ненамного старше нее, но при виде девушки испытываю что-то сродни материнским или сестринским чувствам. Несмотря на все те обидные слова по дороге в герцогское поместье, вызывает Фелисия только симпатию.
И страшное, страшное сочувствие.
По сюжету, когда герцог возвращается спустя два года обратно, он находит свою сестру в борделе с сильной наркозависимостью. Совсем не такой, какой она была, когда он отправился в плавание. Худой, изнеможденной, истерзанной, сломленной…без всякого желания цепляться за эту жизнь.
Нейт прилип к Фелисии словно пиявка и быстро вскружил голову наивной, но скрывающей свое хрупкое сердце за маской высокомерия и грубостью, девушке; не знаю, был ли сговор с самого начала, или он имел место позднее, но записи о регулярно перечисляемых на счет кавалера суммах явно свидетельствуют о том, что чистой любовью тут не пахнет.
В романе не было подробностей как Фелисия докатилась до такой незавидной концовки, но у меня нет сомнений в том, что руку свою к этому приложил ее обожаемый Нейт. Подсадил на вызывающие зависимость вещества, а когда наигрался, отправил в бордель. Думаю, как-то так все и было. Будет.
Но кто поверит мне и моим словам о том, что еще не произошло?
— Хорошо. Только…
— Что? — хмурится золовка. Что, подозревает, что я возьму свои слова назад?
— Будь осторожней, ладно?
Ее глаза округляются как у удивленного котенка. Хочется ущипнуть за эту щечку. До чего же милая.
Девушка, окрыленная своими мечтами, уходит. Я возвращаюсь к Эдварду в библиотеку. Гадко как-то на душе.
Она могла сказать нет. Твердо и четко. Я про ту Фелисию из романа. Сказать нет парню, когда он склонял ее к употреблению. Или попросить о помощи. Не Юнис, но своих братьев. Или друзей Рейнарда. Да даже обратится в следственное управление.
А может быть, тогда уже никого не было рядом? Так ведь действуют абьюзеры…
Нет, братья не были бы помощниками Фелисии в любом случае. Эдвард был на шахтах, а Джаред…
Я мысленно дала себе затрещину. Юнис, не стоит судить всех по себе. Только потому, что ты готова к трудностям, не значит, что остальные тоже. Я сильная, и я это знаю, но не все такие. Ничего. Слабость — это не порок и не смертный грех. И то, что Фелисия ошиблась…в этом нет ее вины. В ее наивности и стремлении любить и быть любимой нет ничего плохого.
Тогда у нее не было того, кого можно было просить о помощи…но не сейчас.
Со своего места шурин кажется, не вставал.
— Сделай перерыв.
— А! — Эдвард вздрагивает и поднимает свои сияющие от энтузиазма глаза. — Юнис, ты вернулась! Все в порядке?
— Да, — не могу сдержаться и подхожу, чтобы взъерошить и без того взлохмаченную копну шелковистых золотистых волос на голове младшенького. — Как учеба?
— Здорово! Я столько узнал! Как… твои дела?
— Видела твою сестру.
— А… — жизнерадостный тон сменяется на равнодушие.
Это тоже не хорошо. Не только со мной, мне хотелось бы, чтобы и друг с другом у них были хорошие отношения. Ладно, я чужой человек, но ведь они родня. И никого, кроме друг друга, у них нет.
Эд снова утыкается в книгу. О Фелисии он не спрашивает. Ну, как хочешь, расскажу сама.
— В бумагах, которые мы нашли у дворецкого, — плечи парня вздрагивают, я заметила, нет смысла скрывать свою реакцию; юный маг еще не оправился от этой травмы. — Много всякого. Не только про покушения на Рейнарда, Фелисии с Джаредом тоже достанется.
Юноша не поднимает голову, но видно, как он напрягся.
Я продолжаю, внимательно следя за его выражением лица:
— Парень Фелисии совсем не такой, как она думает. Он жадный и опасный. Я боюсь, что с твоей сестрой может скоро случится беда. А твой брат Джаред… — я вздыхаю.
— Ты знаешь, что случилось пару месяцев назад на его службе в рыцарском ордене? Нет, не знаешь. Я тоже не знала. Нашла в бумагах из сейфа, что старшие рыцари и командование плохо с ним обращается. Дают невыполнимые поручения и приказы, а потом ставят ему в вину. Это сильно пошатнуло его эмоциональное состояние. К тому же, гибель товарища во время учений…и Джаред был тогда рядом с ним, он винит себя и даже ходил к отцу друга просить прощения, хотя его вины нет. На фоне всего у него развилось расстройство пищевого поведения, и он набрал лишний вес. Тренировки стали еще невыносимее. Атмосфера среди рыцарей этого ордена оставляет желать лучшего.
Эдвард моргает. В какой-то момент моей речи он неосознанно поднял глаза и слушал так, словно я говорила о нем. Не отрывал взгляд от сидящей напротив меня, руки на книге сжал так, что проступили вены.
Джаред не сможет быть сильным вечно. Однажды он сломается. Но никто не понесет ответственность за доведение до самоубийства. Рыцари будут и дальше махать мечами, день не перестанет сменять ночь, ничего не изменится, просто на одного книжного персонажа станет меньше.
— Он говорил, что защитит всех нас, — хрипло бормочет Эдвард.
— Когда мама с папой погибли, на похоронах брат сказал, что он станет сильным, чтобы защитить нас.
Я грустно улыбаюсь.
— Ничего страшного, если он немного заплутал на этом пути. Сначала мы его защитим, хорошо?
— Да…
До того, как я вернулась в библиотеку к Эду, я не собиралась делать его частью моих дел. Я думала, что лучше ему не знать про Фелисию и про Джареда, что я смогу и сама обо всем позаботится и в его помощи нет нужды.
Но стоило мне увидеть Эдварда, спокойно читающего книгу в своем отрешенном от всего мирке, я вдруг кое-что осознала. Это его семья. Он не ребенок и не нуждается в иллюзии, что все прекрасно. Я не буду поступать как Рейнард и отгораживать его и остальных от проблем. Это реальность. Мир не идеален. Даже этот мир романа.
Пора детям узнать для себя, что им важно. Понять, где плохое, а где хорошее. И перестать бояться окружающих и самих себя.
Ваша светлость, мы не сможем оберегать их вечно. Так дела не делаются. Мотивы супруга стали ясны мне чуть лучше. Конечно, возвращаясь домой в прошлом, Рейнард не мог сказать, как все плохо.
Что они на грани разорения после смерти родителей, что ему, мальчишке, страшно брать на себя ответственность не только за себя, но и за своих братьев и сестру, что он не знает, что делать, откуда начать, кого просить о помощи…
Рейнард не желал, чтобы они видели его слабости. Он хотел быть хорошим старшим
