заверить, что все в порядке, что через день или два все наладится.
– Видимо, статья о «Самых сексуальных мужчинах» рассорила нас. – Энджел передает телефон, и я пролистываю статью, опубликованную три часа назад в популярном блоге сплетен о знаменитостях.
«…Близкий к группе источник подтверждает: “Турне Months by Years наложило отпечаток на отношения ребят. Настроение определенно стало холоднее, особенно после того, как был опубликован список самых сексуальных мужчин по версии Opulent Condition. Некоторые парни начали обижаться на внимание, уделяемое определенным участникам группы”. Хотя наш источник отказался подтвердить, кто из участников враждует, ссора во время недавней прямой трансляции может пролить свет на ситуацию. В четверг днем, во время закрытого сеанса прямого эфира для избранных фанатов, Зак Найт осыпал колкостями своего коллегу по группе Рубена Монтеза. После комментария Энджела Фэна о том, что место Рубена в списке Opulent Condition было заслуженным, Найт ответил: “Мне так не кажется”. Поклонники быстро заметили напряжение между ребятами. Другой источник, отказавшийся назвать свое имя, не кажется удивленным: “Между Заком и Рубеном всегда были проблемы, – сказал он. – Под прицелом камер они ведут себя наилучшим образом, но за кулисами происходит столкновение личностей. Постоянные ссоры, обидные слова, несколько раз даже доходило до физического насилия. Им также выделили разные гримерки, чтобы они могли быть по отдельности, а остальные сотрудники успели передохнуть”. Неприятности в раю? Кто бы мог подумать, что эта группа “близких друзей” втайне так сильно недолюбливает друг друга? Их поклонники, должно быть, шокированы этой новостью».
Я закатываю глаза и передаю телефон Джону. Зак читает через плечо.
– Постоянные ссоры, – говорю я. – Кто может быть этим «источником»?
– Мистер Неизвестный и Несуществующий, – предполагает Энджел.
– Это просто невероятно, какое количество людей считает, будто мы доверяем мнению читателей Opulent Condition, – говорит Джон. – Как будто мы все затаили дыхание в ожидании их оценки.
– Тебе легко говорить, Номер Двадцать Два, – огрызается Энджел.
– Это всего лишь статья, – говорит Эрин. – Лучше избегать таких вещей. Это лишь расстроит тебя, ты же знаешь СМИ.
– Правда, – отвечает Зак. – Они придумают что-то из ничего, если им это удастся.
Из ничего, да? Значит, публичная колкость касательно моей внешности – это просто ерунда? Проехали, движемся дальше? Я вспыхиваю от внезапного прилива гнева, и все мысли о том, чтобы утешить Зака, исчезают.
– Они действительно раскручивают то, чего не было, – отвечает Джон, игнорируя Эрин. – Видимо, эта неделя была скупа на события.
– Ага, – говорю я и наливаю стакан воды, – это же полнейший шок, что Зак не смог отпустить дерьмовый комментарий обо мне на публичный платформе без каких-либо последствий.
Зак отшатывается. Не могу понять, он чувствует себя виноватым или обижен. Как будто у него есть право обижаться.
– Я уже извинился, – отвечает он.
– Серьезно? – огрызаюсь я. – Должно быть, пропустил.
– Парни, парни, – вклинивается Энджел, положив ладони на стол, – вы оба очень красивые.
Эти слова лишь больше выводят меня из себя.
– Дело не в этом, дело в уважении.
– Я уверен, что Зак сожалеет о том, что не проявил к твоей сексуальности того уважения, которого она заслуживает. – Энджел смеется.
Это просто невозможно. В этом нет смысла. Без полного контекста я буду выглядеть так, будто слишком остро реагирую на уязвленное самолюбие. Мне тяжело это объяснить, но если бы эти слова были произнесены кем-то другим, то я бы вовсе не обратил на них внимания. Из уст Зака они звучали как пощечина. Напоминание о том, что не стоит искать скрытый смысл в той ночи, потому что для него я никогда не буду привлекательным.
Он натурал. И он просто был пьян.
Возможно, мой взгляд оказался жестче, чем обычно, потому что смех Энджела стихает.
– Ну же, Руби, – говорит он, – ты же знаешь, что иногда Зак говорит ерунду. Поэтому мы его и любим. Он не хотел, чтобы это прозвучало именно так, верно, Заки?
Зак энергично качает головой.
– Не совсем.
Не совсем.
Что ж, извините, если меня совсем не успокоила эта убедительная демонстрация раскаяния.
В чем, черт возьми, его проблема? Какое право он имеет злиться на меня? Если кто и должен сейчас злиться, так это я. Это мне разбили сердце. Я тот, кого он унизил на людях. Я тот, кто уже несколько дней не может успокоиться.
И почему он меня избегает? Я его как-то обидел? Я что-то сказал? Что-то сделал? Мог ли он понять, что тот поцелуй значил для меня больше, чем для него? Или раздражен тем, что я превратил пьяный эксперимент в нечто, требующее объяснений?
Я настолько плохо целуюсь, что могу разрушить нашу дружбу?
Хочет того Зак или нет, но нам просто необходимо сесть и все обсудить. Это очевидно.
Как я могу обсудить с ним ту ночь, если мне не удается даже завести простой разговор?
Что будет с нами, если я не смогу?
Некоторое время назад местная радиостанция проводила конкурс на возможность попасть за кулисы, но сегодня у нас нет желания встречаться с фанатами, раздавать автографы и фотографироваться. Обычно это одна из моих любимых частей работы: нас отводят к Пенни, чтобы мы быстро освежились и нанесли новый макияж, а после этого практически час беспрерывного восхищения, встреч с людьми, чьих жизней ты коснулся, и возможность немного опустить свои стены, потому что никто не записывает твои слова – за этим следят десятки охранников.
Сегодня вечером все быстро меркнет, когда девочка лет четырнадцати с густыми черными волосами и большими карими глазами спрашивает меня на беглом английском с легким акцентом: «Рубен, это правда, что вы с Заком недолюбливаете друг друга?»
Я останавливаюсь на полпути к подписанию ее плаката с нашим турне и поднимаю взгляд. На лице мелькает тревога, прежде чем я смог придать своим чертам спокойную уверенность. Зак находится всего в паре футов от меня, разговаривает с другим фанатом, и они оба замолкли, чтобы услышать мой ответ.
– Ни в коем случае, – говорю я с такой уверенностью, на которую только способен. – Эти ребята – мои лучшие друзья. Мы были друзьями еще до того, как создали группу. Люблю каждого из них.
Облегчение проступает на лице девочки.
– О, мы так рады это слышать, – говорит она и поворачивается к поклоннику Зака. Очевидно, они тоже друзья. – Мы вас всех очень любим. СМИ врут, да?
– Да, – отвечаю я, но она не смотрит на меня.
Девушка глядит на Зака, как будто ждет, что он вклинится в разговор и подтвердит мои слова. Вместо этого он неловко улыбается и возвращается к подписанию своего плаката под предлогом того, что не подслушивал наш разговор. Девочки обмениваются обеспокоенными взглядами, и я перехожу в режим «спасателя ситуации».
– Почему бы нам не сделать селфи вчетвером? – предлагаю я, и девочки с энтузиазмом кивают.
Лицо Зака непроницаемо, когда я подхожу к нему.
– Я могу сфотографировать вас
