– Не волнуйся, папа. Сейчас со мной все будет в порядке.
Я перехватил взгляд Норы. Он был мне знаком. Так она всегда смотрела на Дани и на меня. Словно мы два человека с другой планеты. Вспышка старой неприязни перекосила ее лицо.
– Ты в состоянии зайти в кабинет, дитя мое? – спросила сестричка. Дани кивнула. Я держал ее за руку, когда она приподнималась. Она отвела мою руку, и я понял, что Дани заметила выражение лица своей матери.
– Я справлюсь, папа.
Я последовал за ней к маленькой стойке регистрации. На голой крашеной стене была надпись: «Прием девочек». Все слегка походило на обстановку дешевой гостиницы. Под этим объявлением было другое, поменьше:
«ДЕВУШКАМ НЕ РАЗРЕШАЕТСЯ УПОТРЕБЛЯТЬ КОСМЕТИКУ, КРОМЕ БЛЕДНОЙ ГУБНОЙ ПОМАДЫ. ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ПРЕДЪЯВЛЕНО У ЭТОЙ СТОЙКИ ПЕРЕД ОТПРАВКОЙ НА РАЗМЕЩЕНИЕ».
За стойкой сидела спокойная на вид седовласая женщина.
– Вашей дочери не нужно расписываться, мистер Кэри. Она уже сделала это прошлым вечером. Теперь ей надо лишь оставить тут все ценные вещи.
Дани положила на стойку свою маленькую сумочку.
– Могу я взять с собой губную помаду и расческу?
Женщина кивнула.
Открыв сумочку, Дани вынула оттуда эти предметы. Сняв часики, она засунула их в сумочку, и расстегнув нитку жемчуга на шее, положила ее туда же. Она стала стягивать кольцо с пальца, но оно не поддавалось. Она вопросительно посмотрела на женщину.
– Прости, Дани, – мягко сказала женщина.
Дани засунула палец в рот и пососала его. Наконец кольцо снялось, оставив белую полосочку на пальце. Поколебавшись секунду над открытой сумочкой, она повернулась и протянула кольцо мне.
– Ты сохранишь его для меня, папа?
Какая-то странная интонация в ее голосе заставила меня посмотреть на кольцо. У меня сжалось сердце. Словно жарким днем мы снова оказались в Ла Джолле, ей шесть лет, и я выкладываю свои последние пятнадцать долларов на золотое колечко к ее дню рождения. На нем были выгравированы ее инициалы – Д.Н.К., Даниэль Нора Кэри. Я заметил, что с годами кольцо пришлось несколько растянуть. На мгновение я лишился дара речи. Я лишь кивнул и засунул его в карман.
В этот момент открылась дверь и вошла старая миссис Хайден.
– Эти проклятые репортеры! Я им кинула кость, сказав все, что о них думаю!
Подойдя к нам, она взглянула на Дани.
– Ты в порядке, дитя мое?
– В порядке, бабушка.
– Время идти, Дани, – тихо поторопила седая женщина. – Мисс Герайти отведет тебя.
И Дани поняла, что теперь она остается в одиночестве. Лицо ее затуманилось и помрачнело. Глаза потемнели от страха.
– Не бойся, ребенок, – успокоила ее мисс Герайти. – Мы позаботимся о тебе.
Дани перевела дыхание. Подойдя к матери, она вытянула губы, чтобы поцеловать ее в щеку.
Именно эту секунду Нора избрала для драматической сцены.
– Дитя мое! – зарыдала она. – Я не позволю им забрать тебя от меня!
Именно это и нужно было ребенку. Она истерически разрыдалась, бросившись матери в объятия. Все сгрудились вокруг них, утешая и соболезнуя. Нора проявила еще один из своих талантов. Даже у служительниц, которые привыкли к таким сценам, на глазах были слезы.
Быстро и профессионально одна из них разняла мать и дочь и вывела все еще всхлипывающую Дани через другую дверь. Над ней была надпись: «В помещения девочек».
Нора, также всхлипывая, повернулась к Гордону. Он дал ей свой носовой платок, и она торопливо вытерла слезы. Но я уловил в ее глазах торжество. Они вышли, и, проводив их взглядом, я повернулся к старой миссис Хайден.
Лицо ее было мрачным и грустным.
– Не хотите ли вы вернуться ко мне на ленч, Люк? Нам так много надо обговорить с вами.
– Нет, благодарю вас, – отказался я. – Хотел бы вернуться в мотель и немного передохнуть. Я не спал всю ночь.
– Тогда завтра, в воскресенье, к обеду? Больше никого не будет. Только мы вдвоем.
Что ей от меня надо? Старая леди никогда ничего не делала просто так.
– Вам не стоит опасаться меня, Люк. Я люблю этого ребенка. Я, в самом деле, люблю его.
В глазах ее была такая мольба, которая заставила меня поверить, что она говорит правду. В первый раз со времени нашего знакомства она просила о чем-то.
– Я знаю это, матушка Хайден, – мягко сказал я. Она с благодарностью посмотрела на меня.
– Позвоните мне, пожалуйста.
– Хорошо.
Я смотрел ей вслед, когда она выходила. Дверь закрылась, и я повернулся к седовласой женщине, которая уже сидела за своей пишущей машинкой.
– Когда я смогу навестить дочь?
– Часы посещения от половины третьего до трех по воскресеньям. Но для новоприбывших обычно делается исключение.
– Я буду здесь в это время.
– Когда вы появитесь, подойдите к конторке, мистер Кэри. Я выпишу вам пропуск.
– Благодарю вас.
Я пошел по дорожке. Машина Норы уже уехала, и большинство репортеров тоже, но Гордон стоял около своего черного «кадиллака», беседуя с двумя из них. Он махнул, когда я приблизился.
– Джон Морган из «Кроникл», – представил Гордон более высокого. – И Дан Прентис, Ассошиэйтед Пресс.
– Я хотел бы извиниться за то глупое замечание, мистер Кэри, – сказал Морган. – Мне бы не хотелось, чтобы вы всех нас считали такими.
– Это относится и ко мне, полковник, – быстро вмешался человек из АП. – Примите мои сожаления, и, если я могу что-то сделать для вас, звоните без промедления.
– Благодарю вас, джентльмены.
Мы пожали друг другу руки, и они удалились. Я повернулся к Гордону.
– И что теперь?
Он посмотрел на часы, а затем на меня.
– Я должен возвращаться в свой офис. Весь день после полуночи у меня занят до предела. Где я могу найти вас примерно к шести часам?
– В мотеле.
– Отлично. Я позвоню вам туда, и мы договоримся о времени встречи, чтобы завершить наш разговор. – Внезапно он улыбнулся. – Знаете, я был прав. В этой суматохе вы проявили себя очень достойно. Вы тут очень к месту.
– Я ничего особенного не сделал.
– Нет, сделали. Ваша реакция была совершенно правильна. Вам удалось перетянуть на свою сторону практически всех толковых репортеров.
Наконец, до меня дошли его слова.
– Толковых? Вы имеете в виду и того, кто отпустил это идиотское замечание?
Он усмехнулся.
– Это не репортер, а мой шофер. Был момент, когда я испугался, что он не успеет вмешаться в ход событий.
Разинув рот, я смотрел на него. Мне стоило бы догадаться. Он не пользовался бы такой репутацией, если бы для этого не было оснований. Он распахнул дверцу своей машины.
– Да, вспомнил. Вот ключи от вашей машины. Она стоит дальше по улице. Своего парня я подсажу в нескольких кварталах отсюда. Не хочу, чтобы кто-нибудь его опознал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
