Очень спокойно и настойчиво взялась М. И. Киселева за дело. Она сумела проследить размножение и развитие многих видов полихет, сделав попутно одно любопытное наблюдение, представляющее общий океанографический интерес для исследователей Черного моря.
Киселева обнаружила, что личинки некоторых червей встречаются систематически в планктоне срединных частей моря, удаленных от берега, которые было принято называть халистатическими, т. е. имеющими постоянную устойчивую соленость. Эти зоны, опоясанные круговыми течениями, считались как бы отрезанными от прибрежных вод, во всяком случае имеющими с ними весьма ограниченную связь. Но личинки червей родились от донных животных на неглубоких местах (бентос в Черном море не встречается глубже 100—150 м вследствие наличия сероводорода в более глубоких слоях). Хотя некоторые черви и всплывают со дна в поверхностные слои для размножения, но они движутся здесь беспорядочно («роение») и не могут самостоятельно совершать отдаленные походы: существование их в плавающем состоянии кратковременно. Очевидно, личинки переносятся течением вместе с водой и их постоянное нахождение в срединных частях моря, при примерной продолжительности жизни в две-три недели, доказывает наличие значительных перемещений поверхностных вод в любых направлениях (в зависимости от складывающихся метеорологических условий). Следовательно, срединные районы моря, опоясанные течениями, вовсе нельзя считать изолированными от прибрежных вод, а это очень важно для общей океанографии Черного моря.
После защиты диссертации Киселева организовала лабораторию бентоса и приступила к планомерному детальному переисследованию донных биоценозов у берегов Крыма и Кавказа с целью вскрыть изменения, происшедшие за последние 25—30 лет. При этом она обратила внимание и на так называемый мейобентос, т. е. более мелкие формы, которые предыдущие исследователи в своих работах не учитывали и которые имеют существенное значение в общих пищевых цепях донных сообществ. Были развернуты также экспериментальные исследования различных сторон жизни донных животных. М. И. Киселева и сотрудники отдела бентоса провели впоследствии большие работы по изучению бентоса и донной фауны в Средиземном и Красном морях и в прикубинских водах.
Микробиолог М. Н. Лебедева до прихода к нам работала в Москве в заводской лаборатории и совершенно не была знакома с морем. Но она смело и организованно взялась за новое дело. Темой ее диссертации стал вопрос о количественном развитии микробов в толще вод Черного моря. Ее руководителем был А. Е. Крисс, начавший работать у нас в 1946 г. в упоминавшейся первой послевоенной экспедиции. В последующие годы он вплотную занялся морской микробиологией, создал в Институте микробиологии АН СССР специальную лабораторию, работал на многих морях.
Надо сказать, что морская микробиология, чьи первые шаги были связаны в значительной степени с именами русских исследователей Б. Л. Исаченко и В. С. Буткевича, в течение длительного времени была мало связана с гидробиологией (за исключением, пожалуй, санитарной биологии пресных водоемов). Дело ограничивалось общими данными о роли бактерий в циклах азота, фосфора и т. д. Но когда гидробиология перешла к количественной характеристике водного населения и круговорота веществ в водоемах, потребовалось уже более детальное изучение роли микробов в основных жизненных процессах в водоемах. Как и в отношении организмов растительного и животного планктона, прежде всего пришлось установить количество микробов, характерное для различных вод, и их роль в циклах основных биогенных веществ. Первые попытки в этом направлении сделал Ф. И. Копп на Севастопольской станции еще в довоенные годы. Теперь предстояло развернуть эту тему в широком плане.
Вызывали немало сомнений и требовали уточнения методы сбора и обработки материала с целью количественного учета. Параллельно с этим нужно было создать музей живых культур морских водорослей и вести изучение их биохимической активности. М. Н. Лебедева сумела дать убедительную картину количественного распределения бактерий по всей толще водной массы Черного моря, уловив при этом характерные черты каждого из его слоев. Она вскрыла различие в заселенности бактериями слоев верхней кислородной зоны моря и подтвердила наличие промежуточных смешанных вод, обогащающихся глубинной микробной флорой, главным образом в зимний период, когда усиливается вертикальное перемешивание вод.
Это наблюдение послужило началом дальнейшего применения микробиологических данных при решении всевозможных вопросов гидрологии, например для характеристики отдельных слоев и течений. Таким образом, бактерии были введены наряду с организмами фито- и зоопланктона в число так называемых биоиндикаторов, указывающих на различия водных масс. Впоследствии М. Н. Лебедева применила опыт этих наблюдений при работах в Индийском океане, в Средиземном и Красном морях. Совместно с Евгенией Максимовной Маркианович она изучила систематический состав и биохимические свойства микробов Черного и Средиземного морей.
