— Ты в порядке? Не простудилась? Что врач говорит?
До сознания постепенно дошло, что это он — точно Высоковский! Блин, столько вопросов, да таким медовым голосом! Меня это так разозлило, что и голос откуда-то взялся… И, поднявшись со стула, я заорала в трубку:
— В порядке ли я, спрашиваешь?! Да меня, может быть, убили давно! Изображаешь заботу, а сам, как каменный истукан! Даже попрощаться не соизволил, а теперь «как твое здоровье?»… Как мне может спаться, если меня бросили, словно ненужную вещь?!
— Вик… — пытался вставить слово Миша, но я не останавливалась:
— Да твоя секретарша знает больше меня, когда это я должна знать о всех твоих передвижениях! Ты меня подставил!
— Вик… — это уже хотел вставить слово Гущин, но я и на него наорала:
— А ты заткнись, пока я и тебя заодно не прибила!
— Понял. Молчу, — быстро заткнулся Гущин и стал убирать со стола, видно, хорошо помнит, как я посудой швыряюсь.
— Вика… — снова послышалось из трубки.
— Знаешь, больше я не хочу в твоих играх участвовать. Можешь валить хоть на край света, урод! — и я повесила трубку.
Слезы покатились из глаз. Меня затрясло, и я не хотела, чтобы меня в таком состоянии видел Гущин, поэтому спряталась в ванной…
Глава 6.3
***
Врачи, лечение, тренировки… Из спорт-центра я вышла, словно напилась мартини с водкой, то есть шаталась, задевая прохожих и углы. Голова не кружилась, но сил у меня не было нормально идти.
В машине я свалилась на сиденье, и она, по-моему, даже качнулась, когда я в неё взгромоздилась. Гущин с подозрением глядел на меня:
— Барышня, ты трезвая? — поинтересовался он.
Я засмеялась. Затем мы отправились в офис Высоковских. Вылезая из машины, я бросила Гущину:
— Я скоро.
— А как же я? Любимая! — выбежал он вслед за мной.
— У нас по проходной. И не забудь, ты — мой слуга. Для них, — подчеркнула я.
— Ну, ты даешь! Комсомола на тебя нет!
— Я скоро, — естественно, я не собиралась его показывать всему офису, чтобы не поползли компрометирующие слухи. Знать бы мне, насколько я опоздала!
Уже у лифта я заметила, что на меня все странно смотрели и шептались. Даже на проходной охранник со мной не стал здороваться. Я подумала, что мне все это показалось, что разыгралось мое больное воображение. Я не та личность, которой будет весь офис уделять столько внимания.
На выходе из лифта я столкнулась с Алиной.
— Привет! — обрадовалась я. — Я тебя как раз искала.
Мне опять почудилось? Что-то не видно обычной приветливости на ее лице.
— Привет, привет…
Нет, не почудилось.
— Давай вместе пообедаем. Поговорить надо…
— Ну, давай.
Ну и взгляд у нее критичный! Что тут случилось? Неужели весь офис узнал, что я нагрубила Высоковскому?
Да быть такого не может! Все знают, что мы — пара, и даже если поругались — никого это не касается.
По дороге Алина, как обычно, со всеми здоровалась. Естественно не таким тоном, как со мной, что заставляло меня сильно нервничать. Мы забрали свои блюда и сели за столик у окна. Сначала она ела молча и только поглядывала на меня. Я уже боялась проронить и слово, но все же долго стерпеть такой красноречивости в глазах подруги долго я не смогла.
— Что здесь происходит? Вам не нравится мой больной глаз и то, что я без косметики? — не выдержала я. Это единственное логическое, что пришло мне на ум.
— Что ты! У тебя почти ничего не заметно, — успокоила меня Алина. — Дело не в этом.
— А в чем? — также строго спросила я.
— А ты не догадываешься?
— Нет. Вообще.
Алина поднялась и сказала мне:
— Сейчас…
Она побежала к стойке со свежей прессой и что-то искала там. Видимо, не найдя, подошла к одному из коллег и выпросила у него газету. Когда она подходила к нашему столику, я уже на передней странице увидела свое искалеченное лицо пирата, а рядом со мной Гущина…
— Что это? — спросила я, почувствовав хриплость в своем голосе.
