Ее ноги подтянутые и длинные, учитывая рост девушки. У нее широкие бедра. Она — видение, и я понятия не имею, что, черт возьми, ей сказать.
София прочищает горло, прежде чем провести рукой по лбу, убирая несколько прядей волос.
— Я уснула.
— Так и было, — я похлопываю по табурету рядом с собой. — Подойди и сядь.
— Могу я поиграть? — она указывает на пианино. — У меня есть желание поиграть.
Я не могу отказать ей, хотя ничего так сильно не хочу, как перегнуть ее через стойку и трахнуть сзади.
— Ты знаешь, как это работает. За игру нужно будет заплатить.
Она высовывает язык, чтобы облизать нижнюю губу.
— Рассчитываю на это.
Я не игнорирую свой набухший член. Вместо этого опускаю руку и сжимаю головку через свои спортивные штаны.
— Играй, София.
Она быстро пересекает комнату, прежде чем сесть на скамейку. Тихий вздох срывается с ее губ. Это слышимый признак ощущения, когда ее задница касается прохладной кожи скамейки. Она кладет руки на клавиши и поворачивается ко мне.
— У тебя есть пожелания?
Мои познания в классической музыке ограничены тем, что я слышал, когда ходил на симфонический оркестр. Я это не слушаю. Мой телефон забит музыкой, спродюсированной и записанной в этом году. Я не хочу разочаровывать ее, поэтому говорю единственное, что приходит мне в голову.
— Удиви меня.
— Это я могу, — София заправляет еще одну прядь волос за ухо. — Это одно из моих любимых произведений. Подпевай, если знаешь слова.
Я громко смеюсь. Эта ее игривая сторона — вот чего я жажду. Я хочу этого. Всего этого; полуобнаженную ее за моим пианино с румянцем на лице, которым девушку одарил я.
Встаю и пересекаю комнату, чтобы сесть в черное кожаное кресло рядом с пианино. Откидываюсь на спинку и закрываю глаза, когда она начинает играть.
Глава 23
София
Я сыграла пьесу Шопена. Мои пальцы сами сыграли, как только я нажала первую клавишу. Закончив, я пристально посмотрела на Николаса. Его глаза были закрыты. Голова покоилась на спинке кресла, а руки были свободно сложены на коленях.
— Это было прекрасно, — говорит он, не открывая глаза. — Подойди и сядь ко мне на колени.
Я не колеблюсь. Быстро двигаюсь по холодному деревянному полу, пока не устраиваюсь у него на коленях, прислонившись спиной к подлокотнику кресла. Я чувствую его эрекцию. Он все еще хочет меня, даже после того, как эгоистично я поступила у него в спальне.
— Я выбрала себя вместо тебя, — шепчу я, прижимаясь губами к его лбу. — Я должна была сказать тебе остановиться, чтобы ты мог трахнуть меня.
Николас лениво открывает глаза.
— Я хочу, чтобы ты была удовлетворена, София. Я хочу, чтобы ты воспользовалась моим телом. Мне понравилось то, что мы делали ранее.
— Правда понравилось? — я дергаю за низ свитера, но это бесполезно. Мои трусики видны. Они из прозрачного кружева, так что он сможет увидеть мою киску, если посмотрит вниз.
И мгновение спустя именно это Нтколас и делает.
— Я дочиста облизал свои пальцы. Ты потрясающая на вкус.
Я краснею. Я благодарна, что свет в комнате достаточно приглушен, и это вряд ли можно разглядеть.
— Действительно?
— У меня было искушение опуститься ниже и все разглядеть, но ты заснула, — он упирается подбородком на мое согнутое колено. — Может быть, тебе стоит снять их и сесть мне на лицо прямо сейчас.
Я хочу этого. Я знаю, что он будет так же хорош ртом, как и пальцами.
— Это то, во что мне обойдется игра на пианино?
— Не сегодня, — Николас качает головой, когда рукой скользит вверх по моей икре. — Ты разденешься и трахнешь меня в этом кресле.
Моя киска сжимается от команды. Тут не будет никаких дискуссий. Я не буду с ним спорить. Я хочу этого так же сильно, как и он.
— У тебя презерватив с собой? — спрашиваю, когда встаю.
