относительно ровно; за всё время наблюдения за ними никто ни разу не упал; едва мотоциклы начинали «плыть», мотоциклисты сбрасывали газ и возвращали «железным коням» управляемость. Но разница в скорости и проходимости между машиной русских мертвецов и байками американских живых наркоманов-камикадзе делала их встречу – долгожданную и желанную для первых, и неожиданную для вторых – неизбежной.
В тень мертвецы спрятались через три часа, когда дистанция между ними и американцами сократилась до трёх с половиной километров. Перед тем сделали остановку, ровно на три минуты, за которые Сергей посадил дрон и они вдвоём с Андреем Ильичом быстро разобрали его и уложили по частям в футляр. В тени скорость пришлось снизить, но не до скорости преследуемой кавалькады, – иначе они превратились бы в «почётный караул» и ехали бы за американцами следом, пока те не нашли бы наконец подходящую расщелину в сплошной отвесной стене каньона, по какой можно было бы выбраться наверх (таковых попыток американцы предприняли уже пять, и все пока были безуспешны). Ехали, всё же, довольно быстро, постепенно сокращая дистанцию.
Спустя ещё час, когда до мотоциклистов оставалось примерно четверть километра, Сергей с Андреем Ильичом ощетинились автоматами, направив стволы на заранее распределённые цели: Сергей – на ведущий мотоцикл, Андрей Ильич – на замыкающий. Чтобы освободить обе руки, мёртвый опер выдумал хитрость: слева и справа от себя к проушинам для крепления тента в верхней перекладине рамы багги, за которую он до того всю дорогу держался руками, изобретательный мертвец прищёлкнул карабины автоматного ремня, – спасибо Лёхе за оставленный товарищам лишний автомат! – отрегулировал длину так, чтобы ремень не болтался и вместе с тем не стеснял его сверх необходимого, упёрся левым боком в перекладину, встав на площадке за креслами вполоборота и удобно взял автомат двумя руками, превратившись в «живую турель» при машине. Майор целиком сосредоточился на дороге. Тьма слева была непроглядная, солнца над головой видно не было, – оно скрывалось за кромкой каньона, – вверху только чернота и звёзды; дорогу впереди метров на десять освещали наклонённые книзу фары, в свете которых все помехи и препятствия возникали внезапно и стремительно неслись навстречу машине, – Майор реагировал на них с недоступной для живых людей скоростью, – справа до границы тени, за которой резко начинался обычный марсианский день, было около полусотни метров. Мотоциклы двигались вдоль этой границы, метрах в тридцати. Мотоциклисты были все одинаковые: одинаковой комплекции, в одинаковых серых скафандрах с оранжевыми, в цвет мотоциклов, вставками вдоль торсов, рукавов и штанин, и в полностью оранжевых шлемах. Автоматы, которые сами американцы обычно называют автоматическими или же штурмовыми винтовками, были у всех спереди (осматривая застреленного накануне днём орангутанга «Лумумбу», Майор обратил внимание товарищей на наличие у того на скафандре, аккурат под нагрудным ранчиком с едой и препаратами, асимметрично пришитых ремешков с застёжками-фастексами, и предположил, что ремешки те нужны для удобной фиксации оружия в положении «на груди»; теперь товарищи смогли убедиться в правильности выводов многоопытного десантника, знающего толк в амуниции), на спинах – ранцы дыхательных аппаратов, по бокам – подсумки, по-видимому, с боекомплектом.
– Упакованные, черти… – отметил Майор экипировку незваных гостей, бросив на тех короткий недобрый взгляд.
– Если не заметят, езжай вперёд подальше, чтобы у нас было время приготовиться к огневому контакту, – приказал Сергей. – Два ствола – хорошо, а три – лучше…
– Понял. А если заметят?
– Тогда по обстановке… Скажу «стой», останавливайся. На ходу всё равно только небо дырявить. Но тогда работаем только мы с Ильичом…
Не заметили.
Интересная штука эта марсианская атмосфера. Любая тень здесь – надёжнейшее укрытие, считай шапка-невидимка. Причём, можно даже не таиться, не замирать, можно даже двигаться, хоть пешком, хоть на машине ехать. Главное, не светить фонарями и фарами в лицо тому, от кого прячешься, и не освещать детали рельефа, которые он, этот ваш неприятель, смог бы рассмотреть, если бы на детали эти в этот момент светило солнце. Ну, и, конечно, не шумите сверх меры – то есть, не стреляйте из пушки ядрами, не взрывайте гранаты и бомбы, не заводите трактор. Электродвигатели же, которых в багги четыре – по одному на каждое колесо, расслышать можно, разве что, с расстояния десяти-пятнадцати метров. Звук в жиденькой марсианской атмосфере распространяется на треть медленнее, чем на Земле, и совсем недалеко.
Все эти свойства марсианской атмосферы мертвецам были давно и хорошо известны. А мертвецы – народ внимательный: всё вокруг подмечают, каждую мелочь учитывают, и потому всякое дело делают со тщанием, основательно и качественно. Надо город на Марсе построить – построят такой, что простоит до второго пришествия; надо незаметно обогнать заявившихся к ним на планету диверсантов и устроить им дальше на дороге засаду – сделают так, что хоть в книжках потом про то пиши, хоть кино увлекательное снимай.
Майор не спешил с обгоном. Багги уверенно пёр вперёд по песку и камням как носорог по саване, и в любой момент мог легко оторваться от более медленных и менее устойчивых мотоциклов. Вместо этого, мертвец стал забирать левее, дальше от кавалькады, пока не поймал низинку. Песок в каньоне лежит волнами, – местами собирается и в крутые барханы, но основная его масса имеет вид пологих волн, которые вытягиваются ветрами вдоль, а вовсе не поперёк этой гигантской трещины. Оказавшись в низинке между таких песчаных волн, Майор спросил:
– Пинкертон, тебе байкеров сверху видно?
Спросил потому, что сам он их перестал видеть. Теперь справа лежала пологая волна песка, которую глаз воспринимал как неопределённую чёрную массу.
– Вижу хорошо.
– Отлично. Будешь говорить – насколько мы их опережаем. – После этих слов, Майор придавил педаль газа, и машина стала набирать скорость.
Навстречу то и дело выскакивали валуны и острые обломки скал, но Майор их объезжал с изящностью лавирующей меж деревьев лесной птицы. Он смотрел только вперёд, не моргая. Мёртвые, сухие, словно сделанные из пластмассы глаза его были неестественно подвижны и оттого казались принадлежавшими сумасшедшему. Сидевший рядом Сергей молча наблюдал за дорогой и не лез под руку; Андрей Ильич наблюдал и информировал товарищей короткими чёткими фразами.
***
Без малого час продолжалась эта гонка на опережение. Они оторвались от американцев на добрых два километра, и уже вполне могли останавливаться и готовить засаду, – благо все условия для того были, – но произошло то, чего никто не ожидал, и ничего с этим внимательные наши мертвецы поделать не могли. Укрывавшая их чернота внезапно оборвалась…
…Это в сплошном антраците полукилометровой стены каньона вдруг открылся неширокий – всего-то метров пятьдесят-шестьдесят – пролом, из которого
