Мои родители не знали меры, и что из этого вышло?
— С вас сто пятьдесят рублей, — бодро говорит бариста в кофейне на первом этаже нашего ТЦ.
Парень приветливо улыбается, откидывая со лба свои кудряшки. Флиртует, игриво стреляя глазами. Со вздохом думаю о том, что неплохо было бы начать отношения вот с кем-то типа его. Попроще, без толпы пафосных родственников и без порочного испорченного друга, от взглядов которого у меня того гляди исчезнут трусы.
Мирон Гейден. Чтоб его… во всех своих неудачах с Сашей я виню именного его.
Потому что, когда Мирона не было в городе, всё было совсем иначе.
До открытия торговой галереи ещё десять минут, но это кафе обычно начинает свою работу раньше, для своих. Потом за кофе к ним выстраивается гламурная очередь мажорчиков, не протолкнуться, и цены, кстати, начинают кусаться.
— У меня сегодня седьмой стакан, должно быть бесплатно. — Протягиваю скидочную карту с отметками.
— Убери, угощаю за счёт заведения, — улыбается кудрявый и подмигивает.
— Спасибо!
— На номер телефона могу рассчитывать? — спрашивает парень и протягивает мне мой капучино с кокосовым сиропом.
— М-м-м… не слишком ли много за один кофе?
— Тогда возьми ещё конфету. С кокосом и белым шоколадом.
Хохотнув, отрицательно качаю головой и, забрав свой стакан, иду в сторону экскалаторов.
Вот ведь, есть нормальные парни на белом свете. Но почему-то именно меня такие совсем не привлекают.
Сегодня ночью, лёжа в просторной ванне, доверху наполненной горячей водой и ароматной пеной, я раз за разом прокручивала всё, что случилось в этой комнате.
Я и Гейден. Его тело на моём теле. Его дыхание на моих губах. Мой потоп в трусиках, его каменный стояк, бесстыдно тёршийся о мой живот.
Он не успокоится, пока не завалит меня в свою кровать или любую другую. Или пока не поимеет у любой другой вертикальной или горизонтальной поверхности.
И боже… я либо свихнувшаяся нимфоманка, либо просто идиотка, но только, когда думаю об этом, в животе словно разливается что-то тёплое.
Мирон умеет обращаться с объектами своих желаний. Вон как Вика поскакала, стоило только немного поманить пальцем.
Вибрация в кармане не утихает. Соколов строчит сообщения, как на печатной машинке.
«Знаю про свой косяк…»
Хорошо бы никто больше не знал, что ты до сих пор ни разу не трогал меня как нормальный парень. Иначе клеймо неидеальной репутации обеспечено.
«Мои предки от тебя в восторге.»
Лучше б в восторге был ты!
«Увидимся в универе, у меня есть для тебя подарок, малыш…»
Его совсем не смущает то, что я не отвечаю?
«Мы вместе, малыш?»
Я не знаю.
Отношения с Сашей казались мне хорошим вариантом, продуманным стартом для вхождения в тот круг людей, от которых я изначально была далека. Я хочу иметь обеспеченного парня, что в этом зазорного? А в будущем и богатого мужа.
Я зациклена на деньгах, потому что в моей жизни их постоянно не хватает.
Захожу в бутик, включаю свет. Сегодня я первая и открываю магазин. Нужно незаметно повесить платье на место и пройтись отпаривателем по измятой ткани. Пока Соколов дрых, я застирала платье, и в принципе выглядит оно теперь ничем не хуже, чем до вчерашней катастрофы. Вот что значит дорогая качественная вещь.
Снимаю с кассы нулевой чек и оставляю его рядом с включённым компьютером, а сама ныряю в подсобку. Там у нас стоит сейф и ещё один компьютер, на которым мы заполняем отчеты и можем просматривать камеры наблюдения. Платье из сумки я доставала в слепой зоне и теперь хочу убедиться лишний раз, не запалилась ли где.
Отпариваю его и вешаю в центр рейла на складе.
Уф, можно сказать повезло-пронесло.
Отпив кофе, вытаскиваю деньги из сейфа — пересчитать. Танька что-то говорила насчёт нехватки какой-то суммы. Интересно, нашла её? Или сама вложила?
Несколько раз пересчитываю небольшую пачку денег и с каждым разом всё больше холодею.