Он наклоняется вперед, чтобы прижаться губами к моему животу.
— Я схожу за одним. Не шевелись.
Я отступаю в сторону, чтобы он мог пройти мимо меня в спальню. Подумываю о том, чтобы последовать за ним, но он велел мне стоять на месте, так что именно это я и делаю. Стою и осматриваю пространство вокруг. Я не обращала внимания ни на что в этой комнате, кроме пианино. Наконец, останавливаю взгляд на трех фоторамках на столике рядом с креслом, на котором мы только что сидели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Николас запечатлен на всех трех фотографиях. На одной изображен он, женщина и еще двое мужчин. Все они похожи между собой, так что легко предположить, что это его братья и сестра. На втором снимке он с женщиной постарше, у которой такие же голубые глаза, как у Николаса. Это, должно быть, его мама.
Третья фотография привлекает мое внимание. На ней он намного моложе. Углы его челюсти мягче, волосы в беспорядке. Он стоит рядом с девушкой, которая выглядит примерно его ровесницей. На ней обрезанные джинсовые шорты и пышная белая блузка. Между ними нет никакого семейного сходства. Это неудивительно, поскольку язык их тел говорит о романтических отношениях, а не о родственных.
— Ты очень хорошо следуешь указаниям, — его дыхание овевает мою щеку, когда Николас обнимает меня.
Я подпрыгиваю, пораженная тем, что настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала, как он вернулся в комнату.
— Ты сказал мне стоять смирно.
— Да, сказал, — указательным и большим пальцами он расстегивает единственную застегнутую пуговицу на свитере.
Я стону, когда чувствую его руку на своей груди.
— Ты хочешь сделать это здесь? Мы могли бы лечь в твою постель.
— Ты собираешься объездить меня, София, — Николас стягивает свитер с моих плеч. — Сними свои трусики.
Я так и делаю, мои глаза все еще прикованы к фотографии Николаса и девушки, которая была достаточно важна для него, чтобы заслужить почетное место рядом с его семьей. Это не должно иметь значения сейчас. Очевидно, он двинулся вперед с тех пор, как фотография была сделана, по меньшей мере, десять лет назад. У меня до сих пор есть пара сувениров от моей первой любви, спрятанных в углу ящика моего письменного стола.
Николас разворачивает меня так быстро, что мне приходится схватиться руками о его бицепсы для равновесия. Я опускаю взгляд на обнаженное тело мужчины и уже зачехленный в презерватив толстый член.
— Вау, — громко говорю я. — Это… это вау.
— Если «вау» означает, что тебе нравится, я приму такую реакцию, — он утыкается носом в мою шею. — Я присяду. И хочу, чтобы ты стояла здесь и трогала себя, пока не будешь готова для меня.
Я никогда раньше не делала этого в присутствии мужчины. Когда я дома, то всегда натягиваю простыню почти до подбородка, прежде чем заняться мастурбацией.
— Думаю, я уже готова. Если это не так, ты можешь прикоснуться ко мне.
Он садится в кожаное кресло, устраиваясь поудобнее.
— Покажи мне, как ты заставляешь себя кончить.
Я переминаюсь с ноги на ногу, внезапно осознавая, что ему видно все мое тело.
— Я не могу.
— Ты можешь, — он тянется к моей руке. — Твоя киска такая мягкая. Прикоснись к ней для меня.
Я закрываю глаза и позволяю ему направить мои пальцы к моей сердцевине. Я уже мокрая. Все время, что я играла на пианино, знала, что за это нужно будет заплатить определенную цену. Я хотела, чтобы это был его член у меня во рту, но мысль о том, чтобы довести его до оргазма, будучи на нем сверху, еще лучше.
Я расслабляюсь, когда Николас просовывает мои пальцы между моих складочек. Он движет своей рукой вместе с моей, и затем отпускает ее. Я колеблюсь, прежде чем продолжить, обводя свой клитор кончиком указательного пальца.
— Это так чертовски красиво.
Я открываю глаза и вижу его перед собой с членом в руке.
— Я готова.
— Продолжай, пока не будешь близка, — его глаза прикрыты. — Я хочу, чтобы ты была на мне, когда будешь почти готова кончить.
Я двигаю пальцами быстрее, стремясь к своему освобождению.
