Вообще если посмотреть на нижнее энергетическое тело любого существа Порченого Мира (о высшем мы не говорим — оно совпадает с Миром в целом), то можно увидеть весьма сложную и масштабную структуру. Каждая такая структура имеет множество связей с другими и подобна сверкающему многогранному бриллианту, узлу из мириад живых сияющих нитей в огромной звездной сети, пульсирующей многоцветьем энергии. С этого уровня физические тела действительно похожи на сгусточки грязи, скопившейся в узлах звездной сети. Время от времени грязь отваливается и исчезает — это момент физической смерти грязь-человека. Но вскоре в том же самом месте, на том же узле нарастает новый комочек. Это реинкарнация. Конечно, налипает он чуть по-другому, и памяти о предыдущем комочке в нем нет. Чем дольше комочек существует, тем больше он становится. А чем он больше, тем больше у него шансов отвалиться.
Сейчас на Трайке входит в моду продление существования грязь-человечков. Это похоже на смазывание грязи клеем. Беда тут в том, что комочек продолжает увеличиваться и превращается в ком. Что, естественно, создает нежелательную нагрузку на звездную сеть и мешает циркуляции в ней энергии. Обычно подобные попытки массового продления жизни и внедрения физического бессмертия заканчиваются мощной встряской энергетического организма и выжиганием наросшего шлака в космических масштабах. К сожалению, серые этого не понимают и продолжают поощрять всевозможных материалистически ориентированных трансгуманистов-иммортистов и их сподвижников.
Перейдем теперь к описанию практик. Мы узнаем о культивировании и сублимации гойной силы, пестовании желудя Перунова Дуба и выращивании его от Земли до Неба, о соединении Яви и Нави, подготовке к Вешнему Ладодению путем особой практики «Двенадцати ладушек Лады».
<.. >
Что будем делать дальше?
[Составитель книги долго не мог решиться вставить куда-либо нижеследующий фрагмент, стоящий в оригинальном тексте особняком. Но поскольку описание практик Гойной Веди здесь неожиданно и без всяких объяснений прерывается, а связаться с Алексом для консультации сейчас затруднительно, видимо, в этом издании лучшего места для него не найти.]
Знаете, я ко многому привык, скитаясь в разных мирах Порченого Мира. Я обрел полную душевную гармонию и понимание, побывав в Высших Мирах. Я бесконечно терпелив и добр. Но наблюдая, как ты (именно ты!) читаешь эту святую Книгу, несущую тебе Дар величайшего в твоей жизни Прозрения, я с кристальной ясностью осознаю: не по Сеньке шапка! Не по свинье бисер! Не по рылу ряд! Не по сверчку шесток!.. И т. д.
Грязь-человек, желающий и дальше оставаться грязью, стремящийся плодить грязь-людей и заполнять ими бесчисленные порченые грязь-миры, не должен терять свое драгоценное время, тем более — подвергаться опасности Бессмертия в Прави.
Ты думаешь, я написал эту книгу для тебя?.. Ты не стоишь и строчки из нее, если не Ты ее автор. Если ты не взращиваешь свое и всеобщее Бессмертие прямо здесь и сейчас.
Как?
Возьми любые два десятка страниц из любой моей-своей книги — в них ты найдешь достаточные обоснования и методы.
Тебя удивляет, что в книгах присутствуют «несерьезные» фрагменты? Ты спрашиваешь: «Почему?» Неужели не ясно? Лишь для одной цели! Для того, чтобы эта книга ни в коем случае не была воспринята всерьез. И в первую очередь теми, кто слишком серьезно искалечен в духовном плане, кто не терпит соседства «низкого» и «высокого», «балагана» и «святости». Думаешь, автор сумасшедший? Не-е-ет!.. Автор все правильно рассчитал. Он создал надежный фильтр. И он смеется в лицо «читателям». Знание получит тот, кто способен его получить и кому оно будет впрок. Кто не способен, кому нельзя помочь в этой жизни (из-за его собственного упрямства и грязь-самодовольства!) — пусть уйдет в небытие, не испытывая лишних страданий. Тот, кто готов принять помощь, получит ее. Остальные пусть тешат себя своими очень серьезными квазиматериальными и псевдодуховными бирюльками. Пусть зарабатывают бабки, медитируют, покупают автомобили, постятся, заводят семьи и любовниц, воссоединяются с Богом, бьют в бубны — свои и чужие, возгоняют кундалини и прану с ци, торгуют нефтью или кровью, раскрывают сердца, уши, души, третий глаз, оттопыривают чакры и даньтяни, маршируют под чужими знаменами и гибнут в чужих войнах, слоняются по монастырям, дацанам, ашрамам, шаолиням и прочим джунглям своей души, едят друг дружку от рассвета до заката и от заката до рассвета. Чем бы дитя ни тешилось... лишь бы не взрослело!