Итак, первый выпуск аспирантов оказался удачным. Каждый молодой ученый стал во главе самостоятельной лаборатории. На их примере мы могли проверить правильность установки на поощрение самостоятельного поиска. В дальнейшем на станции и в институте было много аспирантов, и неудачи у них обычно случались именно тогда, когда они шли в своих работах по проторенной дорожке. Случалось, что иногда аспиранты запаздывали с подачей диссертации (большой недочет с официальной точки зрения), но зато зачастую у них получались выдающиеся работы. По сути дела многие сотрудники станции, официально не числившиеся аспирантами, располагали возможностями основательно заниматься своими диссертациями. Так что если говорить о создании высококвалифицированных и самостоятельных кадров, то нашу станцию, пожалуй, можно было выделить среди других аналогичных провинциальных учреждений. Мы ежегодно принимали нескольких аспирантов и большинство из них оказывались хорошими научными работниками.
Станция довольно быстро пополнялась способной молодежью, овладевающей прогрессивными направлениями морской биологии. Учитывая это, Президиум Академии наук в 1952 г. решил преобразовать станцию в Институт биологии моря. Однако Министерство финансов отказалось признать это решение, ссылаясь на то, что на станции еще слишком мало старших научных сотрудников (их было в то время всего четыре).
Итак, нам нужны старшие сотрудники. А где их взять? Готовых морских специалистов немного, да и квартир для семейных людей у нас нет. Решаем строить свои жилые дома. Но для этого необходимо попасть в генеральный план жилищного строительства Севастополя, которое в это время осуществлялось уже полным ходом под руководством специально созданного правительственного комитета по строительству города.
Вскоре благодаря поддержке местных органов власти для нас выстроили хороший жилой дом вблизи станции и обещали в будущем еще два (в последующие годы они были сооружены). Теперь мы смогли значительно пополнить состав сотрудников как старших, так и младших. К сожалению, заселение новых ведомственных домов практически всегда складывается таким образом, что через 2—3 года половину квартир в них занимают посторонние люди.
Ростовский университет направил к нам четырех выпускников. Первыми прибыли Т. С. Петипа и Е. П. Делало — ученицы Ф. Д. Мордухай-Болтовского. Делало держала вступительный экзамен в аспирантуру и произвела на нас большое впечатление хорошей подготовкой и основательностью изложения. Петипа, сославшись на плохое самочувствие, отказалась от экзаменов и попросила зачислить ее лаборантом. В дальнейшем обе они стали зоопланктонистами. При этом Т. С. Петипа проявила большую настойчивость и инициативу в исследованиях, выросла в крупного специалиста по экологии планктонных рачков — копепод — и получила степень доктора биологических наук за работу, представленную как кандидатская диссертация.
Две другие выпускницы — Л. А. Долженко и В. Д. Третьякова, уроженки кубанских станиц, каким-то образом оказались сначала в Симферополе, в недавно организованном Крымском филиале Академии наук. Но через несколько дней они примчались несколько перепуганные в Севастополь: «Нам дали задание — изучить птичье население лесополос, выдали ружья и все охотничье снаряжение. Нас отпустят, если вы согласитесь нас принять». Из них получились старательные сотрудники, и каждая стала в определенной области специалистом: Л. А. Долженко (Дука) — в биологии личинок рыб, В. Д. Третьякова (Брайко) — в биологии организмов обрастаний. Их путь к ученой степени был нелегким и довольно длительным, но в конце концов успешным.
Использовали мы и еще один путь привлечения специалистов — приглашение молодых кандидатов наук, закончивших аспирантуру в других учреждениях, но не получивших там назначения на работу. Именно так пришел к нам радиобиолог Г. Г. Поликарпов. В течение двух-трех лет он развернул на станции настолько интересную и нужную работу, что наша лаборатория радиобиологии заняла видное положение не только в СССР, но и за рубежом. Конечно, в новой малоразработанной области всегда легче выдвинуться, чем в «классических» отраслях науки, и, кроме того, экспериментальные исследования быстрее дают результаты, пригодные для публикаций, чем громоздкие биологические работы, требующие обычно массового материала и длительного его собирания. Но не только в этом дело. Без большого труда, без инициативы, настойчивости, тщательной методики и умения вовлечь коллектив в комплексную работу успеха нельзя ожидать нигде. Г. Г. Поликарпов сумел «зажечь» своих сотрудников и получил ценные результаты, пригодные для важных обобщений. Все это принесло ему степень доктора наук, а позже звание члена-корреспондента Украинской Академии наук.