Пот мокрой неприятной струйкой скользит по спине, и я сильнее хмурюсь, сверяясь с журналом. Инкассация сдана правильно. Живоглот любит, чтобы основная выручка сразу уходила в банк, а не лежала в сейфе. Но денег явно не хватает. Из журнала на меня смотрит совсем иная сумма закрытия, не та, что сейчас у меня в руках.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Убираю часть денег назад в сейф и беру немного для размена. Дверь в подсобку распахивается, на пороге возникает всклокоченная и невыспавшаяся сменщица.
— Привет! — говорит Таня, зевает и взмахивает рукой в знак приветствия. — Капец, думала, опоздаю. Как потусила?
Привалившись плечом к стене, внимательно за ней наблюдаю. Невысокая, старше меня года на три, с гладкими тёмными волосами по плечи, всегда подстриженными ровным срезом, на ногтях идеальный телесного цвета маникюр. Совсем недавно она подкачала себе губы, и теперь они выглядят немного неестественно припухшими. Аккуратный нос, румяные щёки. Про таких, как она, говорят «ухоженная». В наш бутик подбирают девочек определённого формата, все мы чем-то друг на друга похожи. Кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Как говорит Живоглот: «Магазину нужно товарное лицо, и это вы».
Работать с Таней мне нравилось больше, чем с остальными. Может, потому что она вводила меня в курс дела первой? Научила всяким приёмам и фишкам, и в нашу смену мы всегда делили чаевые, если такие были от клиентов, поровну.
А теперь у нас недостача. Интуиция кричит и сигналит о том, что у нас в магазине завелась крыса. Неужели она?
— Тань, в сейфе пятнадцати тысяч не хватает. Ты не выясняла почему? — решаю сразу перейти к делу без сантиментов.
Я давно поняла, что деньги просто так не исчезают, всегда этому есть объяснение и причинно-следственные связи. Должны быть.
Сменщица открывает шкаф, собираясь повесить туда свою короткую кожанку, и оглядывается через плечо. Переводит взгляд с купюр, зажатых в моей руке, на меня. Медлит, а потом подозрительно сощуривает глаза.
— Ангелина, вчера всё было ровно, когда я уходила. Пересчитай ещё раз.
— Я уже пересчитала.
— Пересчитай ещё раз, — с нажимом и лёгкой паникой произносит Таня, с громким хлопком закрывая дверцы шкафа.
Мы молча смотрим друг другу в глаза, стиснув зубы.
— Хорошо, но ничего не изменится, — стараюсь произносить ровно, а сама мечтаю запихать ей эти несчастные тысячи в глотку и вытолкать всю дурь.
Вижу же — врёт.
— Если не изменится, позвоним Живоглоту. Ты, кстати, платьице вернула?
— Стрелки не переводи.
— А то что? — с вызовом говорит Таня, ехидно улыбаясь. — Пожалуешься своему парню? Лучше денег у него попроси, за недостачу можно получить по полной.
Змея. Или вернее овца в овечьей же шкуре. Даже волчицей не назовёшь, нутром не вышла. Красивая, холёная и гнилая. Иногда я жалею о том, что у меня нет подруг. Не с кем сходить в кино, посплетничать или поплакаться в жилетку, что хочу совсем не своего парня, а его лучшего друга. А потом жизнь в очередной раз напоминает мне, что настоящих друзей не бывает. Не в моей жизни, это точно. В моей жизни все случайные попутчики, и по большей части от них нужно держаться подальше.
— Если получу по полной, то я с тобой поделюсь. Подумай об этом, — скалюсь в ответ.
— Кто тебе поверит, детдомовке?
Делаю шаг, мечтая впиться в красивое лицо девушки напротив ногтями и хорошенько располосовать его. Но вместо этого беру её за ладонь и вкладываю смятые купюры. Таня дёргается, пытаясь вырвать руку, с силой стискиваю её пальцы и, смотря в бесстыжие глаза, подведённые аккуратными чёрными стрелками, говорю:
— А ты рискни проверить, кто… Пересчитай всё, что лежит в сейфе, сама, может, у тебя сойдётся?
— Сука.
— Взаимно.
Оставляю её одну и выхожу в зал.
Поправляю платье на манекене, несколько вешалок меняю местами, чтобы размеры висели по возрастанию, и стискиваю кулаки.
