И он мог поклясться, что во всем этом творящемся хаосе виноват лишь один маленький механизм… Такое уж слишком часто бывает в Гильдии Ветра.
Сигарета потухла, но Ласточка, по инерции, еще пару секунд держал ее во рту, но потом опомнился. Он потушил огарок о потемневшую бетонную стену бункера. Ну, или то, что еще не так давно было ею. Путник смотрел, как тлеющий пепел сыплется на грязную плитку и чуть не столкнулся нос к носу с тем же, но уже порядком рассвирепевшим миротворцем.
– Нет, ну ты посмотри на него, – едва сдерживал рвущиеся наружу эмоции человек. – Как ни в чем не бывало стоит себе и курит! Ты вообще понимаешь, что делаешь, путник?
Алеги удостоил миротворца беглого взгляда, еще раз мысленно усмехнулся, а потом все же решил отойти подальше от едва держащихся на краю приличия ребят из Мира. Ласточка не выносил лишнего шума. Особенно, если он исходил из уст подобных людей.
Мимо него промчался какой-то маг, кричащий что-то невразумительное. Наверное, заклятия, раз небо вокруг него залило багрянцем. Опять повалил дым, послышались новые крики, а вслед за ними все новые и новые разряды свирепствующей ворожбы.
Путник достал из куртки сильно помятую пачку, вынул оттуда еще одну сигарету и вновь прикурил. Конечно, удалось это ему не с первой попытки, и спички, валяющиеся у его ног, тому свидетели.
«Что ж, пожалуй, стоит еще раз прогнать события этого утра у себя в голове, чтобы лучше понять весь абсурд происходящего», – подумал алеги, делая очередную затяжку.
Он чувствовал, что все-таки что-то где-то упустил. Но что именно – понять никак не мог.
Сначала Ласточка предположил, что во всем виноват тот спор между нижестоящими механиками, которые разработали карбуну под уселок. Видимо, Стукер все же оказался не прав, усилив частоту коловращения и ослабив проводимость. Хотя разработки и Стукера, и Марло были практически идентичны по результатам, но вот решения они так и не приняли, поэтому вначале планировалось совершить два запуска. Но планы правительницы Гильдии Ветра были иными, чем у кого-либо из механиков, оттого окончательный ответ за оболочку лег именно на Стукера. Сейчас он бледный как смерть стоял возле Соши, по-видимому, чувствуя невероятную ответственность за произошедшее.
Но вот в чем загвоздка – и уселок, и оболочка под него, прошли серьезную проверку, прежде чем их установили в сердцевину корабля. И на таких вот испытания, когда все это прогонялось в аэродинамической трубе, все без сбоя работало. Этот факт не давал истинному покоя.
Очередная затяжка. Алеги зажмурился и попытался подойти к решению возникшей перед ним стены непонимания, но не смог. Слишком все было запутано.
Да, и он, и Бор попытались предотвратить запуск или, хотя бы, повременить с ним. Но что они могли? Ровным счетом – ничего. Робкая надежда, связанная с Анарин, едва ли могла все исправить, но он хотя бы сделает попытку. Иногда она могла уговорить Сохиши Шиско не принимать скоропалительных решений, а главный механик летного крыла даже иногда прислушивалась к речи девушки. Однако все сложилось так, как сложилось. Их подвело время. Они безнадежно опоздали. Изнанка сыграла с ними злую шутку. Там ведь все по-другому. На той стороне реальности нет ничего и есть все. Пространство становится безграничным, а вселенная теряет очертания. Даже время не может не поддаться влиянию этого странного места. Оно там невероятным образом петляет и завихрятся.
Так и они тогда спешили, бежали, торопились по пепельной земле, следом за незримой целью вперед, в их собственный мир. Но они не успели. Попали в бурю. Невидимый временной кульбит. До чего противно-то было. Опоздали на несколько важных минут, и все понеслось – не остановишь.
Вначале приветствие, прибытие делегаций и длинная речь правительницы о сотрудничестве и сосуществовании.
Кажется, именно во время этого долгого выступления он смог толком перекинуться парой-тройкой фраз с Анарин, но не с Бором. Тот стоял по другую часть их колонны, а нарушать строй они права не имели или, скорее, пока не могли. Да и смысла в их разговоре особо не было, ведь алеги не успел, а это и без того бросалось в глаза.
Пришедшая с ним путница с интересом следила за всем творящимся на плацу. Ясное безоблачное небо, высокие речи и свежий утренний воздух пришлись ей по нраву. Девушка вроде даже была не против так провести время, и ее точно вообще перестало заботить то, как отнесется Катарина к ее появлению на этом испытании.
Ласточка даже не мог представить, что могло стукнуть в голову истинной, но вряд ли что-то, что могло их сейчас спасти. К тому же Соша была не в духе. Настолько, что ему оставалось лишь закатить глаза и отключить звук. Конечно, если бы это было возможно.
– Они не сядут в крылатик, – хриплый голос эолфки доносился даже до него. – И мне плевать на твое мнение, Водица.
Послышалось отдаленное шептание, разобрать которое алеги был не в силах.
– Нет и точка. Только через мой труп, – опять шелестящий шепот.
Все происходило так, как себе представлял Ласточка. Озверевшая Сохиши Шиско, вот-вот готовая накинуться на улыбающегося по ту сторону плаца Хмыря, механика-мастера миротворцев.
