– Из принципа, – объяснила она, взмахнув носком. – Вязать я совсем не умею, но долг велит хотя бы попытаться.
– Я хотел с вами поговорить, – начал Пенрок, стоя спиной к грандиозному старинному камину. – Можно?
– Конечно, можно! – Леди Харт с любопытством смотрела на Пенрока поверх очков.
– Это насчет Франчески. – Пенрок замялся, борясь с абсурдной неохотой выразить словами всю бурю своих чувств к Фрэн. – Я в нее влюбился, – выпалил он наконец.
Вид у него был такой отчаянный, что леди Харт не сразу нашлась что сказать.
– Я так и думала, милый Пен, – ответила она мягко. – Это так странно… Ты же знал ее еще совсем маленькой.
– Началось это очень давно, – с трудом выговорил Пенрок. – Она еще чуть ли не с косичками ходила. Конечно, я для нее слишком стар. Думал, вытерплю как-нибудь, она ничего и не узнает, а сейчас чувствую – не могу. Вы не будете против, если я скажу ей все и… Вы не представляете, каково это – бояться за нее, когда не вправе защитить… Я с ума схожу! Думаю о ней каждую минуту, днем и ночью… Я должен ей сказать и покончить с этой неопределенностью. Конечно, она за меня не пойдет, но лучше уж знать правду…
Он умолк, прислонившись к каминной полке и низко опустив голову.
Леди Харт, растроганная почти до слез, все же заставила себя вернуться к вязанию. После короткой паузы она сказала:
– Что же тут поделаешь. Попробовать всегда можно, Пен. Фрэн к тебе очень привязана. Может, она и согласится.
Пенрок вскинул голову. Глаза его засияли таким светом, что леди Харт испугалась, не подала ли ему ложную надежду.
– Ты знаешь, конечно, что Джеймс…
– О да! – ответил Пенрок. – Разумеется. Но таких Джеймсов уже десятки были, и ни одного не хватило надолго.
– Не знаю, не знаю.
Пенрок посмотрел на нее и вновь уткнулся взглядом в ковер.
– Во всяком случае… Вы не возражаете, если я поговорю с ней?
– Спасибо, что вначале мне сказал, – улыбнулась леди Харт. – Да ты всегда такой был, Пен, – прямой и честный. Сам знаешь, я всем сердцем желаю тебе счастья.
– Я, наверное, пойду, – сказал Пенрок.
В холле инспектор Кокрилл разговаривал с кем-то из подчиненных. Пенрок, занятый своими мыслями, не заметил, что оба полицейских бледны и их бьет дрожь. Подойдя ближе, он сказал Кокриллу с несколько принужденной веселостью:
– Не могли бы вы отозвать ненадолго своих подручных? Мне нужно поговорить с Фрэн…
Коки рывком обернулся к нему:
– А Фрэн исчезла.
– Что значит – исчезла?
– Исчезла – значит исчезла. Вы что, английского языка не понимаете?
Все сознание Пенрока заполнил беззвучный крик. Глаза застлало багровым туманом – как в ту минуту, когда он подходил к мертвой Грейс Морланд. Очнулся он, вцепившись в лацканы инспекторского пальто и повторяя как заведенный:
– Где она? Где? Что с ней?
– Этот дурень ее упустил, – ответил Коки, стряхивая с себя руки Пенрока.
Горящие зеленовато-синие глаза уставились в хмурые карие. Однако затем Пенрок уже спокойнее спросил констебля:
– Можете рассказать, что случилось?
– Она зашла вот сюда, сэр. Не мог же я за ней туда соваться? – Он указал на туалетную комнату. – Сказала, всего на минутку, а сама не выходит и не выходит. Я постучал, окликнул ее, потом дверь выбил. А там пусто.
У открытого окна трепыхалась на ветру занавеска. На крашенном масляной краской подоконнике остался след, но снаружи снег уже растаял, и на каменных плитах террасы отпечатков ног не было видно.
– Кто угодно мог сюда забраться, – сказал Пен, едва живой от ужаса.
– А может, она вылезла в окно, – заметил полицейский.
– Вылезла в окно! Зачем? Куда ей идти?
– Возможно, инспектор, ей надоело постоянно быть под наблюдением? – Пенрок ухватился за соломинку. – Она такая импульсивная, независимая… Такая порывистая… Господи! Фрэн!
В доме ее не было. Кокрилл прошелся до беседки в дальнем конце сада и исследовал канаву у дороги, а когда вернулся, Джеймс стоял в комнате Фрэн с распечатанным письмом в руке.
– Что вы здесь делаете? – сердито спросил инспектор.
– Письмо читаю.
– Что за письмо? От кого?
– От некой миссис Фитцджеральд, – ответил Джеймс, вновь убирая листок в конверт. – Она живет в деревне Пиджинсфорд, на улице Монкс-роу.
– Господи боже, что еще за миссис Фитцджеральд?
– Понятия не имею, – ответил Джеймс, невинно округлив глаза. – Но письма она пишет гадостные.
