– Я подключился к аварийной системе заслона, – пояснил киборг. – В ареале шесть камер, к которым мне удалось пробиться. Они будут транслировать информацию поочередно. Картинка будет идти с опозданием в семь-восемь секунд. Переключитесь на четвертичный параметр, чтобы не терять со мной связь.
– Хорошо, Брай, – ответил ему Дэзмунд Смитт.
Дэз хоть и не был самым продвинутым пользователем технических новинок и техники в целом, но он все же мог, хоть как-то, понимать несложные функции, о которых говорил киборг. Ему стоило нескольких драгоценных мгновений, чтобы сориентироваться и включить нужную клавишу на выдвижной панельке планшета.
Лишь только его палец коснулся мнимой кнопки, в воздухе, поверх вещательного окна Брая, выплыли четыре небольших одномерных пластины, в которых под разными углами показывали комнаты и коридоры Темного этажа, находящегося в оцепленной зоне.
Все выглядело ужасно. Может, всему виной стало инфракрасное видение, искажающее и без того покореженные поверхности. Казалось, там прошелся ураган, выворачивающий наружу все на своем пути. Кое-где до сих пор горел магический огонь. Их огонь. Темные потеки эктоплазмы в непривычном цвете отсвечивали желтизной. И их было много, так много, как будто это был след от слизня, движущегося по туннелю на свой лад.
Хорошо, что подсчет убытков не лежал на плечах серкулуса. Для этого существовал Арвэй. Тот самый человек, который сегодня умудрился впервые на его памяти пропустить свой законный завтрак. Видимо, местный казначей нутром чувствовал подвох, как и госпожа Рыба, – внезапно прозрел и начал заглядывать в будущее. Как же Дэз сразу не распознал скверный знак?
– Четвертый экран камера два, – кажется, серкулус что-то нащупал в этом хаосе тьмы, – дать увеличение в пять.
– Показать три режима?
– Да, Брай.
Из четырех экранов осталось лишь три. Теперь они показывали одну и ту же картинку.
– Можешь повернуть?
– Плюс-минус пять градусов, – отозвался киборг. – Программа охлаждения плюс аварийный откос не дают управлять в полной мере возможностей. Движение может повториться лишь три раза, потом нужно двадцать минут на остывание.
– Что ж, – Дэз нахмурился, быстро рассчитывая в голове дальнейшие ходы, – тогда четыре градуса вправо и один шаг вверх. Разбей второй экран на сегменты и дай на увеличение сегмент шестой плюс квадрат Б в четвертом экране.
Киборг повиновался. Быстрые махинации – и на недавно опустевшем месте загорелся четвертый экран.
От увиденного серкулус еще больше насупил брови и мысленно выругался.
– Нианон, – ахнул за его спиной Альберт. Он тоже заметил мальчишку.
– Ной? – негромко выдохнул юный некромант.
Сам же объект внимания, видимо, был без сознания. Он лежал у ног внезапно ожившей алеги, точно добыча в лапах у оголодавшего хищника. Мертвенно-бледное лицо парня искажалось на экране камерами ночного видения и из-за отвратительного качества связи. Но это был он. Ни у кого из присутствующих не было сомнений.
– Вот дрянь, – едва слышно прошептал серкулус.
– Я ведь не знал, – слабым голосом сказал наставник мальчишки.
– Успокойся, Альберт, – обратился к нему Дэз, понимая, что тот по-настоящему очень трепетно относится к своему племяннику. – В этом нет твоей вины, – он положил тому руку на плечо. – Поверь, нет.
– Но я ведь мог…
– Ты же не слышишь его, – начал объяснять ему Дэзмунд Смитт прописные истины, – так что лучше помоги нам его вернуть.
Серкулус знал, что так лучше всего напомнить Альберту об их общей цели. Да, теперь все еще больше усложнилось. Ведь он мог предположить подобный исход дела. Мог. Но не сделал этого. Он в очередной раз выругался про себя. Дэз же прекрасно знал, что телепаты не слышат эмпатов и наоборот. Вот теперь он сполна поплатился за свою невнимательность.
Внезапно и без того плохая связь сделалась еще более ужасной. Теперь рассмотреть что-либо на экране стало попросту невозможным. Сплошные помехи. Одна рябь, да и только. Нианон пропал без следа, точно его и не было. Растворился в череде бликов и миганий, полос и волнового тумана.
– Трансляция более невозможна, – словно в подтверждение увиденного вещал ровным голосом Брай. – Сигнал потерян.
После его слов экраны автоматически отключились. Осталась лишь голограмма Железной Башки Брая. Мрачная и выцветшая. Помехи, сильнее прежнего, исказили ее.
– Обоюдоострый барьер Бролюса, – прошептал про себя Альберт. – Там же живой! Живой! Он же…
– Брай, быстро скажи, что над нами! – ни на мгновение не растерялся Дэз.
