Борьба Цезаря с Верцингеторигом напоминала поединок шахматистов; исход ее зависел не столько от силы и многочисленности войска, сколько от хитрости, ума и терпения участников поединка. Вот только с доски по имени Европа слетали не пешки, а тысячи, десятки и сотни тысяч живых людей; погибали не ладьи и слоны, но цветущие города и селения.
Вождь галлов старался в полной мере использовать преимущество в коннице, он даже распустил часть пеших воинов, от которых было немного пользы, но сдерживалась маневренность армии. Противники охотно перенимали все лучшее друг у друга. Цезарь также прекрасно видел недостатки и достоинства своего войска: уже в первой битве с Верцингеторигом на стороне римлян сражалось около 400 германских всадников (они и принесли Цезарю победу). Обе стороны не спешили испытать судьбу в решительном сражении, но с большим упорством его избегал Верцингеториг. Цезарь не мог настигнуть неприятеля и занялся войной с городами. Здесь ему везло больше: после трехдневной осады пал Веллаунодун. Та же участь постигла Кенаб. Проконсул жестоко наказал город, с которого началось восстание: почти все жители попали в плен и были проданы. Цезарь отдал Кенаб на разграбление солдатам и затем приказал сжечь дотла.
Не успели римляне насладиться зрелищем гибнущего ненавистного города, как на их пути одно за другим начали вспыхивать галльские селения. И виной тому были не легионеры — Верцингеториг решил помочь врагу в его геростратовом деле. Очень скоро гибель вражеских дворов и усадеб перестала радовать римский глаз: языки пламени пожирали и хлеб, и фураж, и добычу. Голодали лошади, вьючный скот и люди; обозленное войско Цезаря брело по земле, превращенной в пустыню.
Памятник Верцингеторигу в Клермон-Ферране (Франция)
Римляне направились в землю битуригов, где имелось много богатых городов, но и Верцингеториг решился на большее. Он предложил сжечь города, не защищенные своим местоположением или искусственными укреплениями, чтобы в них не могли найти убежище галлы, уклонявшиеся от воинской повинности, и чтобы у римлян не было соблазна вывезти оттуда провиант и другую добычу.
Цезарь рассказывает в «Записках»:
Предложение Верцингеторига было единодушно одобрено, и в один день было сожжено у битуригов более 20 городов. То же происходит и в остальных общинах. Во всех направлениях видно зарево пожаров. Но как ни огорчало все это галлов, они утешали себя уверенностью, что теперь победа почти в их руках и они скоро вернут потерянное. На общем собрании обсуждался вопрос и об Аварике — сжечь ли его или же защитить. Битуриги на коленях молят всех галлов не принуждать их своими руками поджигать этот, может быть, самый прекрасный город во всей Галлии, красу и опору их общины. Они утверждают, что защитят его благодаря его местоположению, так как он почти со всех сторон окружен рекой и болотом и доступен только в одном, и то очень узком месте. Эта просьба была уважена.
Римлян не испугали ни неприступность Аварика, ни множество защитников; они наконец — то нашли противника, который не скроется в лесной чаще, и вцепились в него мертвой хваткой. Их ждал колоссальный труд: сооружались подвижные башни, галереи и прочее, без чего невозможно было взять город. Находившиеся поблизости галлы Верцингеторига вели настоящую охоту за интендантскими отрядами Цезаря — оплачивались кровью и мешок зерна, и тощая овца. Но удивительное дело: ничто не могло сокрушить волю римлян, их стремление к победе любой ценой. Под Авариком стояли не те легионеры, что дрожали от страха перед германцами. Цезарь воспитал непревзойденное войско. Оно испытывало трудности с продовольствием, но солдаты не теряли достоинства и терпеливо это переносили.
Когда Цезарь на осадных работах обращался к отдельным легионам и говорил, что готов снять осаду, если им слишком тяжело терпеть нужду, они, все до одного, просили его не делать этого: за много лет службы под его командованием они никогда не навлекали на себя бесчестия, ниоткуда не уходили, не кончив дела; они сочли бы для себя позором оставить начатую осаду…
Более того, римляне требовали от Цезаря сигнал к бою, хотя их позиция была крайне невыгодной: немедленный штурм Аварика грозил огромными потерями. Легионеров мало интересовала добыча, они хотели принести победу своему обожаемому полководцу. Цезарь стал для своих воинов и отцом, и богом. Но и полководец никогда напрасно не рисковал жизнями преданных солдат, ему не нужна была победа любой ценой.