– А письмо хоть связано с исчезновением Фрэн? Некогда мне тут разговоры разговаривать!
– Может, и связано, – все так же неторопливо ответил Джеймс. – Она пишет, что была вчера на дознании. Высказывается крайне отрицательно о поведении Фрэн, а также намекает, что Фрэн – моя, как она выразилась, полюбовница. Еще она говорит, как ей противно видеть, что англичанка держит у себя собаку немецкой породы. По-моему, она считает Фрэн и Азиза вражескими шпионами.
Коки громко застонал:
– Да исчезновение-то здесь при чем? Вы что, предполагаете, эта тетка похитила Фрэн?
Он отчаянно озирался по сторонам. Душа инспектора жаждала хоть каких-то действий, но делать было решительно нечего.
Джеймс посмотрел на него с удивлением.
– Я думал, вы и так поняли… Вы ведь не хуже меня знаете Фрэн. Разве могла она оставить такое письмо без ответа?
Коки плюхнулся на кровать, утирая вспотевший лоб.
– То есть?.. По-вашему?..
– Фрэн терпеть не может писать письма, – сказал Джеймс.
Они встретили ее возле дома, счастливую и довольную.
– Коки, надеюсь, ваш бульдог не слишком беспокоился? Мне просто понадобилось ненадолго отлучиться… по делу, в деревню. Вы же меня туда не пускаете, даже под охраной, пришлось сбегать одной. Я попросилась кое-куда, а там выскочила в окошко.
Инспектор был вне себя от ярости.
– Вы понимаете, как всех напугали, и меня в том числе? Ваша бабушка чуть с ума не сошла, сестра сама не своя, мистер Пенрок словно буйнопомешанный, и только ваш драгоценный капитан Николл ухом не повел и, как всегда, цедит слова по одному в минуту. Фрэнсис, ей-богу, я вас за такие штуки в тюрьму посажу!
Фрэн ужаснулась и принялась просить прощения. Заливаясь слезами, она обнимала всех по очереди:
– Родные мои, простите, простите! Мне и в голову не пришло, что вы подумаете, будто со мной что-то плохое случилось. Пен, мой хороший, не дрожи так, а то я себя чувствую совсем злодейкой! Бабушка, миленькая, пожалуйста, прости! Милый Коки…
– Нечего теперь ко мне подлизываться, – буркнул инспектор, от волнения швыряя в камин только что свернутую самокрутку. – Раньше надо было думать! Безобразие сплошное. Право, мне очень хочется упечь вас в кутузку. Там, по крайней мере, вы будете в безопасности. Что вам понадобилось в деревне?
У Фрэн порозовели щеки.
– Я встречалась с одной женщиной, миссис Фитцджеральд. Она мне прислала совершенно ужасное письмо, и я обязательно должна была пойти ей объяснить, что она не права…
– Господи боже, вот ребенок! Подумаешь, какая-то деревенская сплетница мелет чушь про вас с Николлом…
Фрэн подняла на инспектора полные слез глаза.
– Ох, совсем не в этом дело! Ну вообразила она, что у нас с Джеймсом роман, ерунда какая. Там было еще гораздо хуже…
На какое-то безумное мгновение Пенрок решил, что она убивается из-за глупых слов насчет собаки, но едва протянул к Фрэн руку, она бросилась в его объятия и, рыдая на его плече, проговорила между всхлипами, что она, конечно же, конечно же, не хотела насмехаться над Пайпой и бедняжкой мисс Морланд, она совсем не такая бесчувственная, ну как люди не понимают: она просто не хотела лицемерить и говорить слюнявые благоглупости только из-за того, что кто-то умер…
Пенрок понимал, что сейчас ей сгодилось бы любое плечо и она у кого угодно вытащила бы платочек из нагрудного кармана, а утерев слезы и благодарно шмыгая носом, улыбнулась бы, глядя в лицо. Но в эту минуту он обнимал ее и прижимал, всю дрожащую, к своему сердцу и несколько кратких мгновений был невообразимо счастлив.
В крохотное станционное здание в Тенфолде зашел человек и рассеянно-небрежно купил билет до соседней станции под названием Пиддлпорт. В ясном небе светила луна. До прихода поезда одиннадцать двадцать пять пассажир успел поболтать с кассиром (он же по совместительству дежурный по станции), а садясь в поезд, перемолвился парой слов с кондуктором. Когда поезд тронулся, пассажир – оказавшись один в купе – влез на сиденье, вывинтил синюю лампочку на потолке и аккуратно положил ее в угол. Пять минут спустя он открыл дверцу купе и встал на подножку, а еще через две минуты, оттолкнувшись, полетел спиной вперед в придорожную канаву. В следующую минуту он уже бежал, держась за плечо, к беседке на лугу близ Пиджинсфорд-хауса.
Джеймс тихонько постучал в дверь библиотеки.
– Инспектор, можно вас на два слова?
– Капитан Николл, входите! – бодро отозвался Коки.
