Внутри весь дом был украшен цветами и ярко освещен электрическими лампами. На ужин подавались горячий и охлажденный супы, омары, куропатки, клубника, мороженое и персики из теплиц.
– Всегда одно и то же меню на ужин, – заметил Фредди. – Все приглашают одного и того же повара.
– Вы часто посещаете балы? – спросила Шарлотта.
– Боюсь, что да. В сезон почти постоянно.
В надежде, что это ее как-то развеселит, Шарлотта выпила шампанского, а потом оставила Фредди и пошла бродить по гостиным дома. В одной из них шла игра в бридж. В другой беседовали две пожилые графини. В третьей мужчины постарше играли в бильярд, а молодые курили. Там же Шарлотта увидела и Белинду с сигаретой в руке. Шарлотта никогда не видела никакого смысла в курении, разве что ради того, чтобы выглядеть опытной и искушенной. И Белинда действительно выглядела таковой.
– Мне ужасно нравится твое платье, – сказала Белинда.
– Не выдумывай. А вот ты и впрямь потрясающа. Как тебе удалось уговорить мачеху разрешить тебе нарядиться нот так?
– Она бы и сама хотела так одеться!
– Впечатление, что она намного моложе моей мамы. Но она и в самом деле моложе.
– Кроме того, мачеха – это несколько другое. Что там с тобой случилось после приема во дворце?
– О, совершенно невероятное! Какой-то сумасшедший наставил на нас револьвер!
– Твоя мама мне рассказала. Ты, наверное, жутко испугалась?
– Некогда было – мне пришлось успокаивать мамочку. Но потом я действительно пережила страх. А помнишь, ты во дворце сказала, что хочешь о чем-то поговорить со мной?
– Ах, да! Ну, слушай, – она отвела Шарлотту в сторонку, подальше от молодых людей. – Я узнала, каким образом они выходят наружу.
– Кто?
– Младенцы.
– О! – Шарлотта вся обратилась в слух. – Рассказывай же.
Белинда понизила голос.
– Они выходят у тебя между ног, там где писаешь.
– Там очень узко.
– Оно растягивается.
Как это ужасно, подумала Шарлотта.
– Но это еще не все, – продолжала Шарлотта. – Я узнала, как все это начинается.
– И как же?
Взяв Шарлотту за локоток, Белинда прошла с ней в дальний угол комнаты. Они остановились у зеркала, обрамленного гирляндами роз. Белинда заговорила почти шепотом.
– Ты знаешь, что, когда выходишь замуж, то должна спать в одной постели с мужем?
– Неужели?
– Да.
– У папы и мамы отдельные спальни.
– Смежные?
– Да.
– Это для того, чтобы они могли спать в одной постели. – Зачем?
– Затем, что для того, чтобы появился ребенок, муж должен засунуть свой крючок вот в это самое место, откуда выходят младенцы.
– Какой такой крючок?
– Тсс! Это то, что у мужчины между ног – разве ты никогда не видела репродукцию «Давида» Микельанджело?
– Нет.
– Ну, это то, чем они писают. Похоже на палец.
– И чтобы завести детей, нужно делать это?
– Да.
– И все женатые люди должны это делать?
– Да.
– Как отвратительно. Кто тебе это рассказал?
– Виола Понтадэрви. Она поклялась, что все так и есть.
Но Шарлотта, сама не зная почему, и не сомневалась в этом. Услышанное словно напомнило ей о чем-то давно забытом. Во всем этом, как ни странно, был смысл. Тем не менее она испытала физический шок. Он был подобен чувству тошноты, которое она иногда ощущала во сне, когда ужасное подозрение оказывалось правдой, или же когда она страшилась падения и обнаруживала, что на самом деле падала.
– Я очень рада, что ты разузнала обо всем, – сказала она. – Иначе же, если выходишь замуж, ничего не зная об этом... как неловко все может обернуться!
– Считается, что мама должна обо всем рассказать дочери накануне свадьбы, но если мамочка слишком стеснительная, то ты просто... узнаешь про это, когда оно происходит.
– Слава Богу, что нашлась Виола Понтадэрви – Тут вдруг Шарлотте пришла в голову одна мысль. – А это как-то связано с кровотечением, которое, ну... случается каждый месяц?
– Я не знаю.
– Наверное, связано. Все эти вещи связаны между собой – все, о чем люди не говорят. Что ж, теперь понятно, почему об этом не говорят – все это так отвратительно.
– То, чем занимаются в постели, называется половым сношением, но Виола сказала, что простые люди называют это просто траханьем.
– Похоже, она многое знает.
– У нее есть братья. Они рассказали ей давным-давно.
– А откуда они сами узнали?
– От старших мальчиков в школе. Мальчишки всегда интересуются подобными вещами.
– Что ж, – произнесла Шарлотта, – во всем этом есть какая-то жутковатая привлекательность.
Вдруг в зеркале она увидела отражение тети Клариссы.