Эпилог. ОПАСНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ
Зеленый змей дернулся, лязгнув всеми своими сочленениями, и замедлил ход. Потом еще раз дернулся и встал. Теперь уже, похоже, надолго. Судя по тому, что состав загнали на запасной путь, слухи об оползне, повредившем где-то железнодорожное полотно, имели под собой некоторое основание. В это время года в здешних краях оползни не редкость. В здешних краях многое не редкость.
Тело Алекса, лежавшее большой нелепой куклой на жесткой вагонной полке, с первым толчком мотнулось и чуть не слетело на грязный пол. Но сидевшая рядом Женя, все еще не верящая в столь глупую, скорую смерть своего недавнего попутчика, схватила его за одеревеневшие в последней судороге плечи и не дала упасть.
Прошло уже почти десять минут с момента его кончины, и соседи по купе оставили попытки оживления. Бригада скорой помощи уже выехала и вот-вот должна была нагнать поезд, затерявшийся на запасных путях среди бесконечных товарных составов с рудой, углем, нефтепродуктами и кто его знает с чем еще. Бергалов убежал куда-то в поисках начальника поезда, Федор Иванович тоже ушел в неизвестном направлении. Рядом с мгновенно закоченевшим телом осталась только Женя. Глуповато-любопытные физиономии изнывающих от скуки пассажиров вагона то и дело всовывались в пространство плацкартного купе — и тут же исчезали, испуганные страшной гримасой на недавно смуглом, но выцветшем лице Алекса.
Бергалов перед уходом попытался было закрыть его разинутый и перекошенный рот — но тот словно заклинило, и заслуженный деятель искусств Алтайского края вдруг испугался что-нибудь сломать в этом уже непонятно кому принадлежащем мертвом биомеханизме.
Женя тоже была бледна. Тонкие губы сжались, а расширенные зрачки не отрываясь смотрели в стекленеющие глаза Алекса. Жизни в них не было, но... виделось девушке начало уходящей в беспредельность тонкой нити с неведомым смыслом на ином ее конце. В наступившей с остановкой поезда тишине ощутила юная шаманка, как та незнакомая сила, что вошла в нее десять минут назад, когда ее руки ласкали камень артефакта, вновь оживает и разворачивается, словно пробуждающаяся змея, скользит обжигающим холодом по позвоночному столбу, пульсирует жидким пламенем в голове, бьется, ищет что-то... Кого-то. Миг — и грань самовосприятия преломила сознание Жени, ставшей Змеей, устремленной за ускользающим возлюбленным. Не в силах сдержать рвущийся к цели поток энергии, Женя со стоном пала на окостеневшую грудь Алекса и впилась в перекошенный последним криком рот глубоким поцелуем. Она не понимала своих ощущений, но теперь уже точно знала, что будет дальше. Извиваясь всем телом, ведьма намертво вцепилась в исчезающий кончик тонкой нити. И — чудо! — хлынувшая из нее нескончаемым потоком энергия наполнила эту слабую и ненадежную связь живительной силой. Уже не различая себя и вырастающую в бесконечность, с каждым мгновением все более разбухающую энергетическую артерию, воссоединяющую ее с любимым, змее-женщина, трепеща от восторга, ощущала стремительное приближение чего-то ужасающего своей мощью. Сверхструна то ли артерии, то ли пуповины яростно вибрировала и сокращалась, раздирая пространства и времена, разлучившие змееженщину и Великого Дракона. С ревом ворвавшись в Мир Страданий, Он заполнил собой все его пределы, сплетаясь с вечной своей подругой во всеразрушающем Танце Освобождения...
Со звуком сработавшей вхолостую мышеловки защелкнулись челюсти Алекса. Лицо его налилось краской, а в глазах заплясало пламя безумия. В том же пламени сгорала юная шаманка, в беспамятстве срывавшая одежду с обоих корчащихся на полу купе тел, сдиравшая ее, словно омертвевшие змеиные шкуры.
Страшные, нечеловеческие звуки безумной оргии вкупе со взрывной волной чуждой энергии гнали стадо обезумевших от ужаса пассажиров прочь из вагона, как можно дальше от эпицентра Со-Бытия. Сгрудившись в тамбурах, они выпрыгивали из поезда и, толкаясь, протискивались в соседние вагоны, заражая остальных пассажиров, уже ощутивших смутную тревогу, вирусом своей неуправляемой паники.
Неожиданно появившийся Федор Иванович, с боем пробившись сквозь месиво тел внутрь вагона, делал отчаянные попытки сдержать творящийся там беспредел. Невероятно, но за последние четверть часа он заметно постарел, и теперь определение «старец» было в отношении него вполне уместным.