Глаза сами прилипли к этой жуткой фотографии, на которой Гущин явно выглядел круче меня. «Господи! До чего же я страшная!», — эхом раздались мысли в моей голове.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не узнаешь? А я думала, что ты здесь маскировалась. Теперь вижу, что даже не пыталась, — скептически ответила Алина.
Я трясущимися руками подвинула газету к себе. Кричащий заголовок просто выбивал почву из под ног: «Она променяла миллионера на обычного шофера».
Далее все было в том же стиле. Рассказывалось, какой Высоковский хороший, какая я дикая дрянь, коли наставила рога этому замечательному человеку… И фотографии, где мы с Сережей обедали…
Там он пытался поделиться со мной огурцом. Тогда мне это казалось забавным, и он чуть в нос не получил от меня ложкой. Но на фото это выглядело катастрофически романтично.
На второй фотографии он помогал мне одеть куртку. И здесь мы смотрелись влюбленной парочкой.
Ох, знали бы они, насколько это далеко от правды!
— Чёрт! — прорычала я.
И еле набрав в грудь воздуха, постаралась как можно спокойнее Алине все объяснить. Но получилось только это:
— Ты не поверишь, но это все не так…
И я сразу поняла, что сама бы себе ни за что на свете не поверила. Алина смотрела на меня скептически вопросительно.
— Гущин — мой друг и все, — голос предательски пропал и меня совсем не слушался.
Молчание. Снова этот взгляд. И я уже добавила, едва сдерживая раздражение:
— Да он сейчас живёт у Михаила! В это трудно поверить, но Миша сам этого захотел. Высоковский попросил Гущина меня везде сопровождать.
С каждым словом я понимала, что мой лепет звучит, ну, совсем не убедительно, а уж как красноречиво смотрела на меня Алина!…
— Михаил его нанял, — уже сквозь зубы прорычала я, понимая, что злюсь на себя, раз так глупо оправдываюсь перед секретаршей.
Но Алина мне была, как воздух, нужна. Она знала Женю, которую выгнали из офиса за любовь к Павлу. Наверняка, не в этом была причина. Только Алина про всех знала все. Но ее взгляд…
Я вздохнула и уже спокойно стала рассказывать всю подноготную, насколько в моей ситуации это было возможно.
— Это все желтая пресса, — я отодвинула от себя газету. — Гущин даже не шофер. Он — журналист криминальной газеты и расследует убийство Павла, — разоткровенничалась я. — Узнав, что я связана с Михаилом, он напросился к Мише на работу, чтобы найти настоящих виновников смерти Высоковского-старшего, так как на Высоковских до сих пор идет охота …
— Журналист?
— Да. Приставучий и надоедливый журналист. Но хороший друг. Друг и только…
— Получается, Миша взял этого человека с нахальным лицом, чтобы защитить тебя от преступников? — удивилась Алина.
Сдерживая смех, я икнула:
— Да.
Сама не знаю, как мне удалось переубедить Алину насчет нас с Гущиным… На ее месте я бы вряд ли поверила, глядя на фоточки из газеты…
Через пятнадцать минут Алина передала мне бумажку с адресом бывшей секретарши моего босса.
— Впредь будь осторожнее с лучшими друзьями, — напутствовала она.
— Гущин — не мой лучший друг, — парировала я.
— Тем более, — подмигнула Алина.
И все-таки она мне не поверила…
Глава 6.4
У входа в здание меня встретил Гущин, и поцеловав в щеку, поздоровался:
— Привет, любимая!
Меня словно током шибануло:
— Ты что творишь? — зашипела на него я.
— Психологическую терапию.
Я готова была зарычать.
— Здесь я не тебе «любимая»! — оглядывалась я. — Забыл?
Гущин взял меня под руку и повел к машине.
— Твой рыцарь с ледяным сердцем не в счет. Он только портит все положительные впечатления о нормальных отношениях. С ним ты реальность потеряла, — Гущин открыл дверь своей машины, но я не садилась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я? Реальность потеряла? — и тут меня прорвало: — Это все вы! Да, нет, с Высоковским все понятно. Это ты! Ты во всем виноват! И твои тупые игры! Ведешь себя, как маленький ребенок, а мне из-за тебя отдуваться! Или это ты специально своим друзьям по перу пикантную тему про семейство Высоковских продал? Я никогда бы не стала тебе женой, слышишь?! Не променяла бы я на тебя даже бомжа! — я хлопнула дверью машины и побежала к туннелю метро. Только в это раз вслед я ничего не услышала.
