Взяв ключи, я молча смотрел, как он садится в «кадиллак». И после того, как его машина обогнула угол здания и исчезла, я постоял еще несколько минут, а потом медленно побрел к своему автомобилю.
Я прошел мимо проволочной изгороди, за которой стоял длинный ряд зеленых цельнометаллических домиков казарменного типа. Где-то там за изгородью была и моя дочь. Я все острее начинал чувствовать внутреннюю пустоту. Теперь она в полном одиночестве.
Чувствовала ли Нора, думая о Дани, то же, что и я? Так, незаметно вторгнувшись в мои мысли, Нора целиком завладела ими, и я погрузился в воспоминания о прошлом.
9
Три недели, оставшиеся от моего отпуска, стали нашим медовым месяцем. Они, собственно, и составили всю нашу семейную жизнь. Ибо до моего возвращения было около двух лет. Война длилась еще чуть больше года, и потом мне никак не удавалось демобилизоваться.
Нора не приехала в аэропорт проводить меня, она не любила прощаний. Не встречала она меня и по прилете. На поле была ее мать.
Когда я спустился по трапу, старая леди уже ждала меня на летном поле. Ждать в помещении аэровокзала было не для нее. Она протянула мне руку.
– Добро пожаловать домой, Люк. Как хорошо, что ты вернулся. Я поцеловал ее в щеку.
– Возвращаться всегда хорошо. А где Нора?
– Прости, Люк. Твоя телеграмма пришла только вчера. Она в Нью-Йорке.
– В Нью-Йорке?
– Сегодня вечером открытие ее первой послевоенной выставки. Мы не имели представления, что ты возвращаешься. – Она увидела разочарование на моем лице. – Нора была очень расстроена, когда я говорила с ней по телефону. Она хочет, чтобы ты позвонил ей, как только окажешься дома.
Я мрачно усмехнулся. Представляю себе. Вот так у меня шел весь год. Как только я думал, что могу уезжать, что-то случалось, и мне приходилось оставаться. Я бы уже давно унес ноги из армии, если бы мне не дали временное звание полковника и не перевели в штаб-квартиру. Все остальные, с кем я летал, уже полгода, как сняли форму.
– С ней все в порядке? – Нора была отнюдь не самым исправным корреспондентом в мире. Хорошо, если я получал от нее хоть одно письмо в месяц. Не будь ее матери, я был бы совершенно не в курсе дел. Старая леди писала мне регулярно, и я получал от нее, как минимум, одно письмо в неделю.
– С ней все отлично. Она очень много работала, готовясь к этой выставке. Но ты же знаешь Нору. – Она насмешливо взглянула на меня. – Она же не может иначе. Она всегда должна быть чем-то занята.
– Ага.
Она взяла меня под руку.
– Идем в машину. Чарльз подхватит твой багаж.
По пути домой мы почти не разговаривали. Мне казалось, что старая леди нервничала, хотя внешне это почти не проявлялось. В некотором смысле, это было естественно. У нас впервые появилась возможность проверить наши новые взаимоотношения. Я и сам был несколько напряжен.
– Номер телефона Скааси лежит на столе в библиотеке, около телефона, – сказала она, едва только мы вошли в дом.
Дворецкий пошел наверх с моими чемоданами, а я направился в библиотеку. Листок бумаги в самом деле был там, где она и сказала. Сняв трубку, я назвал оператору номер телефона. Ждать долго не пришлось.
– Галерея Скааси, – произнес чей-то голос. На заднем фоне я слышал шум толпы и звуки голосов.
– Будьте любезны, мисс Хайден.
– Кто говорит, простите?
– Звонит ее муж из Сан-Франциско.
– Минутку, прошу вас. Я попытаюсь ее найти.
Ожидание, казалось, длилось невыносимо долго. Снова возник тот же голос.
– Простите, мистер Хайден. Похоже, что я не могу ее найти. Мистер Хайден. В первый раз я услышал, что ко мне так обращаются.
И, наверно, не последний. Потом уже меня это стало раздражать, но в первый раз просто рассмешило.
– Моя фамилия Кэри, – уточнил я. – Есть тут Сэм Корвин?
– Сейчас посмотрю. Минутку.
Через несколько секунд Сэм взял трубку.
– Люк, старина! Добро пожаловать домой!
– Спасибо, Сэм. Где Нора?
– Не знаю, – ответил он. – Только что была здесь. Ждала твоего звонка. Ну, ты же знаешь, как бывает на открытии. Может быть, выскочила перекусить. У нее весь день крошки во рту не было. Тут как в курятнике, такая сумятица.
– Могу себе представить. Как идут дела?
– Великолепно. Скааси еще до открытия выставки продал несколько основных вещей. Организовал для Норы кучу очень важных контактов.
Больше говорить было не о чем.
– Попроси ее позвонить мне, как только она сможет. – Я посмотрел на часы. Здесь было шесть часов, что означало девять часов в Нью-Йорке. – Я весь вечер буду на месте.
– Ясное дело, Люк. Ты у Нориной матери?
– Совершенно верно.
– Как только найду ее, она сразу же позвонит тебе.
– Спасибо, Сэм, – сказал я. – Пока.
Положив трубку, я вышел из библиотеки. Миссис Хайден уже ждала меня в холле.
– Ты поговорил с Норой?
– Нет. Она вышла пообедать. Моя теща не удивилась.
– Я же предупредила ее, что ты будешь звонить к шести. Мне пришлось вступиться за Нору.
– Сэм сказал, что у нее был очень тяжелый день. Вы же знаете, что такое открытие выставки в Нью-Йорке.
Она посмотрела на меня так, словно собиралась что-то сказать, но передумала.
– Ты, должно быть, устал после полета. Почему бы тебе не пойти наверх и не освежиться? Скоро будет обед.
Когда я поднялся в свою комнату, она зашла в библиотеку и плотно прикрыла за собой двери. Тогда я еще не знал, что она тут же набрала номер Сэма.
Тот устало снял трубку, отлично понимая, кто ему звонит.
– Да, миссис Хайден.
Голос у старой леди был резким и гневным.
– Где моя дочь?
– Не знаю, миссис Хайден.
– Кажется, я дала вам указание обеспечить ее присутствие, когда будет звонок из дома.
– Я передал Норе ваши слова, миссис Хайден. Она сказала, что будет. Но когда я стал искать ее, она исчезла.
– Где она? – повторила старая леди.
– Я уже говорил вам. Не знаю.
– Так найдите ее. И сейчас же. И скажите ей, что я требую, чтобы она немедленно же позвонила домой!
– Да, миссис Хайден.
– И я хочу, чтобы она первым же самолетом вылетела сюда! Вы должны будете убедиться, что она села на него. Вы это понимаете, мистер Корвин? – У нее был холодный стальной голос.
– Да, миссис Хайден. – Он услышал, как в трубке, которую держал в руке, что-то щелкнуло. Медленно он положил ее на рычаги. В висках стало ныть, и он устало потер их. Он сделал все, чтобы заработать себе хорошую головную боль. Нора могла быть в любом из сотни мест.
Протолкавшись сквозь толпу, Сэм вышел на ночную улицу. Пятьдесят седьмая была почти пуста. Посмотрев в оба ее конца, он мысленно подбросил монетку. Через секунду он принял решение. Перейдя улицу, он пошел по ней вниз к Парк-авеню. Если уж надо с чего-то начинать, он двинется с самого верха и будет прочесывать все подряд. «Эль-Марокко» было ничем не лучше остальных.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
