Был вечер, солнце в это время должно было заходить, но покров Тени распростерся так далеко, что оно только в последние минуты, перед тем как опуститься в Море, смогло бросить на горы и Башню косой прощальный луч, тот самый, который позолотил голову свергнутого каменного Короля на Перепутье, когда ее увидел Фродо. На поля Пеленнора у подножия Миндоллуина не упало ни отблеска. Они были бурыми и мрачными.
Пипину показалось, что с того времени, когда они сидели тут в прошлый раз, прошли годы, а ведь это было только вчера. Тогда он был хоббитом, легкомысленным путешественником, которого лишь слегка касались всякие опасности и неприятности. Сейчас он стал маленьким солдатом в городе, готовящемся отразить страшное нападение, носил гордую и мрачную форму стражей Башни.
В другое время и в другом месте Пипина, может быть, позабавило бы его новое одеяние. Но сейчас он понимал, что не в забаве участвует, а впервые в жизни по-настоящему служит суровому Повелителю в смертельно опасное время.
Кольчуга стесняла его, шлем давил виски. Плащ он сбросил на каменную скамью. Он отвел усталый взгляд от темных полей внизу, зевнул и вздохнул.
— Устал за день? — спросил Берегонд.
— Очень! — ответил Пипин. — Замаялся в ожидании и ничегонеделании. Все пятки оттоптал у дверей в покоях Наместника, пока он долгие часы беседовал с Гэндальфом, с князем Имрахилом, с другими достойными лицами. Знаешь, Берегонд, не привык я прислуживать с пустым желудком людям, которые едят. Для хоббита это тяжкое испытание. Ты, конечно, считаешь, что я должен ценить оказанную мне честь? А за честью-то что? Скажи лучше, зачем беречь еду и питье под страхом наступающей Тени? Что это за Тень такая? Даже воздух стал густой и бурый. У вас часто бывают такие пыльные туманы, когда дует ветер с востока?
— Нет, — ответил Берегонд. — Это не обычная непогода. Это злодейские козни Того, чье имя у нас не произносят. Он шлет отравленные дымы из Огненной Горы, чтобы помутить сердца и умы. Это губительно действует. Скорее бы вернулся мой командир Фарамир! Он бы страху не поддался. Только сможет ли он вообще перебраться через Реку в такой тьме?
— И Гэндальф беспокоится, — сказал Пипин. — Мне кажется, что он очень огорчен отсутствием Фарамира. Куда делся сам Гэндальф, хотел бы я знать? Перед полуденным завтраком он ушел с совета у Наместника очень хмурым, я видел. Только не понял, это у него очередное предчувствие, или он получил плохие вести.
Вдруг оба приятеля замолчали и застыли на месте. Пипин присел на камни, закрыв ладонями уши, а Берегонд, который, вспомнив Фарамира, подошел к парапету и смотрел на восток, замер, напряженно вытянувшись и широко раскрыв глаза.
Пипин узнал ужасный крик, который раздирал им уши. Он слышал его давным-давно на болотах в Хоббитшире, но голос теперь звучал громче, был сильнее налит ненавистью и злобой, отравой проникал в самое сердце и вселял отчаяние.
Берегонд сбросил оцепенение и с трудом произнес:
— Они явились. Наберись храбрости и смотри. Увидишь чудовищ.
Пипин с неохотой влез на каменную скамью и выглянул из-за стены. У его ног лежали потемневшие поля Пеленнора. Река в темноте только угадывалась. Над равниной быстро, как ночные тени, кружили гигантские чудовища, похожие на птиц, отвратительные, как стервятники, и страшные, как сама смерть. Их было пять. Они то приближались к стенам на расстояние полета стрелы, то удалялись.
— Черные Всадники, — прошептал Пипин. — Черные Всадники в небе. Но смотри, Берегонд, они чего-то ищут. Или заметили? Смотри, как кружат и снижаются все время над одним местом, видишь? Там что-то движется, маленькое, темное. — И вдруг хоббит громко закричал: — Там люди! Люди на конях! Три… четыре всадника! Ой, я не могу на это смотреть! Где же Гэндальф? Гэндальф, спаси нас!..
Снова раздался ужасный леденящий крик, Пипин отскочил от парапета и упал у стены, глотая воздух, как затравленный зверек. Затихающий крик вдруг перебил сигнал рога, прозвучавший на высокой ноте.
— Фарамир! Наш Фарамир! Это его рог!— крикнул Берегонд. — Он не убоялся. Но как он прорвется к Воротам, если эти чудища вооружены и бьют не только страхом? Смотри! Наши всадники не отступают, они скачут к Воротам… Нет! Это кони понесли! Они обезумели!.. Смотри! Кони их сбросили, люди бегут пешком. Нет, не все, один остался в седле! Он возвращается к остальным. Это наш Капитан! Его слушаются и люди, и животные. Ах! Чудище снижается, летит на него! Спасите! Спасите! Неужели никто не придет на помощь? Фарамир!! — с этим именем на устах Берегонд сбежал со стены и скрылся во тьме.
Пристыженный, что дрожит за собственную шкуру, когда Берегонд прежде всего подумал о любимом командире, хоббит поднялся и снова выглянул из-за парапета. В эту минуту в темноте с севера на поле мигнула серебряная звездочка, она будто росла, стремительно приближаясь к людям, спешащим к Воротам. Пипину показалось, что от нее исходит свет, и черные тени отступают, а потом он услышал громкий крик и сам закричал во все горло:
— Гэндальф! Гэндальф! Он всегда является в минуту смертельной опасности! Вперед, Белый Всадник! Вперед, Гэндальф! — он кричал азартно, как зритель на гонках.
Кружащие в воздухе Тени заметили нового противника. Один из Черных развернулся и снизился над ним, но Белый поднял руку, послал вверх пучок светлых огней. Протяжно вскрикнув, один Назгул, неровно взмахивая крыльями, отлетел на восток, а четверо других спиралью взвились вверх и скрылись в туче. На минуту над Пеленнором стало немного светлее.
Пипин увидел, как конный рыцарь встретился с Белым Всадником, как оба придержали коней и подождали пеших воинов. Из Города к ним уже бежали люди. Вскоре все скрылись под стеной, и хоббит уже никого не видел, но знал, что они вошли в Город, и догадывался, что они пойдут прямо в башню к Наместнику. Он помчался к Воротам Цитадели, и еще не добежав, оказался в толпе людей, которые, вероятно, так же, как и он, смотрели со стен и спешили теперь приветствовать спасенных.
Радостная весть молниеносно облетела Город, улицы бурлили, народ шумел, выкрикивая имена Фарамира и Мифрандира. Вскоре Пипин увидел факелы и двух всадников, едущих шагом, в окружении толпы. Один был в белом, но не сиял, а казался бледным в полумраке, будто схватка пригасила его огонь, а другой, в темной одежде, ехал, опустив голову на грудь, его глаз видно не было. У последнего яруса крепости оба сошли с коней, которых слуги сразу увели в конюшни, и пешком пошли к верхним воротам. Гэндальф шагал уверенно; серый плащ был откинут с плеч, в глазах еще тлел огонь. Второй прибывший слегка пошатывался, будто очень устал или был ранен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