Вот госпожа Катарина объявила о том, что перед основным испытанием будут проведены пробные полеты новых пилотируемых межпространственных крылатиков. И что на этой дружеской встрече будет проведен учебный полет мастеров-пилотов из других Гильдий на «Элиссе» – межпространственном крылатике, который разработала Сохиши Шиско, мастер-механик Гильдии Ветра.
Чаша терпения Соши переполнилась. Дошла до предела. Задела самолюбие. Тут уж не до шуток. Обычно госпожа Шиско зловредна и злопамятна, но сейчас, когда точка кипения дошла до крайности, она готова была ураганом пронестись по головам, сметая без разбору все на своем пути, не различая правых и виноватых. Эолфка задушила бы и госпожу Катарину, и Эрэма с Рэросом, а вместе с ними и Хмыря голыми руками, если бы только смогла. Видя накал, который вот-вот грозит разорваться и испортить дружественную встречу великих Гильдий, к ней подскакивают другие пилоты. Гномы-механики боятся подойти, чуя скорую расправу. Они уж очень хорошо научены дурным нравом Шиско, у которой лишь дождь да снег – единственные колебания в приоритетах. Даже Бор, не сдержавшись, нарушает колонну. Сейчас не до регламента. Надо спасать положение, иначе быть беде. По-видимому, им это удается, правда, надолго ли, Ласточка тогда не знал.
Вот на середину плаца выходят два пилота, а вместе с ними и глава их летного крыла. Миротворцы, само собой разумеется. Он и не думал, что у людей Лукреции или Эрэма хватит наглости на подобный поступок. Лукреция не любит навязываться, а Эрэм просто не видит смысла. Но вот Рэрос… тот еще правитель. Хотя сильных мира сего попрекать каждый готов, но с ним у путников счет особый. Старый.
К слову сказать, этих ребят алеги знал. Тит и Маркус. Давние знакомые. Пришли вторыми в последней воздушной регате. После его с Бором экипажа, конечно. А теперь они здесь. Точно в насмешку. Неприятно видеть этих двоих за рулем их межпространственного крылатика, а еще и Хмырь.
Истинный, хоть и привык всегда держать свои эмоции при себе, сейчас не мог не сплюнуть, глядя на эти счастливые физиономии, в особенности его раздражал радостный вид Рэроса, наконец дорвавшегося до лакомого кусочка.
Это последнее четкое воспоминание, потому как дальше все стало похоже на отрывки из хроники. Миротворцы, шагающие по направлению к кораблю, открывающийся темный проем люка. Он видел, как они ступают в него, как за людьми медленно закрывается вход, как внезапно вырывается из рук, державших ее, Соша, слышится окрик Бора, и доносится истошный рев.
Мгновение – и внезапно что-то внутри плаца, где-то в его недрах, в глубине Лабиринта, загрохотало. Толчок. Приглушенное эхо взрыва. Ласточка покачнулся. Он чудом устоял на ногах и внезапно краем глаза увидел, что на небе, из ниоткуда, появилась какая-то звезда. Алеги не успел даже удивиться, когда на их головы обрушились горячие камни. Сработала защита. Но ее хватило ненадолго. Натиск был уж слишком силен, а у поля отключили мощность из-за испытаний. Но сотых долей секунд хватило, чтобы перегруппироваться. Потом небо прорвало. Весь плац залило жидким огнем. Вой сирен смешался с криками. Ласточке лишь чудом удалось включить самозащитное поле до того, как его накрыла волна из чистого охряно-желтого пламени. Его сбило с ног. Ударило о землю. Кажется, он даже перевернулся в воздухе.
Путник хорошо приложился о вмиг потемневшую и потрескавшуюся плитку. Сбитый с толку, оглушенный ударом, он с трудом поднялся на колени. Оглянулся. Вокруг все заиндевело от ярких отсветов. В глазах рябило и искрилось. Неприятное ощущение. Хорошо хоть он успел вовремя включить защитный экран, и для него все было не так уж и ужасно. Хоть одежда и та была, вроде как, цела. Экран помигивал синевой. Это плохо. Слишком сильное магическое давление. Это пламя… Оно медленно пропадало, всасывалось в плитку и исчезало в глубине скалы, в недрах Лабиринта. Повсюду начали возникать голубоватые сполохи защитных экранов, таких как и у него, точно оазисы на огненной земле. Мгновение затишья перед бурей. Легкая передышка. Вот небо вновь заволокло. Под землей послышался еще один удар. Более раскатистый и мощный. Алеги с трудом удержал равновесие. Он не стал оглядываться. Поднялся и из последних сил попытался рывком добраться до входа бункера. Экран мешал движению, тормозил. Но он знал, что без него долго не протянуть. Толчок и вспышка пламени похоронили под собой двоих миротворцев, мелькавших где-то впереди, и бегущего к ним наперерез механика. Все исчезло, погрузившись во внезапную звенящую тишину. Он сам чуть не захлебнулся ею. Устоял. Смог перевести дыхание. Откашляться до хрипоты. Еще взрыв. Он намного сильнее. Ласточка не смог устоять. Упал. Волна раскаленного огня чуть ли не добралась до него, пробивая щит экрана. Она опалила волосы. Жжением отозвалась по телу. Истинный провалился в небытие.