Цезарь разъяснил им, скольких жертв и скольких доблестных жизней должна была бы стоить эта победа: как раз потому, что он видит их полную готовность решиться на все ради его славы, он был бы повинен в величайшей несправедливости, если бы их жизнь была для него не дороже его личных интересов. Утешив этими словами солдат, он в тот же день отвел их в лагерь и стал делать дальнейшие приготовления к осаде города.
Римляне сделали невозможное: они взяли неприступный город, несмотря на то что рядом стояло все войско Верцингеторига. Причем потери их были невелики благодаря гениальности Цезаря и инженерным достижениям. А за свои труды на полуголодный желудок римляне отомстили сполна, они не дали врагам даже права на честный бой.
Прежде всего римляне позаботились о том, чтобы захватить господствующие над городом стены; раньше они служили защитой жителям Аварика, теперь именно с них легионеры убивали всех, до кого долетали стрелы и копья.
Выбитые со стен и из башен, они (галлы) остановились в клинообразном строю на площади и других открытых местах с решимостью принять сражение там, где римляне пойдут на них в атаку. Но, увидев, что никто не спускается на ровное место, но все распространяются кругом по стене, они побоялись потерять последнюю надежду спастись бегством и, побросав оружие, неудержимым потоком устремились к окраинам города. Там одни из них, давившие друг друга в узком выходе из ворот, были перебиты нашей пехотой, а другие — уже за воротами — конницей. При этом никто не думал о добыче. Озлобленные резнею в Кенабе и трудностью осадных работ, солдаты не дали пощады ни дряхлым старикам, ни женщинам, ни малым детям.
После взятия Аварика Цезарь пытался выманить Верцингеторига из лесов и болот, но тот остался верен партизанской тактике. Тогда проконсул обратился против Герговии, родного города галльского вождя. Расчет оказался верным: Верцингеториг пришел на помощь городу, но Цезарю это не доставило большой радости. Герговия имела такое же хорошее положение, как Аварик. Галлы умели выбирать места для строительства городов. Столицу арвернов не защищали болото и река, но располагалась она на чрезвычайно высоком и крутом холме, и даже Цезарь, ознакомившись с рельефом местности, оставил всякую мысль о штурме.
Римляне могли взять город измором, и на первых порах они добились некоторого успеха. Они внезапно захватили близлежащие холмы и с них затрудняли защитникам Герговии добычу продовольствия, фуража и воды. Цезарь много дней ждал, что защитники Герговии станут сговорчивее из — за возникших трудностей, но, как оказалось, время работало не на Цезаря. Все труды Цезаря сгубила его собственная удача и мужество легионеров. Согласно плану Гая Юлия, римляне атаковали соседние высоты, находившиеся у подножия городской стены. Успех им сопутствовал: легионеры почти без потерь захватили три лагеря галлов.
Знал бы Цезарь, чем обернется эта удача!
Как только высоты оказались в руках римлян, проконсул приказал трубить отбой. Он остановил 10–й легион и несколько когорт 13–го, но воины остальных легионов не услышали или не захотели услышать звук трубы. Увлеченные преследованием врага, они оказались под стенами Герговии, и тут легионеры вообразили, что для их храбрости не существует ничего непреодолимого. Паника в Герговии, по сведениям «Записок», только добавила им уверенности.
Тут во всех частях города поднялся крик; те, которые были отсюда далеко, в ужасе от внезапного переполоха решили, что враг уже в стенах, и бросились вон из города. Женщины стали бросать со стены одежду и деньги и, наклоняясь с обнаженной грудью, простирали руки и заклинали римлян пощадить их и не губить, как они это сделали в Аварике, даже женщин и детей. Некоторые из них дали даже спустить себя на руках и отдались солдатам.
Центурион 8–го легиона Л. Фабий заявил… что не допустит, чтобы кто — либо прежде него взошел на стену. И вот, взяв трех солдат из своего манипула, он на их руках поднялся на стену; в свою очередь, приподнимая их одного за другим, он вытянул их на стену.
Защитники Аварика (Рисунок XIX века)
