком на 2 дня. Директору театра пришлось исполнить требование и 6 июня в 10:30 Татьяна Васильевна Жукова оказалась в кабинете следователя Гнатива.
Телеграмма райпрокурора Крикливца директору Львовского оперного театра, труппа которого находилась в Ворошиловграде на гастролях, с требованием отправить Жукову во Львов на двое суток.
Допрос Жуковой является одним из самых объёмных (почти 20 страниц!) и информативных документов, поэтому его разбору надо уделить особое внимание. Тем более, что в нём содержится много таких деталей, осведомленность о которых позволит по-иному взглянуть на предысторию трагедии.
Сначала небольшая автобиографическая справка, характеризующая свидетельницу: Татьяна родилась 9 мая 1950 г, т. е. на момент описываемых событий ей исполнилось полных 29 лет. После окончания 8-летней школы в Лысогорке, в Ставропольском крае (это по соседству с
