КГБ Владимира Семичастного вызвали в Кремль. На заседании Политбюро советский лидер Леонид Брежнев объявил Семичастному, что отправляет его в отставку, так как органы госбезопасности не смогли помешать дочери Сталина бежать на Запад[126]. Падение могущественного шефа всесильного КГБ – это совсем немаленький результат для отставного американского дипломата, 41-летней женщины и ее 272-страничной книги.
К концу 1960-х гг. и другие идеи Кеннана наконец-то начали приносить плоды. В апреле 1968 г. на московских кухнях вполголоса обсуждали первый номер «Хроники текущих событий» – подпольного бюллетеня по правам человека, который начал печататься в СССР. В качестве эпиграфа издатели использовали 19-ю статью из принятой в 1948 г. Всеобщей декларации прав человека: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ». На протяжении 15 лет бюллетень «Хроника текущих событий» печатал новости о преследованиях и арестах диссидентов в СССР – ни одно другое самиздатовское издание в стране не просуществовало так долго[127].
В августе 1968 г. советские войска вторглись в Чехословакию. Восемь человек, включая редактора «Хроники», вышли на Красную площадь с самодельными плакатами и устроили акцию протеста. Уже через несколько минут всех арестовали. «Хроника» подробно освещала судебный процесс над ними. Все выпуски «Хроники» начиная с первого нелегально переправлялись на Запад, перепечатывались и распространялись, а опубликованные в них материалы зачитывались в эфире «Свободы» – одной из радиостанций, созданных по инициативе Кеннана. К тому времени тысячи советских граждан находили способы обойти радиоглушилки и слушали «вражеские голоса».
В декабре на книжных полках американских магазинов появилась еще одна книга советского автора – роман «В круге первом» Александра Солженицына, изданный в Harper & Row, сюжет которого разворачивается в шарашке – секретном исследовательском институте, где работал Солженицын и другие заключенные ГУЛАГа. В СССР книгу запретили, но ее удалось переправить на Запад.
Вскоре из Советского Союза хлынул поток антисоветских рукописей. Началась новая эпоха.
Глава 10
Кремль под санкциями
Сокрушительное поражение демократического восстания в Венгрии в 1956 г., затем в Чехословакии в 1968 г. стало тяжелым и отрезвляющим уроком для западных держав. Мечта Кеннана о скором освобождении народов Восточной Европы от коммунистического ига растаяла. Но как помочь людям, остающимися за железным занавесом?
Сотни тысяч человек жаждали вырваться на свободу. Если уже не получается освободить от коммунистов сами страны, решили на Западе, то, по крайней мере, можно спасти людей, мечтающих из них бежать.
Но сделать это было не так легко. Социалистический лагерь упорно не хотел отпускать своих граждан, границы оставались на замке.
В конце 1960-х и начале 1970-х гг. ситуация начала меняться. Активнее всего за свое право уехать из страны боролись советские евреи. Шестидневная война 1967 г. и последовавший за этим разрыв дипломатических отношений между Советским Союзом и Израилем перезапустил антисемитскую кампанию в СССР. Но теперь евреи обратились за помощью за рубеж.
Их призыв услышали. В Нью-Йорке и Вашингтоне проходили массовые митинги в поддержку советских евреев. Еврейские организации, правозащитные институты, а также сторонники религиозной свободы по всей стране требовали конкретных действий. Соединенные Штаты вынесли этот вопрос на обсуждение в ООН.
Но администрация Никсона не хотела официально вставать на защиту советских евреев. И Никсон, и Брежнев считали главным приоритетом улучшение отношений между своими странами: СССР хотел получить режим наибольшего благоприятствования в торговле с США, а Никсон, со своей стороны, был готов его предоставить.
Поэтому вместо того, чтобы открыто отстаивать право советских евреев на эмиграцию, Белый дом ограничивался тем, что время от времени в частном порядке передавал советским чиновникам списки евреев, которым было отказано в выдаче виз. Иногда, в зависимости от конкретных обстоятельств, Кремль разрешал этим людям уехать из страны.
Между тем ситуация для советских евреев продолжала ухудшаться. В августе 1972 г., через три месяца после визита Никсона в Москву, советские власти ввели пошлину – «образовательный налог» – для евреев, обратившихся за выездными визами. Пошлина была непомерной: от 4500 до 12 000 рублей, что примерно равнялось стоимости трех автомобилей, – недаром многие называли ее выкупом. Введение этой пошлины официально объяснялось той же причиной, что и ограничения на поступление евреев в вузы: «Мы не хотим бесплатно давать дорогостоящее образование людям, которые собираются уехать в Израиль». Эта мера, которая в очередной раз подтверждала враждебный настрой государства по отношению к евреям, лишь привела к росту числа заявлений на выезд. Но советские чиновники не собирались отказываться от взимания выкупа.
В ответ некоторые американские конгрессмены и активисты предложили принять закон, который ставил бы присоединение СССР к режиму наибольшего благоприятствования в торговле с США в зависимость от предоставления советским евреям права беспрепятственно покинуть страну. Сенатор Генри Джексон вместе с конгрессменом Чарльзом Вэником написали поправку, которая требовала от всех стран коммунистического блока обеспечить свободу эмиграции. К весне 1973 г. Джексон и Вэник были готовы добиться принятия своей поправки. Однако это расходилось с планами Никсона.
1 марта Никсон принимал у себя премьер-министра Израиля Голду Меир. В Овальном кабинете Белого дома встретились трое израильтян и трое американцев, но разговор в основном вели Меир, Никсон и Генри Киссинджер, госсекретарь США. Первый час они обсуждали поставки оружия и перспективы мира с Египтом, после чего Меир затронула тему эмиграции.
«И еще один важный вопрос. Ситуация в Советском Союзе ужасна. Они сажают людей в тюрьмы только за то, что те хотят уехать в Израиль. Требуют с них огромный выкуп. Не выпускают людей. Стоит человеку подать заявление на эмиграцию, как он тут же теряет работу, а многие попадают в тюрьму», – сказала Меир.
«Мне известно об антисемитизме в Советском Союзе», – сухо ответил Никсон.
Меир прервала его: «Но теперь все официально».
«Что мы можем сделать? – возразил президент США. – Мы с Генри говорим с ними об этом и будем продолжать говорить, но в частном порядке. Да, мы можем обсуждать вопрос так же, как это делает конгресс, – публично, но что это даст?»
Киссинджер пришел на помощь своему президенту и попросил Меир не вмешиваться в деликатную ситуацию. «Мы не можем нападать на СССР еще больше, – добавил Никсон. – Это приведет к взаимному самоубийству. Мы хотим наладить диалог»[128].
Когда через несколько минут израильтяне покинули Овальный кабинет, Киссинджер повернулся к Никсону. «Эмиграция евреев из Советского Союза никак не связана с целями американской внешней политики, – сказал он президенту. – Даже если в СССР начнут уничтожать своих евреев в газовых камерах, да, это будет гуманитарной проблемой.