– Что это вы тут запрятались в угол? – спросила она. Шарлотта покраснела, но тете Клариссе, видимо, и не нужен был ответ, потому что она тут же добавила:
– Пожалуйста, Белинда, пойди пообщайся с гостями – это ведь твой бал.
Она удалилась, и девушки стали прогуливаться по гостиным. Гостиные были устроены вкруговую, так что, пройдя их все, можно было снова оказаться в самом начале, на верхней площадке лестницы. Шарлотта сказала:
– Думаю, я никогда бы не смогла заставить себя делать это.
– Неужели? – спросила Белинда с несколько странным выражением лица.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Не знаю. Просто я думала об этом. Может быть, это приятно.
Шарлотта в изумлении уставилась на нее. – Мне надо пойти танцевать, – сказала она. – Увидимся позже.
Она стала спускаться по лестнице. Наблюдая за ней, Шарлотта задумалась, сколько же потрясающих тайн жизни откроется перед ними.
Вернувшись в столовую, она выпила еще бокал шампанского. Каким странным способом продолжается род человеческий, размышляла она. Наверное, животные делали что-то подобное же. А птицы? Нет, птицы откладывают яйца. Боже, а что за слова! Крючок и траханье. Все эти сотни элегантных, изысканных людей вокруг знали эти слова, но никогда не произносили вслух. А раз их не произносили, то они казались стыдными. А раз казались стыдными, то их и не произносили. Во всем этом было что-то глупое. Если Создатель предопределил людям трахаться, то зачем делать вид, что этого нет.
Допив бокал, она прошла к танцевальной площадке. Папа и мама танцевали там польку и делали это прекрасно. Мамочка уже оправилась после происшествия в парке, но папа все еще никак не мог о нем забыть. В белом галстуке и фраке он выглядел великолепно. Если бы у него болела нога, он не стал бы пускаться в пляс, но видимо, сегодня она его не беспокоила. Для такого крупного мужчины он очень легко двигался. По всему было видно, что мама веселилась вовсю. Во время танцев она всегда позволяла себе немного расслабиться. Ее обычная сдержанность улетучилась, она широко улыбалась, а ее лодыжки так и мелькали из-под платья.
Когда полька закончилась, папочка увидел Шарлотту и подошел к ней.
– Могу ли я пригласить вас на танец, леди Шарлотта?
– Конечно, милорд.
Заиграли вальс. Папа казался рассеянным, но тем не менее вел ее в танце очень уверенно. Интересно, а у меня такой же сияющий вид, как у мамочки, подумала она. Наверное, нет. Вдруг она подумала о том, чем занимаются ее родители в постели, и эта мысль показалась ей ужасно обескураживающей. Папа спросил:
– Ты довольна своим первым большим балом?
– Да, спасибо, – ответила она вежливо, как и должно.
– У тебя задумчивый вид.
– Я стараюсь вести себя, как можно лучше. – Свет огней и яркие краски вдруг смешались у нее в глазах, и ей пришлось напрячься, чтобы стоять прямо. Она испугалась, что упадет и будет выглядеть смешной. Почувствовав ее неустойчивость, папа поддержал ее, а через секунду танец закончился.
Отец увел ее с танцевальной площадки.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Прекрасно, просто на миг закружилась голова.
– Ты курила?
Шарлотта засмеялась:
– Конечно, нет.
– У молодых леди кружится голова на балах прежде всего из-за этого. Мой тебе совет: если решишь попробовать покурить, делай это, когда одна.
– Не думаю, что мне захочется попробовать.
Следующий танец она просидела, а потом вновь появился Фредди. Танцуя с ним, она вдруг подумала, что все эти молодые люди и девушки, и среди них и Фредди и она сама, должны были на подобных балах подыскивать себе мужей и жен. И тут она впервые взглянула на Фредди, как на возможного кандидата в мужья. Но эта идея показалась ей совершенно невероятной.
Тогда какого мужа я хотела бы, подумала она. Но на этот счет у нее не было никаких соображений. Фредди проговорил:
– Джонатан мне сказал: «Фредди, познакомься с Шарлоттой», но ведь вас зовут леди Шарлотта Уолден.
– Да. А вы кто?
– Ну, в общем-то, маркиз Шалфонт.
Значит, пронеслось в голове у Шарлотты, мы из одного круга.
Чуть позже они с Фредди присоединились к беседе с Белиндой и приятелями Фредди. Они обсуждали новую пьесу «Пигмалион», о которой говорили, что она ужасно смешна, но весьма вульгарна. Юноши заговорили о предстоящем посещении матча по боксу, и Белинда заявила, что и она хотела бы пойти, на что молодые люди сказали, что это совершенно невозможно. Потом заговорили о джазе. Один из юношей был в некотором роде знатоком, так как прожил год в Соединенных Штатах, но Фредди джаз не нравился, и он с важным видом принялся рассуждать о «негрификации общества». Все пили кофе, а Белинда закурила еще одну сигарету. Шарлотте уже начинала нравиться вся эта атмосфера.
