Рэй».
– Рина и Рэй, – повторила я задумчиво. – Ну конечно…
Я не спала всю ночь. У меня открылся третий глаз. И это было самое потрясающее, что случилось со мною в жизни. Воображение как будто пробудилось от долгого сна, заработало во всю мощь, подбрасывая мне все новые и новые идеи. Мысль за мыслью вырисовывался каркас будущего сюжета, опорные точки конструкции пока еще виртуального текста. Но все пока было очень смутно и размыто. Я словно стояла у запотевшего окна и пыталась разглядеть пейзаж за стеклом. Видны были только общие силуэты, никаких деталей. Но и это не позволяло моему мозгу отключиться. Потому что он усиленно додумывал эти детали, которые были от него скрыты.
По всей вероятности, третье звено заняло свое место и разорвало цепь. Но я не могла уловить, что именно стало этим звеном? Я лишь наверняка знала – кризис остался позади. Я делаю последний шаг через порог и оказываюсь в новом мире. Мире своего вернувшегося воображения.
С того момента я уже не могла жить спокойно. Везде и на всех возможных поверхностях я записывала наброски, идеи, мысли, иногда отдельные фразы, куски диалогов, описания персонажей. Мелкие осколки будущего текста всплывали в моей голове без перерыва, в любое время суток, чем бы я ни занималась. Я настолько увлеклась этим, что меня уже не волновало, что именно стало последним звеном цепи.
Наверное, самым счастливым в этом процессе был Кирилл. Блокнот закончился за пару дней. Приходилось записывать все в лекционных тетрадях или в заметки на телефоне. Когда мысль приходила, мне казалось, что я не настолько глупа, чтобы забыть ее. Особенно много разных идей приходило перед сном. Но глаза ныли от недосыпа, и я была уверена, что все запомню и так. Наутро я почти ничего не помнила. После этого я стала записывать на диктофон, находясь практически во сне. Занятно было все это потом переслушивать, уже в адекватном состоянии. Как будто говорила вовсе не я, а какая-то марионетка.
Пары Шувалова были три раза в неделю, так как он вел один из основных предметов моей специальности. Как вы понимаете, нам предстояло видеться очень часто. После недавнего случая я стала немного переживать по этому поводу. Хотя и надеялась, что больше никаких попыток установить со мной внеучебный контакт мужчина предпринимать не будет.
Все шло, как обычно. Я занималась своими делами, изображая примерную ученицу, а студенты общались с Шуваловым, донимая его вопросами. Я писала в тетради:
«Для творческой личности нет ничего однозначного в этом мире, она может ставить под сомнение все и все видеть в двойном, а то и тройном свете. Не существует истины, есть лишь поиск. Не существует идеала, лишь стремление его достичь. Не существует смысла, лишь попытки найти его. Не существует ответов на вопросы, есть только сами вопросы.
Философия – не наука, а пустые слова. Сложными заумными терминами она маскируется под нечто важное, будто бы несущее в себе тайны бытия, могущие открыться тебе, если ты избран. Но это не так. Философия – это лишь хождение вокруг да около этих тайн, разгадка которых невозможна. Это рассмотрение вопросов со всех сторон, признание их неоспоримой многогранности, но пропускание мимо глаз самой сути, сердцевины. Философствовать могут все, а дать ответы не может никто.
Ответов нет, потому что ничто в мире не объективно. Даже физика, королева точных наук, как я считала до недавнего времени, не объективна. Непросвещенным умам трудно постичь, почему. Ведь на физических законах держится мир, космос, Вселенная… К тому же, физика содержит константы – значения неизменные, то есть, они всегда равны себе, даже если всех людей не станет. Один друг недавно сказал мне: «Физика – это та же самая философия, математика – вот, что правит миром». Забавно было слышать такое от гениального физика, чьими лекциями я питалась несколько лет плотного общения. Я попросила объяснить его слова, и он объяснил. Оказывается, физика – не последняя инстанция бытия. И ее законы не безграничны. Если взять любой из параллельных миров, в существовании которых уже никто давно не сомневается, то наши земные физические законы действовать в нем не будут. Следовательно, даже физика субъективна. И у каждого мира свои законы. А математика – всегда одна. Это невидимый сложный механизм, на котором держится функционирование всех возможных миров. Цифры и формулы – всего лишь его материальное отражение.
Я была поражена, услышав такое объяснение. Как можно после подобного ощущать опору под ногами? Действительно ли возможно постигнуть мир, если человек скован столь узкими рамками своего восприятия, что некоторые вещи просто не укладываются у него в голове? Например, то, что времени не существует. Это лишь еще один способ нашего восприятия. Мир устроен гораздо сложнее, чем могут нам показать наши органы чувств и даже наше мышление»…
Я была глубоко в себе, как обычно, задаваясь вечными вопросами творчества (и не только), и почти не обращала внимания на окружающих, пока не заметила, что Роман Григорьевич то и дело на меня посматривает. Наверное, он просек, что я записываю совсем не лекцию. Вышло неудобно, но я хотя бы была обута на этот раз. Число взглядов мою сторону возросло (и это только те разы, что я заметила), и я подумала, что лучше сделать вид, будто слушаю, о чем они все говорят. В этих голубых глазах было что-то безумное. Что-то, что Шувалов скрывал ото всех, но не мог бы скрыть от меня. Кто он такой, откуда взялся здесь? Наши говорили, что он переехал сюда издалека, прежде был инженером и даже имел несколько патентов. Вообще-то они знали о нем лишь то, что он сам рассказывал. А Шувалов говорил о себе мало и неохотно.
– Вы знаете, Роман Григорьевич, я тоже обожа-аю туризм и кэмпинг! – уверяла наша сама главная в группе лицемерка и подлиза, Ануфриева.
Когда она открывала рот, я уже знала, что сейчас прозвучит ложь. Что бы она ни говорила, она лгала в целях личной выгоды. При этом у нее были так убедительно расширены глаза, будто она была очень удивлена, что с очередным человеком на ее жизненном пути у нее так сильно совпали вкусы. Меня поражало лишь одно – многие верили ей.
– А может, сходим в поход как-нибудь всей группой? – предложил Гранин.
– Если только туда, где будет интернет, – повернулась Сонечка.
– Твой вариант – это городской парк, лужайки неподалеку от кафе, чтобы вай-фай доставал, – язвил наш псевдо-хипстер, – а я хотел бы по хардкору, в спартанские условия.
– Вряд ли кто-то из вас действительно готов к этому, – заметил Шувалов. – Говорить можно о чем угодно, хоть