– Плац, – незамедлительно отозвался киборг.
– Плац, – Дэз прикрыл глаза, вздохнул. – Альберт! Альберт, прекрати! Возьми себя в руки! Ты путник! Слышишь меня, Альберт? Немедленно сообщи Сталисту и ребятам, чтоб дули наверх на плац! Быстро! Передай Миарлинию и Тинори о верхней онуляции. Они поймут. Так, Винсент, – серкулус взглянул на побледневшего мальчишку, – надеюсь, ты знаешь, как выводить поля?
– Да, сэр, – немного неуверенно ответил тот.
– Отпустишь к северо-востоку в верхней вертикали.
– Да, сэр.
– Чего стоишь? – увидев, что малец застыл, испытывая явную нерешительность, прикрикнул на него серкулус. – Немедленно дуй к магам.
Винс вздрогнул и в спешке двинулся в указанном направлении. Как только он пропал из виду, наставник Нианона позади серкулуса подал голос:
– Что все это значит, Дэзмунд? Что ты задумал?
– Брай, – Дэз точно не расслышал слова Альберта.
– Да, – откликнулся киборг.
– Проводящие нити вроде не пострадали, насколько я помню?
– Да, ничто из краеугольников задето выбросом эктоплазмы не было.
– Тогда… Открой клапан в верхнюю штольню, передвинь проводник на верхнюю точку и оберни краеугольник на семьдесят пять. Отверни насос на обратную вентиляцию через… Альберт, сколько осталось до онуления?
– Шестьдесят одна секунда…
– Брай, Альберт – вам надо синхронизироваться. Немедленно! И Альберт… Предупреди Катарину о выбросе. Сигнал пять ф. То же самое скажи Сталисту. И еще… Поле. Не забудь про поле. У нас должно получиться.
10:45
Спичка чиркнула и мгновенно погасла под порывом ветра. Он достал еще одну из коробки и попытался зажечь ее так, чтобы успеть прикурить до того, как она вновь погаснет.
Ласточка нагнулся, вытянул шею и все-таки смог осуществить свою мечту.
Он закурил. Втянул в себя шероховатый дым, прикрыл глаза и выдохнул сладковатый смог, удивительно располагающий к созерцательному настроению.
Теперь можно и передохнуть, так сказать. Если, конечно, это можно назвать отдыхом.
Путник сидел на корточках и курил, пытаясь не обращать внимания на царящий на плаце беспорядок. Абсолютный и всепоглощающий. Каким он бывает, стоит лишь приложить немного усилий любому из истинных. Сегодня же был аншлаг. Практически вся его Гильдия собралась по периметру плаца. Большое скопление путников – плохая примета. Так говорят в других Гильдиях. Отчасти они правы.
Алеги тяжело вздохнул.
Как ни горько было себе признаться, но он с самого начала думал, что так все и закончится.
Затяжка. И опять этот дым маревом застилает горло.
Одним словом, жаль, что все сложилось именно так. Хотя кто его знает, как оно лучше…
– Нет, ну, нашел же место, чтоб отдохнуть, – гаркнул на него какой-то миротворец, но Ласточка даже бровью не повел, слыша его слова. Просто не обратил внимания.
Опять затяжка, и в его голове завертелось колесо воспоминаний. Ему пришлось хорошенько сосредоточиться, вспоминая всю последовательность произошедших событий. Даже не событий – фактов. Лишь они могли пролить свет на смысл творимого вокруг него хаоса. Эдакая правда жизни в размере небольшого тезиса. Вот только поможет ли это?
Факт номер один – он истинный путник, как и все его сотоварищи, а уже из этого следует та цепочка нелепостей, которая имела место быть в его жизни.
Итак, с чего начать? С Соши? Слишком близко. С разработок крылатика? Тоже не то. Может, со спора? Но и он имел лишь второстепенное значение.
Новая затяжка, и Ласточка расплывается в довольной улыбке. Угрюмый миротворец вновь пытается прикрикнуть на алеги, но его товарищ объясняет ему, что перед ним путник. Типичный путник – уточняет он, глядя на Ласточку. Миротворец сердится еще сильнее и тихо ругается про себя. Но алеги не до них. Ему нет дела до миротворцев, нет дела до бледной полуобморочной Соши, до нестройной оравы выходцев из Гильдии Ветра, вперемешку с миротворцами, скопища стражей из Гильдии Водяной Башни и нескольких камнедержцев Лукреции, они из зловредности всегда появлялись тогда, когда все вот-вот закончится. Как эхо из другого мира, до Ласточки доносятся разрозненные крики жителей Лабиринта, чей-то надрывный плач, отзвук чужих голосов, скрежет сжираемого пламенем железа обломков фюзеляжа, шум от магических всполохов и беготни. Такой массовой всеобъемлющей беготни. Да, алеги действительно живет в невероятном бедламе.
